Нидейла Нэльте - Слепая совесть

Надеюсь, не она его «сканировала»? Как-то мне вообще все уже не нравится!

— Тебя что-нибудь насторожило?

— Нет, мой господин.

— Хорошо. Свободна.

Таким тоном это говорит… Тера тут же выскальзывает за дверь, а моего запала резко убавляется. Кем я себя возомнила? Только присутствие Дарсаля придает какую-то непостижимую уверенность.

— Что-то хотела, любимая? — улыбается Иллариандр.

Киваю:

— Хотела узнать, кто распорядился вторгаться в голову Пенелии. — Стараюсь отвечать твердо.

— Я не могу взять постороннего человека, предварительно не проверив.

— Но зачем же настолько? Дарсаль сказал, она не опасна…

— Дарсаль? — Такой взгляд в сторону моего Стража — прямо хочется закрыть его собой.

Но я же ничего особенного не говорю?!

— Он сказал, все Стражи смотрели, расследование проводили, с ее знакомыми разговаривали и вообще…

— Надеюсь, ты не ставишь под сомнения мои действия?

Под неожиданно потяжелевшим взглядом императора совсем не по себе. А еще страшно оттого, что я ведь тоже посторонний человек. Неужели и меня могут проверить? А вдруг… Ох, стараюсь не взглянуть на Дарсаля, по телу разливается теплое воспоминание о прикосновении омаа. И страх.

— Любимая… — Император внезапно поднимается, произносит совсем другим тоном, успокаивающим, почти нежным. Берет меня за голову, проводит большими пальцами по щекам. — Поверь, это все ради твоей безопасности. Нельзя упустить никакую случайность, понимаешь? Возможно, тебе неприятно это будет слышать, но женщины Йована иногда берут в плен Стражей. Что, если там нашли способ скрывать от них эмоции? Да, это невозможно, но мы должны перестраховаться даже от невозможного. Ментальщики — единственный шанс узнать истинные мотивы.

— Понимаю, — соглашаюсь. — Надеюсь, вы все выяснили?

— Конечно, — уверяет Иллариандр. — Будь что-нибудь серьезное, шри Тера уже встревожилась бы.

Дарсаль

Слова императора настораживают, непроизвольно бросаю взгляд на Ивена, но тот привычно на меня не реагирует. Не может такого быть, мы — оплот Айо и, если уж на то пошло, всего Ай-Йована. По экваториальной границе стоят башни, где специально обученные Стражи просматривают даже ближний космос. Никто не в состоянии подобраться к нашей планете незамеченным! Никто ничего не скроет от нашего зрения!

Тщательно сканирую ауру императрицы, а потом и Пенелии — видны как на ладони, при желании мог бы снимать слой за слоем и рассматривать в мельчайших деталях. Только болезненно это, тяжело потом восстановить. Смысла нет, и без того все видно. Хотя когда-то, говорят, была такая разновидность наказания.

Император продолжает шептать что-то ласково-успокаивающее, Ноэлия еще раз благодарит за разрешение взять с собой Пени. После отправляется к ней.

Пенелия встречается по дороге, Базир придерживает — помогает забраться в фертон. Ноэлия и встревожена и раздосадована, так сразу не поймешь. Лишь одно ощущаю четко — исходящую от нее мягкую вуаль нежности, некой глубинной женственности, на которую внезапно реагирует тело. Чтоб его. Скоро мне уже некуда будет омаа уплотнять.

Перевожу внимание на Пени. Девушка все еще разбита, по ауре всхлипы, круговерть несобранных всплесков — но не жалуется. Наоборот, благодарит за заступничество, за одежду, искренне благодарит, чувствую светлый теплый луч.

Моя Лия, как обычно, все понимает, чуть отступает, с легким изяществом принимая благодарность. Обещает на привале заглянуть. Чувствую, что расстроена, но не совсем понимаю чем. Смутные страхи проплывают неясными тенями в синем свете, делая его неровным, заставляя тускнеть. Пытаюсь разобраться, с чем связано, — кажется, с боязнью ментальщиков.

Нужно бы поговорить, успокоить, однако Ноэлия молча заходит в фертон, включает очередную книгу и отворачивается к окну. Аура понемногу выравнивается. Лежу, наблюдаю. Вспоминаю, как ехал здесь один, представлял императрицу, ее цвета, какие отношения у нас сложатся. Но даже помыслить не мог…

Дарсаль

Три дня до перевала так и проходят. Пенелия все больше спит и на людях почти не показывается. На привалах Ноэлия справляется о ее самочувствии, а во время движения робота слушаем, если Валтия или император не заглядывают. Спим теперь в фертонах, по ночам заметно холодает. Дорога начинает медленный подъем, а на горизонте давно уже обосновались горы. Скоро граница и перевал.

— Что это там за туманы? — бормочет Ноэлия, усиленно вглядываясь куда-то за окно.

— Туманы в горах — обычное дело, — отвечаю.

Не может же она видеть незримую границу Айо? Мутные непроницаемые сгустки, в которых даже Стражи на время теряют четкость восприятия.

— Фертон еле ползет, — вздыхает. — Кажется, я начинаю завидовать служанкам. Может, и нам пройтись?

Действительно, многие предпочли не трястись по каменистой дороге, а прогуляться на воздухе. Тоже, честно говоря, не отказался бы.

— Вы бы силы поберегли, моя госпожа, — советую. — Завтра скорее всего переход предстоит.

— Вряд ли там что-то сложное? — спрашивает.

— Не то чтобы сложное и не то чтобы опасное, но отдых и осторожность не помешают.

Ноэлия напрягается, спешу успокоить:

— Место узкое, в горах сила ментальщиков, да и наша тоже, может давать сбои. Обычно сначала переезжает часть верхового отряда на бурвалях, устанавливают стоянку с той стороны. Ментальщики не могут контролировать сразу всех животных, поэтому фертоны перевозят группами. Один остается здесь, один принимает на той стороне, и один следит на перевале. Пока они отдыхают, идут пешие. Император и вы, моя госпожа, пойдете, когда с той стороны будет уже достаточно людей и обустроят лагерь. От лагеря до перевала около двух часов. И с этой стороны столько же. С непривычки можно устать.

— А Пени? — переживает Ноэлия.

— Думаю, ее будут перевозить в повозке. Опасность, что бурвали выйдут из-под контроля, минимальна. Но…

— Понятно, — кивает. — Я люблю ходить. Идем, хоть немного пройдемся. Скоро уже возненавижу этот фертон.

Ноэлия

Холодно, снаружи пронизывающий ветер. На вершинах лежит снег — надеюсь, нам так высоко не нужно. Кутаюсь в теплое пальто, сжимаю капюшон. Дарсаль тоже скрыл нагрудник курткой, переодел теплые брюки — как и обе гвардии, впрочем. Странно, у подопечных Аждара одинаковая теплая одежда, а Стражи почему-то каждый в своей.

Рассматриваю Дарсаля, впервые вижу его таким, почти домашним. Без императорской формы — словно обычный человек, не обязанный никому служить, исполнять приказы. И что-то в этом есть правильное, желанное даже. Неожиданные эмоции.

А еще удивительно, ведь он же не видит, как может подобрать такие гармоничные вещи, которые настолько ему идут?