Павел Коршунов - Рождение (СИ)

© Коршунов П., 2017.

© «СамИздат», 2017.

® Все права защищены.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Я увожу штурвал в сторону, и флаер послушно входит в поворот. До финиша осталось всего ничего — чуть больше десяти километров. Да! В этот раз я точно приду первым!

Форсаж, резкий рывок и меня вжимает в кресло.

— Перегрузка! Мощность двигателя падает!, — металлический женский голос бортового искусственного интеллекта «Роксаны» не заставил себя ждать.

— Дорогая, ты главное дотяни, — прошептал я. — Выиграю, помирюсь с Киерой, подлатаем тебя так, что ты еще лучше станешь!

— Скорость шестьсот. Крутой поворот на лево через… три, два, один, — ориентируясь по заложенной в память карте, подсказывает ИИ.

Фух, прошел. Кровь аж вскипает от адреналина!

Самая опасная трасса, скоростные флаеры и профессиональные пилоты с запредельной реакцией. И не смотря на лучшие системы безопасности и защиты, на возможности мед помощи, смертность среди участников частое явление.

— Номер шесть позади вас на расстоянии пятисот метров.

— Но как?!, — вырвавшись вперед всех на полтора километра, я и не думал, что кто-то сможет так сократить расстояние.

— Мощность семьдесят три процента.

— Вот черт!

— Шестой в четырехстах метрах, — мне показалось или в голосе «Роксаны» прорезались тревожные нотки.

— Отключай ограничители, — приказал я. — Код красный "зеро".

— Мощность сто. Критические показатели износа.

— Форсаж!

Ускорение и преследователь начинает отставать.

— Поворот влево через… три, два, од… Повреждение охлаждающей системы! Опасность!, — взвыл ИИ и на панели управления замигали ярким красным цветом сектора контроля двигательной установки. — Эвакуация пило…

— Твою мать!, — только и успел произнести я, глядя на стремительно приближающуюся стену.

Удар… Взрыв… Боль в каждой клетке тела… И гаснущий свет перед глазами…

Звонок по внутренней линии прервал размышления директора технического отдела корпорации Лайф.

— Борислав… Паулинович… Ваш… Сын… Он… Там…, — взволнованный прерывистый голос секретаря, молодой девушки только недавно занявшей этот ответственный «пост».

— Вела!, — твердый уверенный в себе тон мужчины подействовал успокаивающе. — Я отлично помню, как он тебе нравится! Но давай по порядку, что именно случилось с моим сыном?

— Ваш сын, — слезный всхлип, — он в реанимации, в центре Склифосовского.

— Отменяй все записи и встречи на сегодня. Меня нет!

Борислав сбросил вызов и достал смартком:

— Ратмир, машину к входу, срочно! Едем в Склиф.

— Понял, шеф.

Всего лишь спустя минуту после разговора водитель уже подогнал черный матовый "Мерседес" к входу в высокое стоэтажное здание в виде пики. Еще минута и в машину сел директор тех отдела. Автомобиль с визгом шин сорвался с места, мгновенно набирая скорость…

Возле молодого переломанного тела, обвитого трубками и датчиками аппарата поддержки жизни деятельности, словно статуя застыл невысокий крепкий, но уже совершенно седой мужчина.

— Сынок, сынок!, — тихо прошептал он. — Зачем? Зачем тебе нужна была эта гонка? Двадцать один год, вся жизнь впереди. А ты!

За последние десятилетия работы директором технического отдела в корпорации Лайф Борислав отлично научился скрывать все свои эмоции за железной маской жёсткого, но честного человека. И даже сейчас, стоя перед тем, что осталось от сына — единственного ребенка в семье, и от того самого любимого и дорого старческому сердцу, он не давал волю раздирающим его изнутри чувствам.

А ведь так хотелось зарыдать и закричать о горя, проклиная и бога и тех, кто придумал эти флаеры и этот чертов вид спорта, где молодые дуралеи складывают свои умные и в тоже время глупые головы. Но что толку. Сделанного не воротишь, а мертвого не воскресишь.

Мужчина вышел из палаты, аккуратно прикрыв дверь. В коридоре его уже ждал главврач медицинского центра имени Н.В. Склифосовского и еще один человек, руки которого не единожды спасали людям жизнь и не в таких ситуациях, знаменитейший на весь мир нейрохирург, физик-биолог и, что главное, один из членов совета директоров корпорации Лайф и давний друг Борислава. Его он успел вызвать еще по дороге в мед-центр.

— Горан Акамирович, ты уж меня извини, — крепко пожал руку нейрохирурга директор техотдела, — что так вот сорвал, но сам понимаешь…

— Ничего, ничего, — коротко взмахнул собеседник ладонью прерывая мужчину. — У каждого из нас есть дети. Ты правильно поступил, позвонив мне. Для начала мне нужна полная медкарта, последние данные диагноста и энцефалограмма мозга.

— Давайте пройдем ко мне в кабинет, — тут же предложил главный врач. — Там есть все документы и оттуда же мы можем следить за состоянием пациента.

Час спустя.

Тяжело вздохнув, Горан не спрашивая разрешения, достал сигареты и закурил. Почуяв дым, тихо загудели вентиляторы системы очистки воздуха.

— Воссоздать тело можно, — начал нейрохирург. — Вариантов несколько. Лучший из них на мой профессиональный взгляд — камера глубокой регенерации. Вот только, Борислав Паулинович, здесь есть одно «но»! Тело твоему сыну мы новое сделаем, да такое, что и не отличишь. А вот что с мозгом делать, я не знаю.

— А что именно там не так и почему это нельзя вылечить?, — директор техотдела все-таки начал нервничать и что бы хоть как-то отвлечься, начал крутить в руках одну из ручек, лежащих на столе.

— Повреждены отделы, отвечающие за двигательные функции, за речевой аппарат, за…, — прервался доктор, закуривая следующую сигарету. — Много там, в общем, чего повреждено. Так что если он придет в сознание и хоть что-то сможет произнести, то его первые слова будут: «Убейте меня». Не жизнь это будет, а сущий ад.

— А он может и не очнуться вовсе?, — зацепился за слово «если» Борислав

— Увы, но да — он в атонической коме.

Собеседник вопросительно поднял бровь и нейрохирург отлично понял не заданный в слух вопрос — откуда техническому директору знать такие медицинские термины.