Елизавета Голякова - Дороги своих любят (СИ)

Почему-то было не страшно. Голоса не звали и ничего не просили. Только рассказывали. И хоть в их шепчущем хоре сложно было расслышать что-то связное и последовательное, друзьям это удалось. Деревья повествовали о древнем короле и его прекрасной королеве, о далеких великих делах, теперь затерянных в череде столетий и веков. Того короля звали Оверен Славный, и о его мудрости и доблести ходили легенды. Он правил своим королевством великодушно и справедливо, а когда уставал править, в замке на вершине холма его ждала добрая королева Тайрина. У них была дочь – милая ласковая принцесса, которую они очень любили. И с ними дружил один красивый дракон. Он мог становиться размером с кота или вырасти больше огромных океанских китов. Его чешуя переливалась серебренным и голубым, а глаза искрились жидким золотом. Он мог дышать пламенем, которое не причиняло никому вреда и свежим легким ветром. От дракона пахло травами и дикими цветами, что растут на пустошах, а питался он облаками и морской пеной. С ним пели на два голоса звезды. С ним играла маленькая принцесса, сражался в шахматы славный король и плела венки прекрасная королева. Они любили его просто за то, что он был их другом, и он платил им тем же. Шли годы, принцесса становилась старше, в волосах короля и королевы появились седые прядки. Драконы живут вечно, в отличие от людей, и он знал это. И однажды решил сделать своим друзьям бесценный подарок. Он подговорил звезды помочь ему, подманил восточный морской бриз и пропитанных солью чаек – и у него получилось. Он подарил королевской семье секрет Драконьего Ветра. Тайну, которую хранят все драконы. Правду о том, как перелететь за горизонт и вернуться. Тогда король, королева и принцесса отправились с ним за Край, в страну, откуда приходят его сородичи и откуда в звездные ночи веет их ветром. Если соскучатся, друзья дракона гуляют по материку или Островам, а иногда блуждают среди звезд. А дракон, когда устает, ложиться отдохнуть на мягкий мох и прикидывается отрогами гор, чтобы его не будили зря. Драконы ведь живут вечно.

* * *

Вечно, вечно, вечно...

Голоса смолкли. В Поющем лесу воцарилась тишина. Путники все еще отрешенно смотрели в пустоту, когда впереди вдруг раздался звериный рык, треск ломающихся веток, а прямо на тропинку выскочил младший демон: взмыленный, как лошадь после сумасшедшей скачки с седоком на спине, задыхающийся и измотанный до предела. Вывалившись из кустов, он не сбавил скорости и что было сил припустил по тропинке, прямо на ошарашенных путешественников.

– Оставьте мне! – выкрикнул Мигель, выходя из оцепенения и быстрым, отточенным движением выхватывая мечи из-за спины. Вору почему-то живо вспомнилась Базарная площадь неделю назад, когда на отряд солдат вышел файтер с двумя парными мечами и положил из всех за несколько секунд. Да, вор тогда не смог отказать себе в удовольствии поглазеть на зрелище, только предпочел делать это незаметно. Сейчас он снова почувствовал себя зрителем – не хватало кукурузы и кружки пива, которую любезно предложили бы на площади зазевавшиеся торговцы.

Юджин, Хьюго и Эв рассыпались в стороны, пропуская демона и рванувшего за ним Мигеля, чтобы не подвернуться под горячую руку и ненароком не заработать по шее. А секунду поразмыслив, они молча пришли к абсолютно одинаковому выводу и поскакали следом за другом – оставаться зрителями на этот раз никому не захотелось.

Гонять демона, пусть и младшего, по колдовскому лесу – утомительное занятие. Особенно когда за ним вдруг бросаются какие-то всадники, совершенно не давая возможности подобраться к твари поближе. Так, чего доброго, гость из Бездны и вовсе добежит до границы и ускользнет от них, а все усилия патруля пойдут прахом! Ну почему было приказано эту четверку не трогать, даже не пугать?! Жизнь несправедлива, как ни крути...

Вор и маг одинаково вздрогнули, услышав за спиной душераздирающий вой. Наемник, на секунду оторвав горящий взгляд от демона, резко обернулся назад...

– В стороны!!! – рявкнул он смешавшимся спутникам. – Да разойдитесь же!

Те ошарашенно дернули коней в разные стороны от тропы – Хьюго и Эверард налево, а Юджин – направо. Над ними в воздух взметнулась огромная тень. Наемник успел разглядеть только три изумрудных глаза, холодно сверкнувшие над его головой. А секундой позже убегающий демон заверещал, покатился по тропе, оставляя за собой темные грязные пятна, и, перекувырнувшись несколько раз через голову, затих. Зеленоглазого привратника будто бы и не было. Только разорванный напополам демон таял на тропинке, а в нос путникам ударил знакомый запах гнили. Мигель чертыхнулся.

– И здесь эта мерзость, – пробормотал он, морщась и поворачивая коня, – проклятые твари!

Подходить к останкам нечисти друзья не стали. Только поежившись, как от холода, в молчании поехали восвояси: говорить не хотелось. Если бы тогда, в столице, они знали, что неожиданное предложение Теодора обернется именно так!.. «Но я все равно предпочел бы его, а не карцер», – с неожиданной ясностью понял вдруг файтер. Никакая сила на свете, том или этом, не заставила бы его снова вернуться в застенок три на два шага с узким зарешеченным окном так высоко, что и не дотянуться, из которого видна такая же серая каменная кладка, как и на стенах, на полу, на потолке. Слушать глумливые крики стражи, всем своим существом ощущать полное, отупляющее бессилие. Лучше уж заблудиться в колдовском лесу или послужить обедом нечисти, чем это. Лучше, во сто крат лучше...

Мечник поймал на себе долгий взгляд Эва. Монах против обыкновения чуть приподнял капюшон, и из под черной ткани на парня смотрели два золотых, чуть прищуренных всепонимающих глаза. Казалось, клирик только что с легкостью прочитал все его самые сокровенные мысли – и теперь золотым уставшим взглядом подставлял незримое сильное плечо.

Мгновением позже наваждение кончилось. Эверард одернул капюшон вниз, скривил губы в полуусмешке и отвернулся. А Мигель решительно собирал непослушные осколки собственных мыслей. «Да он не старше меня! – хмыкнул наемник, – Двадцатипятилетний, кажущийся разменявшим четвертый десяток. Золотоглазый...» Парень пришел про себя к каким-то выводам и остался доволен собой и ими. Не он один умудрился выдать свое прошлое в течение недели после знакомства. Впрочем, неделя казалась уже целой вечностью – а люди не случайными попутчиками, а добрыми старыми друзьями. Это знак. Интересно, какой стороной повернется в этот раз пресловутая лисья Фортуна: передней или наоборот?

* * *

Долго быть в тишине Хьюго решительно не умел. Глупым или нечувствительным он не был, в силу своего характера глубоко и сильно переживал козни судьбы, но молчание давило на него хуже многих страхов. И теперь, когда увиденное за последние несколько часов заставило его сознание услужливо всколыхнуть полузабытые образы, он просто не мог молчать. Если не говорить, утопишь призраков в себе самом.