Татьяна Зингер - Правила эксплуатации ведьмы (СИ)

Три события произошли разом. Стену справа как разрезало острым лезвием, поэтому она

разошлась надвое. Коридор осветило ярким, бьющим по глазам светом. А я завыла от

разрывающей боли в запястье.

Кожу сдавливал капкан, полный тупых зубцов. Они давили, тянули и стремились переломать

тонкие кости.

Мужчины подлетели ко мне и зачем-то дернули за талию, пытаясь отцепить от стены.

— Вы оторвете мне руку! — вопила я, дрыгаясь и выворачивая сустав.

Пальцы онемели. Локоть задрожал от накатывающих судорог. Боль доползла до

позвоночника. Я взвыла раненным зверем.

Радислав осматривал отверстие. Постучал по его краям, подергал мою руку и грубо сказал:

— Будет больно.

Я, стиснув зубы, не успела спросить, как может быть больнее, и завопила по другой причине.

Охотник, тремя быстрыми движениями вывернув руку, вырвал ее из отверстия. На память

остались длинные глубокие раны. Дверь с ударом закрылась, вновь оставив нас в темноте.

— Не дрыгайся. — Радислав обмотал остатками своей рубашки безжизненно висящее

запястье. — Извини, но иначе бы раздробило кости.

— А что с ними сделал ты? — плакала я.

— Вывихнул. Заживет. Через мгновение и забудешь о боли.

— А дверь? Где мы найдем убогого, готового проститься с конечностью?

— Ответ прост, — хмыкнул охотник.

И почти сразу проход открылся снова. И я б обрадовалась податливости здешних дверей, если бы не заметила, что Радислав сам оказался в ловушке. Мужчина улыбнулся — уголки

губ начали подрагивать — и свободной рукой махнул в сторону хода.

— Идите.

— Ради… — с испугом заговорил Лис.

— Не стоит благодарности. И сам знаю, что поступил как герой.

— Ну и зачем жертвовать собой? — Странно, но Лис выглядел рассерженным. — Мы могли

бы запихнуть туда что-нибудь из вещей.

— Например? — насмешливо оборвал его Радислав. — Меч не пролезет, а тряпки не

сделают нужного для капкана натяжения. Ты, варрен, обязан узнать о том, ради чего мы

прошли весь путь, а нашу спутницу-ведьму я в таком положении не оставлю. Вопросы

исчерпаны?

— Но ты высвободишься? — придав тону спокойности, сказала я.

— Разумеется. Я останусь, а вы орите погромче, чтобы выйти.

Лис схватил сомневающуюся меня под локоть и повел к яркому пятну искрящегося серебром

света. Мы пересекли черту, отграничивающую коридор от третьего зала, и я вся напряглась, ожидая, когда камень сомкнется за нашими спинами.

— Почему он не высвобождается? — Я так и не переборола всхлипывания.

— Он наверняка пробует. Слушай, охотник не из тех глупцов, которые подожмут лапки и

примут смерть. Смотри…

Остаток фразы потонул в восхищении. И я понимала, с чем оно связано.

Столь великолепная комната никак не могла быть продолжением тусклой пещеры.

Белоснежный мрамор, облицовывающий стены, напоминал стекло. В его мутной

поверхности я рассмотрела себя: уставшую, осунувшуюся девчонку с грязным лицом, окровавленным рукавом и искусанными губами. Осторожно потрогала камень — кожу

обдало жгучим морозом. Мурашки прокатились по телу. Их рассеял глухой хлопок

срастающегося в одно целое камня-прохода.

Зал оказался широк и практически пуст. Низ пестрил высеченными символами,

незнакомыми, старинными. Возможно, Радислав смог бы перевести их значение, но он

находился за толстой стеной. Невыносимо далеко.

Идеальная зеркальная гладь потолка отражала в себе пол, делая комнату бесконечной.

Свечение исходило от кристаллов ослепительно-белого цвета, усыпавших громоздкие

колонны. Их отражение в «стекле» отбрасывало лучики, разрасталось, множилось.

Посреди всего великолепия возвышалась статуя виверны, похожая на ту, встреченную нами

в начале пути, но гораздо больше, массивнее. Изогнутый хвост с шипованным гребнем — в

две сажени длиной, а жутковатая морда, застывшая в маске ярости, — с половину меня.

Внутрь мраморного панциря виверны будто залили черную жидкость, поэтому зверь казался

покрытым коркой из льда. Если бы существо стояло, то наверняка бы заполнило собой всё

пространство. Но оно лежало, вытянув передние лапы и подогнув задние. Левая глазница

ящера сияла янтарем, кажущимся по сравнению с туловищем — непропорционально

маленьким; правая — черным провалом.

Мы с Лисом одновременно уставились на браслет, в котором находился похожий янтарь.

— Взор Виверны… — словно пробовал слова на вкус варрен. — Восстановить её… Теперь

ясно, названия не пустые.

— Ты предлагаешь…

Лис оборвал меня на полуслове.

— Это разумно, если довериться сказкам. Сможешь отодрать камень?

Я подковырнула кругляшек в амулете ногтем, но тот не шелохнулся.

— Не получается. А вдруг, вставь мы «второй глаз», она оживет? Если легенда пророческая?

— На это я и рассчитываю. У тебя есть иное предложение?

— А если набросится на меня? Я — ведьма.

— Ты — чародейка, — осек Лис. — Слава, за нами кипящая лава, находящийся в ловушке

Радислав и сомкнутые врата. Терять нечего. Ну-ка, передай мне браслет с ножом. А теперь

ты увидишь, как я освобождался из-под стражи, — со смешком сказал он.

Варрен аккуратно вставил кончик лезвия в тонюсенькую щелочку между железным ободком

и камешком, покрутил оружие, надавил. А затем со всей дури долбанул ручкой о мраморный

пол. Камень с хрустом отпал от браслета.

— Точно так же, только я сломал не драгоценность, а нос стражнику. Ничего, что я

подпортил внешний вид сокровища? — Лис осмотрел косой скол.

Я помотала головой и потребовала помочь забраться на спину ящера.

— Почему ты?

— Мой камень, — заупрямилась я. — Я и вставлю. И если он не подойдет или ещё что, то я

упаду на тебя. И сломаю тебе шею.

— Обоснованная угроза.

Друг нагнулся и помог влезть на себя, а после пересадил на заднюю, согнутую в колене, лапу

огромного чудища. Я, цепляясь за холодный и скользкий мрамор целой рукой — спасибо

спинному гребню, иначе бы скатилась обратно к хвосту, — добралась до длинной

неестественно прямой шеи и нащупала пустую глазницу. Опершись на левый бок, чтобы не

упасть, попыталась вставить камень внутрь.

Иначе, как чудом, назвать случившееся нельзя. Получилось. Камушек из талисмана оказался

зверю в самую пору. Он не выпал и не провалился, а застыл, как будто на смоле. Я полезла

обратно к Лису.

— Надо бы оповестить Радислава, что всё получилось.

Случившееся дальше намекнуло, что оповещать уже не придется. Своды зала вместе с

виверной и мною мощно тряхнуло. Чудовище задрожало. С потолка посыпалась мраморная

крошка, а я упала со статуи прямо к обескураженному Лису.

Стены ходили ходуном. И трудно поверить, но руны наливались закатным цветом. Плавно,