Наоми Новик - Выкорчеванная

— Ничего, — произнес Дракон. — Ни сбора сил, ни приготовлений… — он покачал головой. — Отодвинься, — сказал он, обращаясь ко мне через плечо. Он отпустил осу за окно, затем поднял то, что я могла бы представить себе посохом волшебника, стоящим у стены, поджог его конец в камине и направил его прямо в середину осы. Все летающее существо охватило пламя в одной голубой вспышке, и оса исчезла, оставив после себя легкий сладковатый дымок, напоминающий скверну.

— Те существа не могут их видеть? — зачарованно спросила я.

— Порой случается, что один-другой страж не возвращается, — сказал волшебник, — но если они прикоснуться к стражам, то он просто взорвется, — он ответил отвлеченный чем другим, хмурясь.

— Не понимаю. Чего ты ожидал? Разве это плохо, что Чаща не планирует нападение?

— Ответь, — сказал он, — ты думала, что она выживет?

Конечно, нет. Для меня это было сродни чуду, и одно из тех, что я очень сильно хотела изучить. Пока я не позволяла себе об этом думать.

— Она позволила Касе сбежать? — прошептала я.

— Не совсем так, — ответил он. — Она не могла ее удержать. Призывание и очищение отбросили Чащу прочь. Но я уверен, она могла продержаться достаточно, чтобы девушка умерла. А Чаща совсем не славится подобными благородными порывами. — Он побарабанил по подоконнику пальцами в слегка знакомом ритме. Я узнала его одновременно с ним: это был ритм нашего с ним заклинания Призывания. Он тут же перестал и натянуто спросил:

— Она поправляется?

— Ей лучше, — ответила я. — Этим утром сама взобралась по лестнице. Я помещу ее у себя…

Он пренебрежительно махнул рукой:

— Я думал, ее поправка всего лишь уловка, чтобы нас отвлечь, — сказал волшебник. — Если ей уже лучше… — он покачал головой.

Спустя мгновение он расправил плечи, убрал руку с подоконника и повернулся ко мне:

— Что бы не задумала Чаща, мы потеряли достаточно времени, — мрачно сказал он. — Доставай свои учебники. Мы должны возобновить твое обучение.

Я уставилась на него.

— Перестань на меня таращиться. Ты хотя бы понимаешь, что мы с тобой сделали? — он махнул в сторону окна. — Это не был единственный страж, которого я отправил на разведку. Другие нашли то очаговое дерево, в котором оказалась девушка. Это было очень любопытно, — сухо добавил он: — потому что оно мертво. Когда ты выжгла скверну из девушки, этим же ты сожгла дерево.

И все равно я не понимала причины его мрачного настроя, и когда он продолжил, стало понятнее еще меньше:

— Ходоки уже вырвали его и заменили новым саженцем, но если бы сейчас была зима, а не весна, если бы поляна была чуть ближе к границе Чащи… если бы мы были готовы заранее, то могли бы взять отряд лесорубов, которые бы вырубили бы и выжгли Чащу до самой поляны.

— А мы не можем… — я сбилась от удивления. Я даже не могла толком сформулировать свою мысль.

— Повторить? — уточнил он. — Да. И это значит, что Чаща должна дать нам отпор. И скоро.

Теперь я начала понимать причину его тревоги. Это было сродни его переживаниям из-за Росии. Я поняла: мы с Чащей ведем войну, и наш враг знает, что у нас есть новое оружие, которое мы можем применить против него. Поэтому Дракон ожидает, что Чаща нападет не просто в отместку, а для самозащиты.

— Предстоит много работы до того, как мы сможем надеяться на повторение эффекта, — добавил волшебник, и указал на стол, устланный еще большим количеством бумаги. Я пригляделась повнимательнее и наконец поняла, что это были заметки о работе — нашей совместной работе. Тут были наброски диаграмм, на которых мы довольно схематично были изображены по разные стороны от книги Призывания на максимальном удалении друг от друга, противостоящую нам Касю изображал круг, к которой вела линия с надписью «канал», и от нее вела пунктирная черта к тщательно изображенному очаговому дереву. Он указал на эту пунктирную черту:

— Самой большой сложностью является канал. Мы не можем каждый раз надеяться на кстати подвернувшуюся жертву, только что вызволенную из очагового дерева. Однако, вместо этого может пригодиться пойманный ходок, или жертва, подвергшаяся скверне в меньшей степени…

— Иржи, — внезапно сказала я. — Мы ведь можем испробовать это на Иржи?

Дракон замолчал и раздраженно сжал губы.

— Возможно, — произнес он:

— Но сперва, — добавил он, — мы должны кодифицировать все принципы заклинания, а тебе нужно попрактиковаться с каждым отдельным элементом. Полагаю, это подпадает под категорию пятого уровня сложности, где Призывание является только структурой, скверна — проводящим каналом, а заклинание очищения дает должный импульс… ты что, позабыла все, чему я тебя учил? — спросил он, заметив, как я кусаю губы.

Это верно: я не позаботилась о том, чтобы запомнить большую часть его лекций о структуре заклинаний, которые по большей части просто объясняли, почему одни заклинания сложнее других. Насколько я могла судить, все сводилось к очевидному: если ты складываешь два заклинания, чтобы получить новое, то оно окажется сложнее для выполнения, чем каждое из них по отдельности. Но я не находила эти правила полезными. Если сложить три заклинания, то оно окажется сложнее чем каждое в отдельности, но по крайней мере, когда я попробовала это на практике, то это не показалось мне сложнее, чем любое двойное. Все зависело от того, что ты делаешь и в каком порядке. И его правила не имели ничего общего с тем, что случилось внизу.

Я не хотела это обсуждать, и знала, что и он не хочет. Но я вспомнила о Касе, которая продиралась ко мне сквозь раздирающую ее Чащу, и о Заточках, находящихся на границе с Чащей на расстоянии одного удара от полного поглощения.

— Все это неважно, и тебе это известно.

Его рука сжалась, сминая страницы, и мгновение я думала, что он сейчас накричит на меня. Но он уставился на них и ничего не сказал. Спустя мгновение я сходила за моей книгой заклинаний и открыла заклятие иллюзии, которые мы делали совместно зимой, много месяцев тому назад. До Каси.

Я расчистила на столе место среди бумаг, сдвинув их в сторону, и положила книгу перед собой. Не вымолвив ни слова, он через мгновение сходил к полке за другим томом — узкой черной книгой, со слегка светившейся обложкой в тех местах, где касались его пальцы. Он открыл ее на заклинании, записанном на двух страницах четкими буквами с диаграммой из одного цветка, каждая часть которого была каким-то образом связана со своим слогом заклинания.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Приступим, — и протянул ко мне через стол руку.

На этот раз без столь полезно отвлекающего влияния отчаяния было труднее сделать обдуманный выбор. Я не могла не думать о силе его руки, о длине его изящных пальцев, опутавших мою ладонь, о тепле мозолистых кончиков пальцев, касавшихся моего запястья. Я чувствовала под своими пальцами биение его сердца, жар кожи. Я сидела, уставившись в свою книгу с пылающими щеками, и пыталась понять смысл букв, пока он отрывисто произносил свое заклинание. Иллюзия начала принимать очертание: еще один прекрасно очерченный цветок, ароматный и красивый, совершенно непрозрачный с покрытым шипами стеблем.