Диэр Кусуриури - Край Ветров: Пироманс

Помехи. Голос вернулся, прервался, вступили гитары.

— Выключи эту муть, — попросил я, протирая глаза. — Что, приехали уже?

— Уже пять минут как, — ответил Тиха, выставляя регулятор громкости на минимум.

Я оглянулся по сторонам. Местности не узнал. Надел очки. Посмотрел еще раз.

— Тиха, а зачем ты за этими кустами встал? Ближе никак?

— Тут ларек рядом, — ответил Тихомир загадочно. — К тому же, где твоя паранойя, Рейни?

— Кончилась моя паранойя, — выдохнул я. — А зачем?..

— А посмотри, включив мозги, на свой дом внимательнее.

Я пригляделся. Пышная крона акации, нисколько за первую неделю осени не поредевшая, мешала, но все же позволила увидеть окна второго этажа и, в частности, мое. В окне горел свет и наблюдалось какое-то движение.

— Что это хозяйке понадобилось у меня в комнате, — подумал я вслух.

— Он не видит, — сказала Берса.

Тиха полез в бардачок и выудил оттуда самый настоящий бинокль, большой, в кожаном чехле.

— На.

Мне понадобилось время, чтобы настроить прибор под себя. И когда линзы наконец скомпенсировали близорукость, я смог разглядеть совершенно определенно мужской силуэт. Человек был одет во что-то мешковатое, темно-серое, с капюшоном.

— Это что за хрен с горы? — возмутился я.

— Что делать будем? — спросил Тиха.

— Что-что, пойду по ушам ему надаю, — я принялся на ощупь разыскивать рычажок на двери.

— Рейни, не смей!

Берса вцепилась мне в куртку сзади и как-то умудрилась заехать ногтем по щеке.

— Кей, отпусти. У меня там… материалы! Всякое!

— Не ходи, кому говорю! — зашептала Берса громко, чуть ли не рыча, не отнимая цепких, проворных пальцев, впившихся мне в ворот.

— Да я из него эскимо сделаю, — пообещал я, начиная злиться всерьез. — Отпускай!

И тут зазвонил телефон.

Кей от меня отцепилась, увидев, что я намерен хотя бы посмотреть, кто звонит.

Звонила Ирвис. Я принял вызов.

Голос Ирвис дрожал — то ли от гнева, то ли от слез, и я даже не успел спросить, по какому поводу она звонит мне за полночь.

Я выслушал ее, чувствуя как из глубин естества поднимается уже не просто злость, но настоящая ярость, и возникает желание натурально кого-нибудь покалечить.

— Ир, бери руки в ноги и двигай к нашему кафе на углу. Я знаю, что закрыто. Рядом стой. Мы там тебя подберем. Минут через десять, да. Десять-пятнадцать.

Я спрятал телефон и повернулся к Тихе:

— Рули к "Чашке Тлена".

— Что случилось с Ирвис? — снова возникла из-за спинок сидений Берса.

Тиха неразборчиво выругался и завел колымагу.

— И заедь по пути к Абеляру. Чисто рядышком прокатись. Нужно посмотреть, нет ли там чего.

— Рейнхард, будь ты неладен, что сказала Ирвис? — зарычала Кей. — Что аж эскимо неактуальным стало!

Я обернулся к ней. Пока формулировал ответ, заодно проверил состояние Керри — тот сидел, прилипнув к окну, тычась в стекло белым носом.

— Ну?!

— Ирвис говорит, что возвращалась домой с каких-то посиделок, а там — пожар тушат. Поджог, вроде как. Да не абы какой — кто-то вытащил половину мебели в подъезд и ее тоже подпалил.

— Зачем? — искренне удивилась Берса.

— Тут вариант один: чтобы выжечь воздух в подъезде, а вместе с ним — все ее простенькие обереги. Ветра вне подъезда, ясное дело, чужие, дикие, и ей с них никакого толка, учитывая ее уровень.

