Татьяна Зингер - Правила эксплуатации ведьмы (СИ)

Что тут сказать. Новые возможности, перспективы. Среди придворных ворожей случаются

такие встречи, побывать на которых — огромная честь. Соблазнительно.

Но скучно. Подчиняться законам, сопровождать князя в поездках, потерять свободу.

А вдруг так и нужно? Набегалась, хватит. Пора бы вырядиться в пышное платье да закрутить

волосы в модные нынче крендельки.

— Чудесно! — хлопнул в ладоши Всемил, разглядев ответ в движении губ. — Думаю

попозже, через месяцок, и предложение замужества будет встречено тобою с большим

удовольствием. Пока боязно, понимаю. Но тебя, Лада, я готов ждать столетиями.

На кой тратить впустую тучу времени? Я умру лет через сорок, поэтому, если припрет, бездыханное тело будет в его полном распоряжении.

Пришлось перевести разговор в менее опасное русло:

— А что станет с Лисом?

— Да пусть катится куда угодно.

— Пусть, — настала моя очередь расплываться в сытой улыбке.

Наконец-то отвяжусь от мальчишки. Глядишь, исчезнет чувство стыда. Или хотя бы

притупится.

***

Лис, переступив через неприязнь, поблагодарил князя. Всемил, в ответ, пожал руку варрена.

После они, правда, клятвенно пообещали никогда больше не пересекаться друг с другом. А

при встрече — обходить стороной.

Я вычистилась, расчесалась, выдрав вместе с колтунами чуть ли не половину волос, вымылась в жаркой баньке, отдраив тело до красноты и алых царапин. Говорят, похорошела,

но вряд ли; скорее — лгут.

Забрав у стражников трех статных скакунов, мы решили вернуться в Капитск. Жалкие

пожитки уместились в сумки по бокам седла. Князь отдал дружине приказ не сопровождать

его до города. Мы почти тронулись, но…

Появилась проблема: я нигде не могла отыскать кота. Пройдя со мной полстраны, животное

исчезло именно тогда, когда появилась возможность вернуться в родное жилище, к

любимому погребу и теплой печи.

Негодник словно испарился.

— Слава, ты вряд ли его отыщешь. Сбежал с какой-нибудь кошкой, — предположил варрен, нетерпеливо ерзающий на покорной лошадке. — Забудь и поехали.

— А вдруг умрет с голода? — печально сказала я, в последний раз оглядываясь по сторонам.

— Ух, животное.

Рыжеватый скакун, чем-то напоминающий Хромоножку, но осанистый, величественно

смотрящий вперед, даже не вздрогнул, когда я взобралась на его спину.

— Кот? От голода? В деревне, полной мышей? — Всемил хохотнул.

Плохо он знал моего кота.

Впереди маячило будущее: безвкусное, но надежное, как твердь земли. Сложно представить

себя в роли первой чародейки. Что ж, постараюсь. Куда сложнее увидеть свадьбу со

Всемилом и кучу противных, визгливых белокурых детей с дырками меж зубов.

Нет, вру, вторая картинка легче. Но вместо меня в титуле женушки князя находится

симпатичная пухленькая дамочка с коровьими, тупыми глазенками, подобострастно

смотрящая на почитаемого мужа. А Лису бы подошла худощавая девочка, похожая на него

как две капли воды. Но менее сварливая. Я бы с ней даже сдружилась.

Размышления были нагло прерваны раздавшимся позади пронзительным мяуканьем. На

траве, в нескольких аршинах от нас, сидел Кот, лукаво посматривающий на меня снизу вверх

огромными зелеными очами.

— Кис-кис-кис, — я ударила себя по коленкам.

Животное сладко зевнуло, совершенно по-человечески склонило морду в подобии поклона и

развернулось, направляясь к ближайшим кустам. Оттуда вылезло похожее на Кота существо, только рыжее в белых пятнах. Кот, виляя отъеденной попой, потерся о кошку боком и исчез

с ней в листве под три обалдевших взгляда.

— Может, это не твое зверье? — недоуменно спросил Всемил.

— Мое, — я махнула рукой. — Он, как хороший мальчик, пришел попрощаться. Ну,

поехали.

Солнце сияло неярко, оно уходило на покой. Я шмыгнула носом.

Какая жалость… Единственное создание, по которому я способна плакать или скучать, —

противный черный кот.

***

Невозможно всё предугадать наперед. Например, как работать учительницей, я примерно

представляла. Но как быть придворной ведьмой, которая без книги чар — полное

ничтожество, узнала совсем недавно.

Два месяца на новой должности, и я мечтаю испепелить всех ноющих, обиженных,

недовольных, озлобленных и прочих липких типчиков, считающих, будто они лучше знают, как я должна трудиться. То приворот не сработал, то совет по пользованию мазью плохой

дала, то одеваюсь неподобающе. А после ходят довольные такие, напыщенные.

Правда, советчики не учли, что приворота я не накладывала, поэтому несчастный мужик не

влюбился в сварливую тетку. И мазь я такую доселе не видела, но по запаху она напоминала

издохших птиц, поэтому и совет был один: «Выкинуть». И одеваюсь я исключительно в то, что найду в комнате, потому как дорожная сумка оставалась запакованной. Пора бы

разобрать её.

С ведьмаком я покончила сразу по прибытию в Капитск. Парнишка оказался внуком

изгнанной ведьмы, жившей до меня в доме, и творил гадкие делишки по совету дорогой

бабушки. Бедный мальчишка, он, кажется, испугался лежащего под его дверью свертка, на

котором давленой брусникой было написано: «Мы помним о тебе. Невинно убитые жертвы».

Заодно и повеселилась, ибо юный ведьмак улепетывал из города под покровом ночи, спешно

собрав все пожитки в один кулек.

Лис, получив мешочек монет, тотчас смотался из княжества. Остался Всемил, слащавость с

которого хотелось сбить веником. Он трижды предлагал свадьбу, но я, как девушка честная, отвечала прямым отказом. Ну, или почти прямым…

В дверь робко постучались. Я, невероятно обрадовавшись очередному отлыниванию от

разбора сумки, побежала открывать. На пороге стояла вымокшая до нитки Ельна.

Поразительно счастливая, словно попала не под дождь, а под град из драгоценных камней.

— Милая! — привычно завопила она. — Ты согласилась выйти замуж за князя?!

Не совсем. Я спросила, что нужно сделать, чтобы он перестал донимать меня глупыми

предложениями. Наглый Всемил предложил простейший вариант — свадьбу.

— Э, ну да, — неуверенно поддакнула я, незаметно, но целенаправленно отгораживая вход

собой — Ельна имела привычку врываться без приглашения.

— Когда планируешь провести обряд?

— Лет через семьдесят, — с большей долей уверенности ответила я.

Женщина попыталась отпихнуть меня и войти, но я крепко вцепилась ногтями в косяк.

— Так нескоро? — удивилась она.

Расчет довольно прост: я планирую умереть лет в шестьдесят (с такой работой — в сорок), а

потом князь, как я уже говорила, волен делать всё, что ему заблагорассудится. Ради такого

дела я даже готова ожить и преследовать Всемила хладным трупом до конца его дней.