Келли Барнхилл - Девочка, испившая Луну (ЛП)

- Что ж, мой дорогой мальчик… - промолвила сестра Игнатия, поднимаясь из-за стола. Каждый её шаг в сторону Энтена заставлял комнату вспыхнуть странным, но приятным ароматом, а после его лица коснулись её жилистые, сильные руки. Она нежно похлопала его по каждой щеке, но было всё ещё отчасти неприятно. – Ты так похорошел с того мига, как мы отослали тебя домой!

- Спасибо, сестра, - промолвил Энтен, испытывая знакомый укол стыда от обыкновенной мысли о том страшном дне, когда он покинул башню.

- Присаживайся, прошу, - она посмотрела на дверь и громко закричала: - Парень! – это к Руку. – Эй, парень, ты меня слышишь?!

- Да, сестра Игнатия, - пискнул Рук, бросаясь сквозь дверной проём и даже растянувшись на пороге.

Сестру Игнатию это отнюдь не позабавило.

- Мне нужен лавандовый чай и печенье из цветов Зирина, - она бросила на мальчишку раздражённый взгляд, и тот умчался, словно за ним следовал тигр.

Сестра Игнатия тяжело вздохнула.

- В твоём брате слишком мало твоих умений, - промолвила она. – Жаль. Мы питали такие надежды… - она жестом пригласила Энтена устроиться на одном из стульев. Тот был оплетён тем сортом винограда, что с шипами, но Энтен всё равно сел, пытаясь игнорировать впивавшиеся в кожу колючки. Сестра Игнатия села напротив него и наклонилась, всматриваясь в лицо.

- Скажи мне, мой дорогой, неужто ты уже женился?

- Нет, госпожа, - покраснев, ответил Энтен. – Я для этого пока что слишком молод.

Сестра Игнатия пощёлкала языком.

- Но, тем не менее, ты поразительно мил. О, ты ничего от меня не скроешь, мой голубчик, даже не пытайся! – Энтен старался не думать о той девушке с его школы, Эсин. Она где-то в этой башне… Но она потеряна для него, и ничего не поделать.

- Мои обязанности в Совете не оставляют много времени, - уклончиво, но правдиво ответил он.

- Да-да, разумеется, - она махнула рукой. – Совет… - Энтену показалось, что последнее слово она произнесла с определённой насмешкой в голосе – но потом чихнула, и парень убедил себя в том, что ему просто покачалось.

- Я обучаюсь на Старейшину вот уже пять лет, но уже учусь, - он запнулся, а когда продолжил, то голос зазвучал куда глуше. – Когда-нибудь это закончится.

Ребёнок на земле.

Женщина, кричавшая с лестницы.

Как бы он ни старался, он всё ещё не мог вытолкать это из собственных воспоминаний. И реакцию Совета на его вопросы… Почему они с таким презрением на него реагировали? Энтен всё ещё не мог этого понять.

Сестра Игнатия склонила голову набок, испытывающе посмотрев на него.

- Откровенно говоря, мой милый, милый мальчик, я была поражена, что ты принял решение присоединиться к этому образованию, и, признаться, предположила, что это решение не твоё, но… твоей прекрасной матери, - она неприятно скривилась, словно отпила кислого.

И это была правда – Энтен не собирался вступать в совет и вовсе. Он бы предпочёл стать плотником… Он так часто говорил об этом своей матери, но она так и не смогла услышать!

- Плотник, - продолжила сестра Игнатия, игнорируя удивление на его лице – кажется, она могла читать каждую мысль Энтена. – Вот что я могу предположить. Тебе всегда так нравилось тесать что-то из дерева…

- Вы…

Она улыбнулась – одними только глазами.

- О, я не так уж и много знаю, молодой человек, - она потёрла нос и улыбнулась. – Ты был бы просто поражён!

Рук споткнулся, поднеся чай и печенье, и умудрился просыпать крошки и пролить горячую жидкость на колени своему старшему брату. Сестра Игнатия бросила на него острый, будто лезвие, взгляд, и он выбежал из комнаты столь быстро, словно кровь стекала с пальцев.

- Ну, а сейчас, - сестра Игнатия отпила чая и улыбнулась, - чем могу помочь?

- Ну… - пробормотал Энтен, жалея, что весь его рот был забит печеньем. – Я просто хотел прийти… Посетить… Ведь меня столько времени не было! Знаете, посмотреть, как вы…

Ребёнок на земле.

Материнские крики.

О, а что делать, когда придёт ведьма? Что с ним тогда случится?

Звёзды, зачем всему этому продолжаться? Почему никто не может её остановить?

Сестра Игнатия вновь мягко улыбнулась.

- Лжец, - промолвила она, и Энтен опустил голову. Сестра только нежно похлопала его по колену. – Не стыдись, бедняжка… - успокаивающе обратилась она к нему. – Ты не единственный, кто желает посмотреть на нашу страшную клетку изнутри…. Я довольно часто этим занимаюсь….

- О… - запротестовал Энтен. – Нет, я…

Она только отмахнулась.

- Не стоит. Полностью тебя понимаю. Она – редкая птица. Та ещё головоломка, целый фонтан печали… - она даже вздохнула, и уголки её губ дрогнули, а Энтен почти что ожидал увидеть раздвоенный змеиный язык.

- Её можно вылечить? – хмурясь, спросил он.

Сестра Игнатия рассмеялась.

- О, родной мой Энтен! Ведь печаль излечить невозможно! – её губы растянулись в широкой улыбке, словно это было замечательной новостью.

- Разумеется, но ведь… - пробормотал Энтен, - это не может длиться вечно. Ведь многие люди потеряли собственных детей, но их горе и рядом не стоит с этим…

Она поджала губы.

- Нет, нет… Её печаль подпитывается безумием. Или, может быть, безумие вытекает из страшной печали. А может, это что-то совершенно иное. От того она становится очень интересной. Посему, я ценю её присутствие в нашей прекрасной башне. Мы можем использовать знания, которые получаем, наблюдая за её поведением. А знание – ценная монета, - Энтен заметил, что щёки старшей сестры немного покраснели, не так, как тогда, когда он в последний раз бывал в бане. – Но, по правде, хоть одна старая дама и оценит внимание такого прелестного молодого человека, не стоит тебе церемониться со мной. Однажды, дорогой, ты станешь полноценным членом Совета! Тебе надо только спросить у мальчишки, куда идти, и он покажет тебе любого заключённого, которого ты пожелаешь увидеть. Таков закон, - в её глазах застыл лёд, но лишь на какое-то короткое мгновение, а после губы вновь расплылись в тёплой улыбке. – Ну что ж, мой маленький старичок…

Она встала и подошла к двери, не произнеся и звука, умудряясь словно парить над землёй. Энтен следовал за нею, и под его весом половицы кошмарно скрипели.

Хотя тюремные камеры были всего этажом ниже, им пришлось миновать четыре лестницы, чтобы добраться туда. Энтен заглядывал во все открытые комнаты, надеясь увидеть Эсин хотя бы случайно. Увидел множество послушниц – но ни в одной не было и тени её, и парень отчаянно старался отогнать разочарование прочь.

Лестница повернула влево, потом вправо, а после тугой спиралью скрутилась к тюремному полу. Центральный зал оказался круглым, и здесь не было ни единого окна, а три сестры сидели в креслах в центре, спиной прислонившись друг к другу, образуя узкий треугольник, и у каждой на коленях покоился арбалет.