— О мои рваные полосатые носки, в этом городе остались не-маги? — взмолился Тиха. — Хоть одна девушка без лишних способностей? Ну хоть одна?

— Молчи, чья бы корова мычала вообще, — отмахнулся я, — рули!

— Да рулю-рулю. Вон, после развязки повернем — будем закоулок Абеляров проезжать. Заезжать, нет?

Но заезжать не понадобилось.

Проезд в переулок был перекрыт. Расставленные вокруг знаки предупреждали о том, что на этом отрезке пути ведутся дорожные работы. Однако вместо асфальтоукладочной техники и возможных рабочих вокруг красных шашек и оградительной ленты терлось подозрительное количество полицейских, а сама дорога не выглядела нуждающейся в ремонте.

Мы проехали въезд в переулок в гробовом молчании.

— Я заверну к площади, расчехляй бинокль, — сказал Тиха. — Глянешь на академию.

— С площади ж не видно, — удивился я.

— Между мэрией и гастрономом как раз просвет, академия как на ладони.

— Юноша знает толк в развлечениях, — хмыкнула Берса невесело.

— Да уж, — согласился Тиха, переключая передачу.

Минивэн притормозил.

Я снял очки и снова приладил к глазам бинокль. Академия и в самом деле показалась целиком, и даже деревья, окружающие ее, не сильно мешали смотреть с этой стороны. Здание, венчающее холм, ощетинившееся крышами и дымовыми трубами, в такое время суток должно было быть черным и монолитным, как кирпич, и только окошко в сторожевом домике могло бы, теоретически, светиться.

Но Академия бодрствовала. Свет горел в окнах четвертого и третьего этажей, и совершенно точно кто-то был в той аудитории, что амфитеатром.

— Оттуда же выгоняют в девять, — произнес я недоуменно. — Что за неофициальный слет полуночников?..

— После "Чашки Тлена" куда? — спросил Тиха, выруливая из закоулка.

— Давай сначала к "Чашке", — ответил я. — Надо подумать.

Я обернулся к Берсе:

— Кей. Что все это может значить, Потерянный меня забери?

— Ну, ты же сам понимаешь, Рейни, — вкрадчиво проговорила Кей, косясь на безучастного Керри. — Только говорить стесняешься. Думаешь, что если произнесешь это вслух, то я тебя обвиню в безосновательной панике. Но я не обвиню, мне тоже кажется, что кто-то или что-то идет по следу нашего огонька. К тебе наведались, к Ирвис наведались, к Абеляру, теперь академию потрошат. И их, судя по всему, много. И у них, судя по всему, связи.

— А огонек-то известно где, — продолжил я. — И просто так ее не найти.

— Так, может, и не стоит пока ее оттуда доставать? — спросила Кей. Обернулась к Керри: — Слушай, а как там у вас — опасно вообще? Что может случиться с одинокой девушкой ее возраста?

Керри перевел на нас взгляд темно-малиновых глаз. Он будто бы раздумывал о чем-то с минуту и потом только ответил:

— Первые сутки, думаю, опасно не чрезмерно… ей могут встретиться только пепельные гиены и слабые, боязливые химеры. Гиены охраняют Башню Тайны, а с химерами она справится и с тем клинком, что у нее есть. Другое дело, что там сейчас нет меня… и через несколько ваших ночей, если я правильно понимаю смысл здешнего времени, чудища станут… станут смелее. Боюсь, они поймут, что меня больше нет. А если и не поймут, их станет больше в любом случае — они же начнут свою перемену.

— Начнут свое — что? — переспросила Берса.

— Перемену, — ответил Керри. — Спящие станут меняться и… я не знаю, к чему это приведет. Обычно я успеваю разрушить их связь с мороком до того, как перемена случается. Я не ошибаюсь почти никогда. Тут главное успеть. Они, конечно, все равно по капле меняются — но жизни их слишком коротки для того, чтобы яд успел подействовать полностью.