Ирина Северная - Безупречный элемент (СИ)

— Тебе надо отдохнуть, — сказал Вагнер. — Он похлопал рукой по дивану рядом с собой. — Иди сюда, а я займу твое место на стуле. Подремли немного.

Фреда красноречиво посмотрела на него, иллюстрируя невысказанную вслух фразу: «Ага, щас. Так я здесь и разлеглась».

— Я не трону тебя. Знаю, ты не доверяешь мне, но я не причиню вреда, — в ответ на ее молчание сказал Рейнхард.

Он поднялся, сбросив плед, подошел к девушке и присел перед ней на корточки. Фреда видела, как под плотной, гладкой, как атлас, кожей перекатывались мышцы. Она снова едва сдержалась, чтобы не коснуться его, почувствовать силу и твердость плеч и рук.

— Не причинишь, конечно, тебе ведь надо доставить меня Аспикиенсам живой и здоровенькой, а то из хилой много не выжмешь, — отозвалась, снова зевая и прикрывая рот ладошкой.

— Все верно. Из тебя, хилой, мало, что можно выжать, — Вагнер положил руки ей на колени, скользнул ладонями к бедрам.

Фреда посмотрела на его руки почти равнодушно, внешне никак не отреагировав на прикосновение, и спросила:

— Что такое мой Custos на самом деле? Ты специально подбросил его в тот дом, чтобы я как идиотка, лазила там, ломая ноги, и думая, что ищу нечто важное? С его помощью можно отследить мое местоположение, узнать что-то? Как-то контролировать меня?

— Вопросы, что называется, по-существу, — заметил Вагнер. — Но почти все ответы были перед тобой в книгах, которые я давал тебе читать в Цитадели. Ты была невнимательна. Ладно, отвечаю по порядку. Custos-это действительно Хранитель сущности. И он действительно позволяет себя найти только тому, кому принадлежит. Все Custos’ы возникают, когда время их появления совпадает с каким-то важным моментом в жизни потенциального владельца. А место непредсказуемо, но всегда там, где будет находиться обладатель амулета в определенный отрезок времени и в определенном эмоциональном состоянии. Понимаешь, это должен быть знаковый момент жизни. Так что — нет, я ничего не подбрасывал в тот дом.

Вагнер смотрел на Фреду, ожидая, когда она примет эту информацию. Или отвергнет ее правдивость. Она промолчала, и он продолжил:

— Вообще, любой Custos — это проводник в энергетический мир. Он имеет конкретную форму в нашем, материальном мире, но несет в себе сущность, заложенную в мире сверхъестественного. Поэтому, ответом на твой вопрос о том, можно ли тебя отследить или контролировать, будет следующее — с его помощью можно усилить твою энергию, и по ней тебя можно действительно найти. Но лишь тот может это сделать, кто имеет с тобой особую связь — родственную или ментальную, или же… — он запнулся и продолжил, — но, как мы выяснили, ментальному контролю ты не поддаешься. А вот насчет родственников, — Вагнер выразительно посмотрел на девушку. — Может быть, где-то кто-то и есть, кто умышленно или невольно тянет свои энергетически-генетические нити к тебе сквозь пространство и время.

— Родственную, ментальную, или? Что ты имел в виду этим «или»? — спросила, следя за лицом вампира.

— Я имел в виду нечто гораздо более глубокое и существенное, — явно не желая углубляться, ответил Рейнхард.

— Ты говоришь о кровной связи? — не сдавалась Фреда.

Вагнер посмотрел на нее долгим немигающим взглядом, от чего ей стало не по себе.

— Отчасти.

— Я знаю, что обмен кровью может создать сильную связь. И что кровь вампиров-магов много сильнее крови обычного вампира, — она отвела глаза и стала водить пальцем по поверхности стола, чертя какие-то узоры. Вагнер наблюдал за движением ее тонкого пальчика с аккуратным коротким ногтем и хмурился все больше. — А если обмен состоялся во время секса, то связь становится еще прочней из-за энергетической составляющей, которая возникаем между… партнерами. И чем старше вампир, тем сильней связь.

Она не спрашивала, просто договорила то, что стало ей известно, и снова посмотрела ему в глаза. Лицо его было так близко — тени лежали на четких высоких скулах, вокруг светящихся чистым индиго глаз и по-мужски красивого рта. К которому так хотелось прижаться губами… Вагнер не отвел взгляда, и она ответила ему тем же.

— Все верно, — подтвердил он.

Больше говорить он явно ничего не собирался.

— Скажи, из всего того, что мне наговорила Метте, всё было правдой?

— Кое-что было… не вполне правдой, — уклончиво ответил Рейн. — Я должен был сделать так, чтобы ты уехала, — упрямо добавил он.

— Ты уже знал мое решение об отъезде до того, как вернулся в Прагу — я сказала, что не поеду. Что изменилось за те часы, что мы не виделись?

Вагнер ответил не сразу. Он сжал ее бедра, так, что она вздрогнула. Потом нехотя убрал руки, выпрямился во весь рост, и отошел в сторону. Фреда скользнула взглядом по его плоскому мускулистому животу, сглотнула и отвела глаза.

— Я сделал огромную, роковую ошибку, так глубоко затянув тебя в мой мир. К тому моменту, как я вернулся в Цитадель, меня уже ждал вызов к Аспикиенсам для доклада. Я решил, что пока буду у них, выиграю для тебя время. Я позвонил Метте и попросил ее об услуге. Ты должна была бежать от меня без оглядки. И никогда не возвращаться.

— После разговора с Метте, я готова была бежать, но меня что-то словно дернуло. Я решила вернуться.

— И напрасно. Возвращение было уже твоей ошибкой, — вампир раздраженно поправил простыню, делая ее короче и туже обтягивая тканью узкие бедра. Высокий и стройный, он был похож на античную скульптуру атлета в набедренной повязке.

Фреда окинула его взглядом с головы до ног, любуясь сильным телом с рельефом мышц под гладкой кожей, и боролась с желанием встать, подойти, прикоснуться, обнять…

— Ну, оно было бы ошибкой, если бы не позволило мне кое-что прояснить для себя, — отозвалась Фреда. — В том луче света, в подземелье Цитадели, я почувствовала то, что невозможно сказать словами. Это как выпить чистейшей тоски и печали и заесть горькой правдой.

Вагнер шагнул к ней, хотел, что-то сказать, но Фреда перебила его, добавив:

— И если бы я уехала с Метте, то не встретила бы кое-кого… очень неожиданного и важного для меня.

Вампир замер, взгляд его застыл, устремленный в одну точку, уголок рта дернулся. Он поднял сжатую в кулак руку и резко провел костяшками по губам, будто стирая рвущиеся слова, которые не хотел произносить.

Сердце Фреды скакнуло в груди, всколыхнув чувство удовлетворенности и наполнив ее теплым и ясным ощущением маленькой победы. Над собой, над обстоятельствами.

И над Вагнером.

Оставались и сомнения, и гнетущая тяжесть на душе, но все же стало как-то проще.

Так бывает, когда принимаешься собирать сложный пазл из тысячи крошечных кусочков. Поначалу кажется, что ни за что не поймешь с какого фрагмента начать. Но потом получается отыскать несколько частей и постепенно вокруг них и начинает складываться вся картинка.