Татьяна Зингер - Правила эксплуатации ведьмы (СИ)

ставший родным забор.

Лазутчицей я не была со времен обучения. Тогда частенько приходилось прятаться по лесам

и погостам. Из некоторых я вылезала самостоятельно, в других меня находила учительница, но и мысли не возникало о том, что во взрослые годы, будучи вполне разумной особой, я

буду пробираться в собственное жилище ползком.

— Постой здесь, — попросила я, когда Всемил спрыгнул во двор.

— Зачем? — перепугался князь. — А ты куда?

Неужто решил, что я дам деру или выдам его стражникам?

— Я вернусь, честно.

Не говорить же о варрене. Я — девица благочестивая, чистая в помыслах и поступках. А

бездомный воришка очерняет непорочность так же, как дым от печи коптит потолок.

Всемил не стал спорить. Я, забравшись на кухоньку, негромко позвала Лиса. Хм, его нет.

Ушел? Что-то здесь нечисто.

По мере приближения к сеням я различила стук, доносящийся из-под пола. Видать, наружу

рвались долгожданные бесы. Непонятный звук нарастал. К нему прибавилась такая

залихватская брань, что я порозовела. Ой, Лис-то так и сидит в погребе.

На дверце возлежал разжиревший Кот, степенно вылизывающий левую пятку. «Попался, гад,

— говорили ехидные зеленые глаза, — ты никогда не внушал мне доверия».

Смахнув животное, я отодвинула задвижку. Встрепанный варрен вылетел наружу,

одновременно щурясь, ругаясь, кашляя и обещая убить «безмозглую девчонку».

— Ты рехнулась?! — горячился он.

— Будешь орать — отправлю обратно, — я зевнула. — У меня новость

Лис в полнейшем безразличии отряхивал рубаху. Затем потряс волосами, в которых, подобно

седине, появились ниточки-паутинки.

— Я уезжаю, — не дождавшись вопроса, выдала я. — Думается, надолго.

— Почему? — Лис, собирающийся подняться по лестнице, спрыгнул со ступеньки.

— Да нужно помочь… другу.

Правый уголок губ варрена предательски дрогнул.

— Разреши пойти с тобой.

В бездне черных глаз заплясала искорка надежды.

— Зачем?

Лис оскалился. Интересно, он хоть иногда улыбается по-настоящему, а не так, будто из-за

нужды?

— Я влюблен в тебя…

— Ложь.

— Честно.

Я добралась до спальни, сгребла предметы в кучу и придирчиво выбрала самые нужные.

Всего, к сожалению, не увезти. Спрашивается, на кой ляд покупала браслеты, платья, книги, расписные шкатулки? Разве что на радость жадноватым горожанам. Те непременно растащат

утаскиваемое и распилят остальное на дощечки.

Рядом путался Кот, терся о бедро, мурлыкал. Я почесала животное за ухом.

— Блохастый, охраняй жилище, копи мышей. Скоро свидимся.

Кот протяжно мяукнул, как понял, что расстается с хлебосольной хозяйкой. Всё нагнетало

обстановку.

— Так вот, — я вспомнила о мнущемся в проходе Лисе, — оставь сказки для детишек.

— Я заплачу, — моментально сменил точку напора тот.

Другой разговор. Уж больно не хочется побираться по тавернам или ловить крыс в сточных

канавах.

— Ладно.

Короткий ответ заставил Лиса ухмыльнуться. Он достал знакомые златцы из мешочка на

поясе. Я убрала монеты в походную сумку, в последний раз погладила стенающего кота и

прикрыла дверь в комнату.

— А куда мы идем? — любопытно уточнил Лис.

— Мучаюсь тем же вопросом.

Варрен предпочел смолчать. Когда я полезла через окно, он на миг остановился, склонив

голову и сведя брови домиком. Но опомнился и полез следом.

— Допустим, я тут не в почете. А ты чего? — пробормотал Лис, перекидывая левую ногу

через подоконник.

— За компанию, — хмыкнула я. — И благодаря другу. Кстати, вот и он.

Мы заприметили привалившегося к забору Всемила. Князь с поразительным любопытством

осматривал вырванный из земли корешок. Обнюхал, общипал ногтем. Разве что не

попробовал. Быстро же он свыкся с бродяжьей жизнью.

— Ты знакома с князем?! — прохрипел Лис, юркнув обратно в дом.

— Самую малость.

— Я никуда с ним не пойду, — возразил варрен.

В тот самый момент Всемил вскинул голову. В закатных красках лицо его выглядело

окровавленным. Светлые брови взметнулись вверх.

— Лада, — князь понизил голос, — осторожно. За тобой беглый вор!

— Его зовут Лис, — добродушно представила я варрена, насильно выпихивая его наружу. —

Вы на равных условиях: и тебя, и его собираются казнить. Поэтому прошу любить и

жаловать.

— Я никуда не пойду с ним! — округлив глаза, выдал Всемил уже знакомую мне фразу. —

Ты хоть знаешь, за что он был осужден?! Этот наглец вломился в княжескую сокровищницу!

Посреди бела дня. А когда его уводила стража, вопил что-то про крайне необходимый для

спасения чего-то там камень. Он же умалишенный.

Мои будущие спутники ощетинились, напряглись. Казалось, они могли разорвать друг друга

в клочья, как два бойцовых петуха. Я вскинула руки.

— Так, определяйтесь без меня, с кем я иду, а кто остается приглядывать за котом.

— Со мной, конечно. — Лис по-хозяйски погладил мое плечо. — Я тебе заплатил.

От подобной наглости я поперхнулась. И только осознала, что люблю князя, как тот

взметнулся:

— А я заплачу позднее!

— Да вы... вы… — окончательно растерялась я. — Неужели вы считаете, что меня можно

купить?

— Судя по всему, уже купили, — оскалился варрен.

Оправданный гнев переполнял меня, как вода — чашу. Глаза застлала туманная пелена. Я

сплюнула и развернулась на пятках.

— Да беса с два я куда-то пойду с вами. Сами, ребятки, сами. По болотцам, лесам. А я, пожалуй, останусь. В отличие от вас, меня тут жалуют и уважают. Сдались вы мне!

Перспективы заставили их содрогнуться.

— Лада, — залебезил князь, — не обижайся. Мы его тоже возьмем…

— Слава, — вклинился смутившийся Лис, — я без тебя пропаду. Ты же знаешь. Я согласен

на всё.

Вроде наступило перемирие. Но самые красочные ссоры, как известно, возникают из

пустоты.

— Лада, — поправил варрена князь.

— Слава, — поморщился Лис.

— Лада, — напирал Всемил.

— Слава!

— Ла-да!

— Да что за бараны! — зарычала, заткнув уши, я. — Перелезли через забор и пошли. Вместе.

К границе!

Округлый солнечный блик терялся за линией гор. Мужская половина помалкивала, петляя

среди улиц и высматривая прореху в частоколе, окружающем город. И я в последний раз

наслаждалась покоем засыпающего Капитска. Тот провожал меня безмолвием. Закатной

прохладой и изморозью на пожухлой траве.

Пункт десятый. Продать её тоже проблематично

«Умные люди возвращаются из чащобы.

Мудрые туда не ходят».

Народное изречение.

Выбор представлялся скромным: либо тянущиеся на много верст поля, голые, пустые, с

покосившимися пугалами; либо чернеющая полоса деревьев, верхушки которых были

покрыты инеем, будто белоснежными шапками.