Тереза Тур - Самая длинная ночь в году

Граф высокомерно промолчал.

Мы с заведующей переглянулись — и слаженно шагнули к «пострадавшему». Несколько минут — и он был в полном порядке. Физически.

Еще минута — и вместе с ним отбыл супруг Натальи Николаевны.

Мы поднялись к себе на отделение — и я не помню, как добралась до кабинета и заснула…

А город продолжало заносить снегом…

Проснулась я счастливая. Мне снились его поцелуи… А разбудило меня его сообщение про какое-то совещание, на котором он задержится.

Я вздохнула, решила оформить бумаги. Все-таки завтра суббота. И если нам удастся встретиться, то обидно будет бежать со свидания на работу, чтобы оформить документы.

Потом помогла в приемнике.

— Кто с детьми — во второй бокс! — объявила я, когда пришла.

— Наталья Николаевна велела отправить вас домой, когда вы сюда заявитесь! — торжественно заявила коллега — самая пожилая и опытная из нас.

— Я на чуть-чуть! — с улыбкой попросилась я. — Дома никого… Не хочется…

— Понимаю, — кивнула она. — Час — не больше. А то и мне попадет… И без геройств!

— Слушаюсь, — с самым серьезным лицом отрапортовала я.

Было почти восемь, когда я поняла, что устала. Попрощалась со всеми — и отправилась домой.

Снег падал тихо и торжественно, блестя в голубом свете шаров.

— Подготовка к празднованию Тезоименитства наследника!!! — кричат мальчишки, продающие газеты. — День рождения наследника — Александра Александровича Радомирова!!! Сударыня, узнайте, как идет подготовка ко всенародному празднику!!!

Тяжело вздыхаю. Ну вот кому может быть интересно читать про аристократов? У них — своя жизнь, у нас — простых смертных — своя. И вообще… Можно с удовольствием вдохнуть воздух без запаха антисептика и напомнить себе, что надо заказать ужин на двоих…

— Ирина Алексеевна! — обратился ко мне какой-то мужчина.

— Да, — общаться ни с кем не хотелось.

— Андрей Николаевич прислал за вами экипаж. Он беспокоится — сейчас похолодало…

Не знаю почему, но я возразила:

— Странно, мы только что разговаривали, и он ничего не сказал…

А дальше события стали развиваться настолько стремительно, что память сохранила только какие-то куски…

Женщина в нескольких метрах от меня, которая громко заговорила в амулет:

— Было ли распоряжение отвезти в экипаже?

И следом ее крик:

— Код третий! — и она оседает на землю…

Мужчина схватил меня за талию и стал запихивать в мгновенно подъехавший экипаж, навстречу чьим-то тянущимся рукам.

Я кричу.

Наперерез экипажу бегут какие-то люди.

Мужчина, который тащит меня, вдруг падает, меня хватают… Я понимаю, что это Андрей Николаевич.

— Видите, как хорошо получилось… — говорит мужчина, который пытался меня похитить, и что-то выпускает из рук.

Черная сфера ледовой бомбы катится нам под ноги…

Столица. Год назад. Конец января. Он

Непроницаемый купол бомбистов — нет возможности оказать помощь извне, невозможно вырваться наружу. Ледовая бомба под ноги — и непременно с минутной задержкой, чтобы человек осознал, что его сейчас не станет, что это — конец.

Кристаллы льда, разлетающиеся в разные стороны. И вместо жизни, наполненной дыханием, надеждами, близкими, — лишь кровавые лохмотья. То, что осталось от погибших, можно увидеть только в момент взрыва — под воздействием структурного льда органика мгновенно кристаллизуется и рассыпается, алым снегом опадая на место трагедии…

После того, как такой бомбой были убиты его родители, князь Андрей приказал, чтобы способ спасения был найден. Много лет лучшие маги страны работали над решением этой проблемы — результатом этих трудов стала разработка артефакта. Его оформили в виде кольца. Его-то Андрей Николаевич собирался завтра вручить наследнику — и именно о нем говорил императрице.

Сейчас же он сбросил кольцо на снег — и выплеснул все свои силы на то, чтобы выстроить точку перехода. Артефакт давал возможность выстроить портал в безопасное место внутри сферы бомбистов.

Князь настолько четко представил дом на море, где они с Ирой были вчера, что заломило в висках. Схватил ее за левое запястье, успев взмолиться Небесам, чтобы там был артефакт накопления энергии. Пальцы закололо, едва он коснулся знакомого плетения из камней.

Уходящие секунды стучали в голове. Он рвался из западни, ломился с жадностью обреченного и в то же время задыхающегося от бешеного гнева человека, не желающего погибать, не желающего забирать с собой любимую.

И с воплем: «Небеса! Ее-то за что» — он вырвался…

Они ухнули куда-то в ледяную соленую воду.

Их сразу накрыло волной.

— Живы! — прохрипел он, едва только вынырнул на поверхность. И закричал: — Ира!

— Здесь я, — расслышал он сквозь стук зубов ее голос у себя за спиной.

— Вы как?

— Все-таки купаюсь, — съязвили фиолетовые от холода губы.

— У вас кулон связи есть?

— На шее, — отозвалась она.

— Надо звать на помощь — у меня магии не осталось.

Он одной рукой держал ее за талию, другой пытался нажать на камень в определенном ритме. Со второй попытки у него даже получилось.

Тут же раздались два хлопка — слева и справа.

И их всех опять накрыло волной.

Вынырнули, откашлялись.

— В поместье! — распорядился князь.

Мужчины, не выразив почему-то никакого неудовольствия или удивления от того, что оказались в ледяной воде, синхронно кивнули — и молча подплыли поближе, выстроили точку перехода.

Еще миг — и они все стоят в гостиной дома у моря. На пол стекает вода. Князь чувствует, как женщину трясет от ужаса, как у нее подкашиваются ноги.

— Сейчас, родная… Все уже хорошо. — И офицерам охраны: — Погибшие есть?

— Никак нет.

— Пострадавшие?

— Только охранник Ирины Алексеевны. Та, что подняла тревогу. Тяжелая. Стабильная.

— Арестованные?

— Трое: двое были в экипаже — и кучер.

— Бомбист? — спросил он.

— Исчез, — оба потупили глаза. — Телепорт. Точку выхода отслеживаем.

— Перекройте радиус в десять километров. Пришлите вестовых в дом — разжечь в камине огонь. И организовать нам ужин.

— Слушаемся, — слаженно отвечают.

— Все, прости, уже все…

Он подхватывает женщину на руки и идет с ней на второй этаж. Надо дойти до спальни — там есть дверь в купальню. С десяток водяных шаров, просторная, глубокая купальня, вышитые белыми волками и алыми гроздьями рябины огромные полотенца. Он любил местный орнамент, но почему-то сейчас все это напомнило ему пятна крови на снегу. Вдруг вспомнилось, как он стоял под алым снегопадом, а его родители падали на его плечи, руки, голову… «Не о том, не о том думаешь! — приказал он себе. — Сейчас главное — она! Ты — воин, ты войну прошел, ты смерти видел, а она! Согреть, успокоить. Сейчас, родная моя, сейчас! Прости, прости, прости…»