Наоми Новик - Выкорчеванная

Однажды в детстве, когда мне еще не было и двенадцати лет, охотясь зимой, я набрела на странный большой белый мешок, висящий на дереве между корней, засыпанный влажной опавшей листвой. Я потыкала несколько раз в него палкой, а потом сбегала за отцом, который трудился неподалеку и привела его посмотреть на находку. Он срубил несколько соседних деревьев на дрова и сжег и само дерево, и мешок вместе с ним. В золе, которую мы ворошили палками, мы обнаружили скорченный скелет какого-то уродливого растущего существа, который не принадлежал ни одной известной нам твари.

— Держись-ка подальше от этой поляны, Нешка! Ясно? — сказал мне тогда отец.

— Но теперь все в порядке, — я внезапно вспомнила, как заверяла его. Каким-то образом я это знала.

— И все равно, — сказал он, и мы больше не беседовали на эту тему. Матушке мы не рассказали. Нам не хотелось думать о том, что это могло означать, и что я могу находить среди деревьев злое колдовство.

Сейчас память вернулась ко мне во всех красках: легкий влажный запах гниющей листвы, застывающий белый пар от моего дыхания, иней на ветвях и коре, давящая тишина леса. Я искала что-то еще. Я забралась на эту поляну тем утром, ведомая каким-то зудящим чувством. Сейчас я чувствовала тоже самое. Но я ведь находилась в Зале Чаровников, в самом сердце королевского дворца. Откуда бы здесь оказаться Чаще?

Я вытерла пальцы о юбку, взяла себя в руки, и вытянула книгу и кучи. Обложка была раскрашена и выделана в ручную: поднявшаяся на дыбы амфисбена [2] Мифический двухголовый змей — прим. переводчика из кожи, каждая чешуйка которой была выкрашена переливающейся голубой краской, а сделаны из красных драгоценных камушков. Вокруг нее раскинулся лес зеленых листьев со свисающим с ветки словом «Бестиарий», золоченные буквы которого были присоединены к ней ножками словно фрукты.

Двумя пальцами я перевернула страницы, удерживая их за самый нижний кончик. Это действительно был бестиарий, странный, полный одних химер и чудовищ. Ни одно из них не было настоящим. Я медленно перевернула еще несколько страниц, бросая только взгляд на слова и картинки. Вдруг со странным, пугающим чувством я начала понимать, что пока я читаю, чудовища ощущаются все реальнее. Я начинала в них верить, и если буду верить в них еще чуть дольше… внезапно я с силой захлопнула книгу, отбросила ее на пол и отскочила от нее подальше. Душная крохотная комнатка вдруг показалась еще меньше, а духота словно в самый жаркий день, воздух под плотной массой листьев, не дававших ветерку пробиться, был горячим и влажным.

Я лихорадочно вытерла руки о юбку, пытаясь избавиться от маслянистого ощущения, оставшегося от страниц, и настороженно следила за книгой. У меня было такое ощущение, что отведи я взгляд, она превратится в какое-нибудь извращенное создание, которое, шипя и царапаясь, тут же набросится на меня. Инстинктивно я начала произносить заклинание вызова огня, чтобы ее сжечь, но уже открыв рот, остановилась, поняв, насколько это глупо: я стою посреди комнаты, битком набитой старыми сухими книгами, а воздух был сух и пропитан пылью настолько, что тяжело дышать. Кроме того, за стеной находилась огромнейшая библиотека. Но в одном я была уверена, оставлять эту книгу здесь было небезопасно ни на секунду, а я даже не могла себе вообразить, что смогу до нее снова дотронуться…

Дверь открылась:

— Я понимаю твою осмотрительность, Алёша, — послышался голос отца Болло, — но не могу представить, какой может быть вред от…

— Стойте! — выкрикнула я, и они с Алёшей застыли в узком дверном проеме, уставившись на меня. Должно быть я выглядела дико, застыв в позе укротителя перед особо опасным зверем, с одной-единственной лежащей у ног книгой.

Отец Балло изумленно уставился на меня, затем перевел взгляд на книгу.

— Что во имя всего на земле…

Но Алёша уже действовала: она осторожно отстранила его и вытащила из ножен длинный кинжал. Она присела на корточки и вытянула во всю длину руку, ткнув ее самым кончиком кинжала. Все лезвие загорелось серебристым светом, а там, где она прикоснулась к обложке, свет шел сквозь зеленоватое облачко скверны. Она убрала кинжал.

— Где ты ее нашла?

— Она была здесь, в этой самой куче, — ответила я. — Она пыталась поймать меня. От нее ощущение как… как от Чащи.

— Но как это возможно… — начал говорить отец Болло, но Алёша исчезла за дверью. Спустя мгновение она вернулась с тяжелой металлической перчаткой. Она подняла книгу двумя пальцами и покачала головой. Мы последовали за ней в основную часть библиотеки. Там, где мы проходили, над нашими головами начали загораться лампы. С одного из столов она смахнула большую кучу книг и положила книгу посредине.

— Как же этот конкретный отвратительный экземпляр проскользнул мимо тебя? — спросила она встревоженного и хмурого отца Балло, который заглядывал через ее плечо.

— Не думаю, что даже заглядывал в нее, — ответил отец Балло чуть оправдываясь. — Да и не нужно было. Я с первого взгляда увидел, что ничего серьезно волшебного в этом тексте нет, и ему нет места в нашей библиотеке. Припоминаю, что даже поспорил об этом с бедолагой Георгом. Он настаивал на том, чтобы оставить ее на полке даже несмотря на то, что ничего волшебного в ней нет.

— Георг? — мрачно переспросила Алёша. — Это случилось как раз накануне его исчезновения?

Отец Балло остановился и кивнул.

— Если бы я продолжила, — сказала я, — то могла она превратиться… в одну из этих штук?

— Думаю, превратила бы тебя, — пугающе ответила Алёша. — У нас был ученик, который пропал пять лет назад. В тот же день из канализации дворца выбралась гидра, которая напала на замок. Мы думали, она его сожрала. Думаю, будет лучше снять голову бедного Георга со стены парадного зала.

— Да, но как она сюда вообще попала? — спросила я, снова глядя на книгу: на пятнистые листья бледного и темно-зеленого цвета, двуглавый змей подмигивающий своими красными глазами.

— О… — Балло помедлил, а потом пошел к стеллажу с томами учетных книг, каждая из которых была почти вполовину его роста. Он прошептал над ними какое-то небольшое замшелое заклинание, проводя по ним пальцем, и одна из страниц засветилась на дальней нижней полке. Он с кряхтением поднял тяжеленую книгу, положил ее на стол, поддерживая ее снизу от недостатка практики, и открыл на подсвеченной странице, где светилась одна строка: — Бестиарий, красиво-оформленный, неизвестного автора, — прочел он. — Подарок, преподнесенный… преподнесенный… росинским посольством. — Его голос оборвался. Он посмотрел на дату, над которой застыл его испачканный в чернилах палец: — Двадцать лет назад, и вместе с этим подарено еще с полдюжины томов, — наконец произнес он. — Должно быть принц Василий привез их со своим посольством.