Нидейла Нэльте - Слепая совесть

— Как думаешь, императору можно сделать или… это не совсем тот дар? — Четкая направленность в сторону стола, на нем лежит еще один начатый браслет.

Вот его уже вижу, при определенном усилии даже цвет смог бы проявить. Конечно, Ноэлия ведь свои чувства к жениху вкладывала. Снова неверные, недозволенные эмоции, провожу пальцами по неожиданному подарку. Для меня и он бесценен. Вообще не помню, когда мне кто-нибудь что-нибудь дарил, еще и так искренне, бескорыстно.

— Думаю, ему будет приятно, — отвечаю.

По ауре Ноэлии скользит едва уловимая розовая волна смущения. Снова берется за плетение, спрашивает между делом, как там Симон и Клавий.

Симон ничего не помнит, и аура его по-прежнему такая же пугающе прозрачная. Для Стража это почти слепота — когда ничего не можешь отличить, потому как не помнишь, что это. А для зрячего… впервые сталкиваюсь. Он и говорит-то с трудом, будто даже слова вспоминая. Наверное, потому к старейшим наставникам и везут.

— Клавию лучше уже, — говорю. — Благодарит вас за мазь. Командир вызвал лекаря одного из приграничных гарнизонов Слепых. Император дозволил. А Симон скоро в Астар сворачивать будет. Ему велено выделить отряд сопровождения.

Четкий след кивка, но молчит, больше ничего не спрашивает. Тоже замолкаю.

Ноэлия

И все-таки пусть не сразу, а разрешил вызвать лекаря. И о Симоне позаботился. Улыбаюсь; хоть мне и не понять его излишней суровости, но приятно видеть, что за своих людей переживает. Видимо, для такого наказания тоже были причины.

Спешу доплести до следующей остановки, когда мне придется снова перебираться в фертон императора да под бурчание Валтии надевать красивое теплое платье. А как готово — сразу переживаю: что он скажет? Даже Дарсаль не в восторге, по-моему, а император и вовсе к роскошным дорогим дарам привык. Посмеется…

Пожимаю плечами, не выбрасывать же. Захочет — сам выбросит. Едва перехожу в его фертон, так и протягиваю сразу.

— Вот, — несколько смущаюсь. — Время занимаю. Решила тебе подарок сделать.

Ивен бросает на браслет какой-то странный, словно просвечивающий насквозь взгляд, на минуту кажется, будто сейчас отберет, но нет. Молчит.

— Спасибо, любимая. — Император целует в щеку, собирается взять, но я закрепляю у него на запястье.

Жених против такого своеволия не протестует, улыбается своими ямочками. Почему-то в глаза бросаются золотые перстни на пальцах и какие-то подвески на груди, то ли не замечала раньше, то ли не надевал в дороге. Не уверена, что мой плетеный шнурок гармонично смотрится среди всего этого великолепия, но и не мозолит глаза.

Не удержавшись, смотрю на Дарсаля, только по нему тоже, как всегда, ничего не понять. Решительно поворачиваюсь навстречу очередному селению. Тоскую по теплу и благоустроенности Йована.

Дарсаль

В который раз за последние недели жалею, что нам нельзя видеть императора. Сложно рассмотреть реакцию, однако Ивен, похоже, недоволен. Но повода придраться не находит, потому молчит.

Очередной небольшой городок родного Айо действует почти умиротворяюще. Не на Ноэлию, к сожалению. Ну, для нее тут все ново, привыкнет.

Люд радостно и благосклонно встречает императрицу. Гораздо теплее, чем провожали в Йоване. Традиция привозить супругу повелителя настолько давняя, что местные женщины надежд давно уже не питают. Разве что такие, как у Шарассы. Уже почти не сомневаюсь, что Ноэлия сможет дать ей достойный отпор. Правда, не уверен, захочет ли этого император.

Так и продвигаемся. Симона вскорости увозят в Астар. Клавий уже встает, и хотя к обязанностям пока не вернулся, но подойти поблагодарить императрицу лично сумел. Вся аура в пятнах и шрамах. Восстановится со временем, а вот как со шрамами на коже — не знаю. Сложно сказать. Судя по реакции окружающих, их там немало. Особенно на спине и животе.

Пенелия тоже понемногу выздоравливает, Лия часто сидит у нее в фертоне, да и к себе приглашает постоянно. Пени рассказывает какие-то истории о своих скитаниях, по большей части грустные, изредка смешные. Лия делится воспоминаниями из пансиона. Осознаю, что мне приятно наблюдать их непринужденную болтовню, такие простые, безыскусные разговоры и удивительное умение посмеяться вопреки всему. Девочки как-то быстро нашли общий язык, приспособились друг к другу и, похоже, получают взаимное удовольствие. Временами и я ловлю себя на улыбке. Хорошие девочки.

Ноэлия

— Послезавтра будем в Хадраме, — сообщил однажды вечером Дарсаль.

Почти свершилось то, чего я так долго боялась и ждала. Не могу разобраться в собственных эмоциях: и страх, и любопытство, и даже некоторое облегчение. Так устала от этой бесконечной дороги! А с другой стороны, такой ужас перед грядущими переменами…

Дарсаль

Последний день перед приездом император проводит с Ноэлией. С самого утра устраивает поиски в фертоне — похоже, не может найти браслет, который снял почти сразу, едва невеста подарила. Я ничего не говорил, она и не заметила.

А тут Иллариандр вдруг рассердился, даже сказал что-то резкое Ивену. Что — не слышу, личный Страж повелителя закрыл разговор, однако Ивен довольным не остается. На долю мгновения чудится, будто приподнимает голову змея на руке. Но видно плохо под завесой.

В следующий миг император с победным кличем подбирает упавший браслет и вскоре идет к нам.

Ноэлия

Половину дня и весь вечер жених сидит со мной в фертоне, обнимает и говорит, говорит. В какой-то момент осознаю, что заслушалась и даже успокоилась, почти растворилась в тихом голосе. Чуть приподнимаю рукав его одежды в поисках браслета. Надо же, не снял, носит. Приятно все-таки!

— Хадрам окружают пять врат, — рассказывает император, обжигая ухо непривычно мягким голосом и горячим дыханием. — Считается, что они находятся в вершинах пентальфы, но о чем думали предки, выстраивая ее, для нас навсегда останется тайной. Зато мы знаем, что нижними воротами — воротами Эфира — пользоваться нельзя.

— Почему? — вырывается, бросаю взгляд на Дарсаля, но тот полулежит на соседней койке, прикрыв глаза.

Вряд ли дремлет, наблюдает скорее. Как всегда, беспристрастно.

— Проходить через них опасно. Никогда не знаешь, куда выйдешь! — шепчет император устрашающим голосом и вдруг начинает хохотать. Тоже улыбаюсь. — Это лишь легенда, Ноэлия. Иногда появляются смельчаки, готовые рискнуть, и, насколько мне известно, ничего ужасного с ними не происходило. Но все же мы придерживаемся традиции и держим ворота закрытыми. А внутри стен нас ждут узкие улицы, каскадами опускающиеся вдоль порогов Мелиады, и башни красного мрамора, украшающие раскинувшийся над ней дворец. Наш с тобой, любимая.