Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

Как же я сюда попала из своей квартиры? Самый логичный вариант: пошла и вопреки всем принципам залила горе аж до амнезии… Только похмелья нет. Ещё меня могли опоить (некоторые препараты нарушают какой-то там процесс записи информации в мозге, поэтому может забыться некоторое время перед использованием лекарства). Ещё потеря памяти бывает от ударов по голове, правда, голова у меня тоже не болела.

Но запряжённых в кэб динозавров это не объясняет!

Нет, если бы просто динозавры явились, можно было бы поверить в какой-нибудь разлом времени, о которых пишут в жёлтой прессе: мол, бабушка надвое сказала, будто сколько-то там человек появились из энного года молодыми и обескураженными, но злые спецслужбы закатали путешественников во времени в воронки и увезли в неизвестном направлении.

Может, я попала в будущее, где генные инженеры восстановили или заново смоделировали динозавров? Или ещё проще: роботы. Ну конечно! У страха глаза велики: наверняка мне только померещилось, что они очень живые, а так — это роботы. Будущее, высокие технологии… Тогда почему здесь так банально воняет дымом?

Даже не банально, а как-то опасно уже, будто рядом пожар.

Огляделась: небо слегка посветлело, но без красных сполохов, а вокруг, среди плотного тумана, больше не просматривались готические силуэты домов. Ощутила себя в ужастике по Стивену Кингу, того гляди кто-нибудь из тумана набросится… Обернулась вокруг своей оси: казалось, неподалёку звучат шаги…

Точно шаги.

Кто-то бродил вокруг… Цокал по каменной мостовой когтями. Браслет опять стремительно тяжелел.

— ЙааЙаа…

Я взвизгнула.

Со спины надвинулось что-то тёмное, огромное. Сердце ухнуло в пятки, оттуда поддало адреналином, я сорвалась на бег. Ноги взвыли от напряжения. Я бежала вслепую, выставив вперёд руки и молясь, чтобы на пути не оказалась стена или машина, а вслед пронзительно неслось:

— ЙааЙааЙаа…

***

Голова гудела и болела так, словно мне наковальню на неё уронили. Раза два. И лежать неудобно. Как-то мокро… Подо мной что-то скользко-шелковистое… на цветы измятые похоже. В саду я, что ли? С трудом разлепил веки: небо ночное, светлеющее, стена рядом… Дымом попахивает. И на руке что-то мешается, греет.

Воспоминания набросились с жестокостью оголодавших ящеров.

Я женат.

Сомсамычевы ощипали Дусю.

Надо в патентное бюро до того, как Сабельда всем растрезвонит о моём супер-способе заключения брака.

Я женат…

— ЙааЙааЙаа. — Чёрная пасть свесилась со стены. — Йаа.

Дух бездны перекинул через неё с десяток ложноножек, заставил их фосфоресцировать, перекрутил их (получилось нечто вроде человечка) и стал подёргивать, будто человечек идёт. Немного пошагав, человечек замер, огляделся и побежал, размахивая руками.

— Йааа, — протянул дух и ещё одной ложноножкой указал на меня.

— Мм. — Обозначил своё внимание.

Морщась от боли, пощупал макушку: шишка выпирала знатно. И вся великая магия бессильна, когда тебе просто бьют по голове.

Дух снова задёргал ложноножками, изображая, как человечек сначала идёт, а потом убегает.

— У вас талант. — Сел. Рядом лежал мой рюкзак. — В кукольный театр устроиться не пытались?

— Йаа.

Голова раскалывалась, а подлечиться нельзя: след магии здесь оставлю.

Дух добавил ещё ложноножек. Так появился второй человечек, более массивный. Подержавшись с первым за руку, большой человечек упал. А маленький, у которого дополнительной ложноножкой вдруг выросли груди, снова пошёл, а потом побежал.

— Очень увлекательно. — Кивнул я и запустил руки в рюкзак, ощупал подарочки Сомсамычевым: целёхоньки.

— Йаа, — как-то печально отозвался дух.

Снова его фосфоресцирующие человечки из ложноножек подержались за руки, потом большого по голове треснула ложноножка, и он упал, а второй, с грудями, пошёл дальше, за его спиной появилось скопище ложноножек, и он (вернее — она), размахивая ручками, убежала.

Ткнув на меня ложноножкой, дух шевелил ноздрями и чего-то ждал.

— Кукольный театр расположен на улице Глор, думаю, вам там будут рады. — Я нацепил рюкзак ёмкостью вперёд.

— Йаа. — Дух снова начал показывать пантомиму, активно указывая на меня свободной ложноножкой.

Поднявшись, я снова улыбнулся:

— Подождите здесь, пожалуйста. Как закончу, обязательно посмотрю ваше представление внимательно.

Издав подобие тяжкого вздоха с подвыванием, мой билет на другую сторону повис на стене. А я двинулся вглубь сада, щедро разбрасывая металлические капсулы, которыми был до отказа набит мой рюкзак.

Сомсамычевы хотели роскошный сад, волшебной растительности, удивительного на своей земле — они это всё получат.

А потом уже в патентное бюро в город!

***

Опять зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза.

Город был на месте.

Человеческий разум обладает уникальной способностью к самообману.

Мой эту способность исчерпал.

Нет, он, конечно, пытался это как-то объяснить, но…

С высоты смотровой башни на мосту я разглядывала город в розовой дымке тумана и пыталась убедить себя, что это… какой-нибудь Европейский олд-стайл городок.

Не получалось.

Дело было не только в отсутствии неоновых витрин и малейшего намёка на телефонные будки или электричество (ну мало ли какой закон об охране исторического вида), которые я могла не заметить из-за проклятого тумана.

Восходящее солнце высветило полотно, составленное из двух-пяти этажных кирпичных и деревянных зданий, прошитых улочками домов и широкой лентой затуманенной реки. Кое-где торчали шпили повыше пяти этажей, но ни одной настоящей высотки.

И над всем этим тысячи печных труб исторгали вонючий дым.

Тысячи труб обычного печного отопления. В каждом доме. До горизонта.

По улицам, несмотря на ранний час, сновали телеги и экипажи, запряжённые мохнатыми рогатыми подобиями буйволов и динозаврами (в отличие от тащивших ночной кэб, передвигавшимися на четырёх ногах).

Даже самые бедные на вид женщины ходили в платьях до земли.

По ту сторону моста мальчик лет десяти чистил ботинки мужчине во фраке и остроконечном колпаке, а, получив монетку, подхватил свой ящик и бросился под ноги другому прилично одетому мужчине и следующему, пока не нашёл того, кто позволил натирать свою обувь.

Пальцы, которыми я сжимала кованные перила смотровой площадки, окоченели, но я не могла их разжать.

В очередной раз зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза.

Город по-прежнему расстилался внизу.

Как и огромный тринадцатипролётный мост через реку тумана, на который я выбрела после долгих блужданий.

Между двенадцатью пролётами располагались каменные оскалившиеся химеры в броне, а на третьем от противоположного берега пролёте возвышалась башня со смотровой площадкой на вершине.