Стивен Эриксон - Падение Света (ЛП)

Что сделал Сильхас Руин? Что сказал лорду Драконусу? Конечно, если консорт снизошел до него. «А эти толпы. Лица, обращенные навстречу нам? Чужаки. Но даже слово «чужак» пришло из времени родовой общины, когда полудюжина хижин означала высший предел народа, царство — временное гнездо на пути сезонных кочевий — когда мы жили в природе и природа в нас, и не было иного разделения между известным и неизвестным.

Чужаки. Мы размножились и разрослись в изоляцию, анонимность, слишком много, чтобы счесть, даже не пытайтесь. Пусть же глаза мои смотрят на незнакомые лица. Альтернатива слишком мрачна: да не увижу я в каждом лице себя, тоскующего по чему-то большему, по чему-то иному… по месту, которое создано для нас. Месту без чужаков, цивилизации друзей и семей».

Мысль показалась ему насмешкой, едва пришла на ум. Цивилизация окопалась в старых словах, вроде «чужак», пресыщена ими и атавистическими страхами, породившими страшные слова. «Разные способы вершить дела, мы впадаем в смущение — а когда смущение охватывает нас, возвращаются все первобытные мысли, слабые как писк обезьяны, дикие как рычание волка. Мы возвращаемся к своим страхам. Почему? Потому что мир жаждет сожрать нас».

Он фыркнул от горького удовлетворения громче, нежели намеревался, притянув внимание Ланир.

— Ирония, — сказала она, — дешевое удовольствие.

* * *

Низкая внешняя стена Харкенаса построена очень давно, для защиты от копий и буйных набегов дикарей. Она рождена во времена, когда воевать было проще: столкновения плоти и петушиные выходки, герои стоят, зная, что вскоре войдут в легенды. Первоначально, осознал Айвис, скакавший во главе колонны с лордом Аномандером, Грипом и Пелк, стена была лишь валом, покатой насыпью из земли и камней. Выкопанный ров остался, но насыпи давно пропали, замененные тесаными блоками. «Город можно сравнить с перевернутым черепом, чашей, в которую скоро вольются наши болтливые души. Словно заблудшие мысли» . — Милорд, — сказал он Аномандеру, — я задумал оставить дом-клинков здесь, около городских стен. Полагаю, улицы забиты народом.

Первый Сын Тьмы чуть подумал и кивнул. — Оставь и слуг с хозяйством, пока я не распоряжусь иначе.

— Или не покажется лорд Драконус.

— Что было бы идеально, — отозвался Аномандер. — Вижу над стенами множество знамен. Ясно, что знать собрала все силы.

Грип Галас кашлянул. — Леди Хиш Тулла умеет быть убедительной.

Когда Аномандер натянул поводья, все сделали то же самое и колонна замерла на дороге. Первый Сын сказал: — Капитан, при первой возможности поговорю с Драконусом. Я виноват в потере крепости. — Он чуть помедлил. — Дочери не мертвы. Так мне сказали. — Оглянулся на Каладана Бруда — который, вроде бы, устремил всё внимание на город — и продолжил: — Решение оказалось кровавым, даже камень не устоял. Что заключат путники, видя оставленные нами руины? Боюсь, порушатся и эти хлипкие стены. Боюсь, дым и пламя затянут эти дома. Боюсь за жизни Тисте.

— Милорд, — вмешался Грип, — вы бросаете себе под ноги множество преград, но почти всегда напрасно.

— Первый Сын Тьмы, — ответил Аномандер. — Неужели это пустой титул? Честь стала притворством для его носящего? Как насчет ответственности, старый друг? Слишком легко высокий титул склоняет нас к лености или, хуже того, к цинизму моральных компромиссов. Советники твердят о необходимости, выгоде, и прагматичные уступки одевают душу в мозоли. — Он глянул на Грипа Галаса, и Айвис заметил в Первом Сыне неуверенность. — Неужели моя кожа так затвердела? Вижу, как злая участь овладевает грядущим, вижу, как мгновение налетает на нас яростнее весеннего разлива.

Лицо Грипа окаменело. — Милорд, она не позволила вам делать выбор. До сих пор не позволяет, хотя Легион Урусандера уже на пороге. Что же делать нам?

— Да, это вопрос, — кивнул ему Аномандер. — Но подумай вот о чем. Мне запрещено извлекать оружие, но что дал нам этот запрет? Урусандер уважает мое воздержание? Хунн Раал поддался уговорам и заключил мир? Верховная жрица Лиосан советует им начать переговоры? А отрицатели, жертвы, ставшие палачами, враги всем, кто дерзнет войти в лесной их дом? Нет, Грип, если запрещен один выбор, осталось много других. Сотни путей к примирению, но никто не видит ни одного.

Айвис вставил, услышав, как хрипло и резко звучит его голос: Так встретьте лорда Урусандера на поле брани, милорд. Не вынимая меча. И его попросите сделать так же.

— Хунн Раал помешает вам обоим, — грубо бросил Грип Галас. — Он только и ждет. Подозреваю, верховная жрица тоже. Они обратят в кровь черные воды Дорсан Рил, только чтобы получить высшую власть.

— Но ниже по течению от города, — пробормотал Аномандер, снова глядя на Харкенас. Собирались толпы, окаймляя стороны Лесного Тракта, что подобно стреле входит в сердце города. Лица были устремлены на Сына Тьмы и его разрозненную свиту. Многие перелезали через ров, забирались на стены.

Айвис шевельнул головой, приказывая сержанту Яладу идти вперед. — Готовьте лагерь среди деревьев. Позаботьтесь о нуждах заложницы и слуг — похоже, нам предстоит провести под холодом звезд еще одну ночь.

— Слушаюсь. Капитан?

— Что?

— Домовые клинки, сир. Они готовы к бою.

«Видит Бездна, я тоже». — Умерь их рвение, Ялад. Мы служим желаниям лорда Драконуса.

— Да. Сир. Но… если он не покажется…

— Разберемся, когда настанет время. Вперед, страж ворот.

Когда Айвис снова поглядел на Аномандера, с ним разговаривал Каладан Бруд. — … в день, когда я понадоблюсь, Аномандер Рейк.

— А до того дня?

Бруд указал на лес. — Так близко к городу… в земле множество ран. Буду исцелять, что смогу.

— Зачем?

Вопрос, кажется, поразил Азатеная. Он пожал плечами: — Аномандер, наша дружба остается натянутой. Мы много путешествовали вместе, но мало знаем один другого. Строй мыслей, пути решений. Ты продолжаешь интриговать меня. Знаю, вопрос не должен был показать твое равнодушие к ранам. Скорее, в нем звучало нарастающее отчаяние.

— Ты предлагал мне мир.

— Да. Мир, но не мирный путь.

— Если я встану в стороне, не вытащив клинка, ты постараешься убедить, будто пролитая кровь не запятнала мои руки? Надеюсь, нет. Если я выберу мир, Каладан, и буду упрям, как валун в реке — разве не разойдется надвое течение? Малое ли это возмущение — моя слабая воля? Или река разделится, расколется, ища другого моря?

Каладан Бруд склонил голову к плечу. — Это так важно? Твой выбор многое изменит?

— Я тебя спрашиваю, Азатенай. — Аномандер махнул рукой в сторону опушки. — А твое исцеление?

Бруд чуть поразмыслил. — Я успокаиваю свое эго. Блаженство сходит на душу, а исцеление умирающего леса и жестоких ран земли — побочный эффект. Но я не получу ничего взамен. Никаких возгласов благодарности. Впрочем, имеет смысл ощутить себя…