Диэр Кусуриури - Край Ветров: Пироманс

Я двинул прямиком в означенное место, пробираясь через ломаный камыш и высокую, сырую траву. Сапоги вязли в грязи по верхний край подошвы. Я шел, специально не ища дорожек и троп. Ступил под древесные своды и, задевая ладонями шершавую кору, по наитию нашел нужное мне дерево — черное как смоль, но не мертвое, ветвистое и кряжистое, приникшее нижней частью ствола к земле. По этой его пологой "спине", немного скользя, я забрался выше.

Пальцы перепачкались в смоле, но это ничего. Отсюда прекрасно виден берег и все, что творится внизу. А вот меня снизу не видно.

Можно ждать и прорабатывать дальнейший план, в варианте удачного завершения сегодняшнего дела или неудачного. Хотя лучше бы, конечно, сегодня все получилось.

Ждать долго мне не пришлось. Внизу послышались шаги и негромкий разговор. Вскоре, когда звук приблизился, я смог различить, что говорит только Тиха — забалтывает, значит, "клиента", клеит простачка.

— То есть у вас такого не бывало, да? Чтобы в парке заблудиться? Я сам год как переехал, не знаю ничего. Давайте у прохожих спросим? И почему тут фонари не горят?.. Может, это уже не парк, а мы в лес какой зашли?

— А, пускай его, — ответил шелестящий, хриплый голос. — И так уже час впустую. Давай деньги и расходимся.

Я наблюдал с высоты, как на расстоянии в пять метров от меня Тиха лезет в карман за купюрами, тщательно сложенными в аккуратный кирпичик.

Тихомир развел в стороны обе руки — одну с деньгами, другую пустую, мол, давай, мужик, доставай товар.

— Деньги вперед, — скомандовал делец.

Тихомир нехотя подчинился.

Мужчина взял деньги, сунул в карман, не пересчитывая.

— Значит, ты на самом деле его хочешь, — глухо пророкотал голос.

— Ну, как бы, да, — Тиха кивнул. Ему бы уже давно испугаться, конечно. Но я-то знаю, в чем именно Тихомир не прост.

— Зачем тебе оно? — рявкнул мужчина, наступая на Тиху.

Я увидел, что в темноте тускло блеснул нож.

Так. Дело принимает неожиданный оборот. Хрена себе "делец"!

— Эй-ей-ей, дяденька, полегче! — Тиха приподнял ладони, отступая. — Что за дела? Деньги у вас, давайте, что ли, товар, и без приколов, а?

— Зачем тебе это? — мужчина снова угрожающе шагнул к Тихомиру.

— Да нафиг оно мне не сдалось, мужик! Нож опусти, да? Тебе отсюда все равно не выйти, дядя, так что давай как-то по-хорошему решим…

Я напрягся. Кажется, наш план трещит по швам. Точнее, "хороший план". Кажется, придется принимать меры.

— Слушай, ты, — прошипел "клиент", и голосом этим можно было пугать не только детей, но и взрослых. — Снимай немедленно. Что это? Кольцо? Ложный след? Что ты наколдовал?

— Я? — Тиха пятился, с каждым шагом уводя дельца прочь от моего дерева. — Да вы что, дяденька, я ж не маг, я так… Я, думаете, зачем к вам? А вдруг с вашим, собственно, артефактом, я магию смогу? С детства мечтал!

— Мальчик, твое положение крайне шатко. Или говори, что творил, или…

— Не надо меня убивать! Вам же одного ножа-то не хватит, дядя!

— Проверим?!

Мужчина бросился на Тихомира, размахивая лезвием. Вот уж не знаю, насколько это у него получалось профессионально, но Тиха уворачивался и отходил, и эта его загадочная юркость, похоже, взбесила "дельца" не на шутку.

Я скользнул вниз, подобрал заранее примеченный камень и, быстро сблизившись с нашим агрессивным "клиентом" сзади, свершил свое дело — точно, больно и совсем не волшебно.

Легкое сотрясение вследствие прицельного и правильного удара тяжелым предметом привело к мгновенному обмороку.

— Добрый вечер, — поздоровался я с обмякшим телом.

Тиха, яростно жестикулируя, тут же принялся высказывать мне все, что думает, трясясь от запоздало хлынувшего в кровь адреналина:

— Рейни, что это было? А цена-то возросла, Рейни, ой выросла! Меня к такому не готовили! Слышишь? Это что за дела вообще?! Он что, не хотел нам ничего продавать? Какого он вообще взбесился? Зачем ты так с ним? Может, теперь объяснишься? И что мы будем с ним делать потом? Он же меня запомнил!

— Тихо ты, — шикнул я. — Посвети лучше.

Тихомир полез в карманы брюк, разыскивая фонарь. А я тем временем перевернул нашего дельца на спину и принялся его ощупывать, пока что вслепую. Вскоре Тиха щелкнул рычажком на фонаре, и как раз в этот момент я обнаружил на поясном ремне мужчины сумку.

— В лицо ему посвети, — попросил я, отстегивая сумку.

Луч скользнул по ничем не примечательной физиономии, осветив ершик каштановых волос и трехдневную щетину.

— Мутный тип, мутный, — бормотал я, открывая сумку. Присвистнул. — Ого.

Я извлек из кожаного мешка небольшой сверток. Морозец пробежал по коже, как будто бы мне мало постоянного моего озноба. Алая ворсистая материя покрывала нечто твердое, тяжеловатое. Я бережно развернул ее, и в прямом свете фонаря сверкнуло зерно. Настоящее натуральное зерно.

— Это оно? — спросил Тиха.

— Похоже на то, — ответил я.

— Красивое…

Зерно представляло собой подобие кристалла, основная форма которого напоминала стилизованную слезу. Кристалл этот к острому окончанию становился алым, а к тупому бледнел и чуть-чуть зеленел. Внутри него, в центре неподвижного водоворота из черных размытых линий, неярко тлела сердцевина, похожая одновременно на внутренности стеклянного шарика с искусственным снегом, на калейдоскоп и на далекое пламя костра. Все это умещалось в точке размером с мелкую монету, и сердцевина явно была живой: она пульсировала еле заметно, и от прикосновения к гладкому боку зерна моим пальцам становилось теплей.

— Да уж, вещь, — протянул Тиха. — Казалось бы, быть ему похожим на побрякушку, а вот надо же… веет, внушает. А куда, прости, это у вас вставляется?..

Я одарил его взглядом таким презрительным, каким только мог. Боюсь, темнота эффект немного сгладила, потому как Тиха продолжил:

— Так и почему он на меня пошел-то, а? И зачем ты его — того — стукнул по темечку? Убить же мог!

— Кажется, он на самом деле не курьер черного рынка, — сказал я. — Смотри, в сумке больше ничего. Никаких других артефактов.

— Подумаешь! Может, он решил не рисковать?

— И все же рискнул.

— Так а кто это? И откуда у него зерно?

— Мне бы знать, — ответил я, потирая переносицу. — Смотри. Он — не маг. Иначе бы проявил себя, не стал бы с ножом играть. Но он почуял или догадался, что магия была применена.

— Да кто б не догадался, если с дорогой творится какая-то ерунда! Тут или магия, или наркотики, а вместе мы с ним не зависали.

— Короче, моя версия такая: мужика из бывших крашеных наняли на непыльную работенку, и он, по доброте душевной, а также в память о былых свершениях, согласился. Заодно он должен был собрать информацию о тех, кому нужны зерна.

— Это паранойя, Рейни.

— Я был бы безумно рад, если б это оказалась она.