Дмитрий Скиф - Чёрный менестрель (СИ)

- И зачем я убила своего хозяина, такого достойного господина? Да какой он достойный - обрюхатил всех служанок в своём доме, нескольких - силой... Но котёл-то чистить он меня не заставлял? Не успел просто. Вначале видно хотел поразвлечься, а после заставил бы чистить котел. Правильно я его убила! Прости, Великий Куст, меня, недостойную, за эти грешные мысли! Верна я заповедям твоим! Люблю тебя всем сердцем своим, и преисполнена любви к ближним всем сердцем своим, и смирилась я перед волей твоею, и склоняю голову перед славой твоею, так сделай же, чтобы мне не нужно было чистить котёл, я лучше буду грабить, убивать... Прости, Великий Куст, я не то сказала! Да пребудет воля твоя во веки веков и да не придётся мне чистить котёл!..

Когда из каморки перестали доноситься всхлипы и бормотание, и спустя некоторое время по звукам, донёсшимся из-за закрытой двери, стало ясно, что Ноли перебралась с пола на тюфяк, Алак Диргиниус допил оставшееся в кувшине вино и со спокойной совестью отправился спать в свою комнату. Проходя мимо открытого окна, Алак поболтал в руке глиняный кувшин, определил, что вина в нём больше не осталось, и со вздохом поставил сосуд на подоконник. Перед тем, как отправится дальше, в свою комнату, Диргиниус тихо, размышляя сам с собой, произнёс:

- Дети отходчивы, так что, думаю, безумие Ноли не грозит. Но всё же удивительно, что я сам не рехнулся, слушая её молитвы почти всю ночь...

И вместо того чтобы отправится спать, маг пошёл ещё за одним кувшином - ему это было необходимо, хотя и предыдущий кувшин был явно лишним...

***

На рыночной площади было шумно - ещё бы, ведь ночью какие-то шутники обклеили половину города Тапия листовками. Текст прокламаций был, в общем-то, всем известен, однако знать содержание текста и слышать самому - не одно и тоже, так что, поддавшись на уговоры, младший писарь магистрата прочитал прокламацию:

- Я, Богиня Сну, которую вероотступники называют богиней хитрости и коварства, решила покарать город Тапию, жители которого ошибочно считают меня Великим Кустом...

- Ну вот, раньше сыновья банкиров и жрецов вино по кабакам пили, а теперь в кустохульство ударились, - перебил писаря мастеровой, - совсем оборзели.

- Уверяю вас, банкиры - самая кустолюбивая часть общества, - возразил богато одетый горожанин, который только немного не дошёл до банка, чтобы взять в нём ссуду.

- А у кого есть золотые жетоны, чтобы ходить по всем кварталам города? - хитро спросил всё тот же мастеровой. - Неужели ты думаешь, что сами жрецы...

- Не жрецы, а их детишки-шалопаи, - весело подсказал кто-то из толпы, чем вызвал смех.

- Дети жрецов - будущие жрецы, - грозно произнёс пузатый стражник, который явно был не на службе, - кто имеет что-нибудь против жрецов?

Так как ответа на данный вопрос не последовало, то пузан повернулся к младшему писарю и сказал тоном, не терпящим возражения:

- Чего замолчал? Читай дальше!

-...ибо возомнили они в гордыне своей, - начал читать писарь с того места, где он прервался, - что избраны мною повелевать другими людьми как рабами, а я, милосердная и всепрощающая...

- Милосердие - прямо как у нашего магистрата, - злобно вполголоса произнёс кто-то в толпе.

-...избрала вас, дабы вы осветили язычникам путь к Истине.., - продолжил читать младший писарь, предпочитая не слышать хулу на своё начальство.

- Ну точно как магистратские или жрецы, - произнёс голос того же злопыхателя, - те тоже перед тем, как поднять налоги, говорят, что всех нас избрали для чего-то...

-... Я терпела, когда вы обозвали меня Кустом и воздвигли медного позолоченного идола... - продолжил было писарь, но его перебил подошедший ученик жреца:

- Что за ложь, в храме Куст из чистого золота! Ты ответишь за своё кустохульство!

- А при чём здесь я! - испугано взвизгнул писарь. - Мне сказали читать - я читаю! Не нравится - сами читайте!

- Читай дальше! - разнеслось по толпе, а ученик жреца, поняв, что он оказался в меньшинстве, тихо ретировался...

-...Я терпела, когда вы объявили милость мою к вам вечной и неизменной и решили что Истина - ваша собственность, - побег ученика жреца так взбодрил младшего писаря, что он уже не просто читал текст, а проповедовал волю великой богини Сну. - Я терпела, пока вы обманывали язычников, грабили их и обращали их в рабство, но когда вы сожгли город Сунию и не покаялись - моё терпение закончилось!

- А нечего было сбивать цены на бумагу! - выкрикнул какой-то пожилой купец из толпы, но на него зашикали, а младший писарь, войдя в раж, продолжал обличать:

- Но и тогда я решила не карать вас, а дать вам срок покаяться в преступлениях своих, но срок сей истёк, а покаяния от вас нет, и теперь я предам город ваш страшной каре - да падёт на Тапию огонь и сожжёт он его. Но прежде огонь падёт на глаза, уста и ноздри ваши, и не сможете вы ни видеть, ни дышать, и будет великий плач и скрежет зубовный. И сожгу я дома ваши, и жён ваших, и детей ваших, и рабов со скотом вашим, и всё достояние ваше. А те из вас, кто спасётся от кары моей, будут развеяны по миру и станут вечными странниками в чужой земле, а своей земли да не будет у них во веки веков! Произойдёт же сказанное мной в любой день, который изберу, но не ранее трёх дней от дня сего, дабы прозревшие покинули вас и спаслись от смерти лютой...

- Люди! - заорала дурным голосом какая-то бабища. - Да куда же стража смотрит? Нас же поджечь хотят!

- Хотят или не хотят, мы пока ещё не знаем, - с металлом в голосе проговорил пузатый стражник, - а виновные в написании сих подмётных писем будут найдены и наказаны!

***

Настроение человека, сидящего в одном из углов главного зала постоялого двора "Куриная ножка", было плохим, несмотря на то, что он ел хорошо прожаренную, прекрасно приготовленную курицу и пил отличное пиво на дармовщину,. Уже несколько дней Луад по заданию одного из жрецов храма следил за странным менестрелем.

Начиналось всё вполне обычно, кто-то написал донос и оставил его в специальном ящике в храме. Подобные доносы опускали в ящик по дюжине в день. Большинству из них даже хода не давали - кого интересовали слова крамолы какого-нибудь иноземного охранника купеческого обоза, разумеется, сказанные не публично? Вот если купец, или кто-нибудь ещё достаточно состоятелен, чтобы "замять дело" за соответствующую плату - тогда да, а рисковать здоровьем и жизнью ради старого плаща и ржавой кольчуги...

Но Луаду не повезло. Донос попался на глаза самому Вагистаю - одному из Совета храма, и делу был дан ход...

Чем дольше ходил Луад за своим подопечным, тем больше понимал, что дело не чисто. Менестрель со странным именем Степан в деньгах явно не нуждался, и Луад ни разу не слышал, как он пел. Вообще у Луада создавалось впечатление, что этот странный менестрель занимался чем угодно, но только не тем, что должен делать всякий уважающий себя представитель этого славного цеха.