Ирина Северная - Безупречный элемент (СИ)

Вампир застыл посреди пустого помещения и смотрел в одну точку, теряясь в догадках — играло ли с ним его воображение или на мгновение почти реальным сделалось то, что хранила память.

Видение никуда не исчезло, но начало меняться. Контуры фигуры Мэдисон дрожали, искажались и изменялись, как отражение на водной глади. И перед глазами Лео уже стояла другая девичья фигура — такая же стройная, но выше и шире в плечах. Гордую голову венчала копна отливающих жемчугом волос.

Лео быстро закрыл и открыл глаза — видение исчезло, не оставив после себя ничего. Перед ним снова лишь пустая комната в пустом доме.

Он не был здесь двадцать лет, но поиски Леоны-Фреды привели его сюда снова. Все усилия разыскать ее в Праге оказались напрасными. Местное сообщество вампиров надежно хранило свои тайны и никуда не впускало любопытствующих чужаков. Естественно в открытую спрашивать вампиров о человеческой девушке по имени Фредерика Андерссон, он не мог и не собирался, а все те сведения, которые смог разузнать, не открыли ему больше, чем уже рассказал Тайлер Вуд.

Фреда вдруг исчезла из своей человеческой жизни практически бесследно. При этом она числилась в розыске полицией как отъявленная мошенница и к тому же подозреваемая в причастности к убийству. Сам Лео столкнулся с ней при странных обстоятельствах, благодаря которым узнал, что девушка жива и каким-то образом связана с местными вампирами-магами. Информации немного и вся она получена почти случайно, но этого достаточно, чтобы засомневаться в правильности того, что он сделал когда-то и начать выяснять, что же произошло и происходит.

Стоя среди голых стен, символизирующих «утраченные иллюзии», вампир представить не мог, что в эту самую минуту, не так уж и далеко отсюда на берегу фьорда стояла Фреда-Леона. И если провести воображаемую нить по направлению взгляда девушки, то она привела бы к одному из островков архипелага в Норвежском море, к одиноко стоящему на склоне горы дому, в котором сейчас и находился Леонар Борегар и призраки прошлого.

…Как часто мы просто не замечаем, что то, в чем мы нуждаемся больше всего, находится совсем близко. Мы всматриваемся в недостижимые горизонты, а достаточно просто повернуть голову, протянуть руку или набрать номер телефона. Вовремя сказанное слово, озвученное чувство — и утраченных иллюзий было бы куда меньше…

…Вернувшись в дом, Фреда стряхнула с себя снег и остатки наваждения, сразу же стащила промокшие сапоги и поставила их у камина. Другой обуви у нее не было, а сапоги будут сохнуть долго.

Фреда быстро сменила носки на сухие и теплые, щедро плеснула в бокал вина и залпом выпила терпкую жидкость. Затем, поворошив угли в очаге, подложила сверху увесистое полено, придвинула кованную каминную решетку, сбоку поставила сапоги и отправилась на кухню — следовало выпить горячего чаю, пока простуду не схватила. Для полноты ощущений не хватало разболеться в этой избушке.

Внезапно кольнувшее предчувствие не просто насторожило, а заставило подскочить на месте и броситься обратно в комнату. Ошеломленная Фреда, не понимая, что вызвало тревожное ощущение, обводила взглядом гостиную. Вроде ничего не происходило, но где-то на периферии зрения наметилось изменение. Огонь в камине вдруг оглушительно затрещал и взвился вверх, как ослепительный парус, запуская дьявольскую цепочку действий.

Из камина, сбив и опрокинув прочно стоящую решетку, словно живое вырвалось охваченное пламенем полено, а за ним, шипя и искря, на пол осыпались раскаленные угли. Полено, перелетев решетку, докатилось до расстеленной на полу циновки, коснулось ее края и остановилось, сделав свой ход в игре «огненные салочки». Циновка охотно приняла эстафету и начала резво разгораться в месте соприкосновения с охваченным огнем деревом. Еще немного и вспыхнет вся, как прошлогодняя трава на поле.

Испуганная Фреда вскрикнула, выругалась, как матрос, и заметалась по гостиной. Отфутболила подальше сапоги, схватила совок, чтобы сгрести и забросить обратно угли, одновременно безуспешно пытаясь этим же совком оттолкнуть горящее полено от плетеного коврика. И вдруг резко остановилась, прекратив свой дикий танец, вскинула свободную руку, словно собралась дирижировать невидимым оркестром и…

Все, что горело — погасло. Уголь на полу, полено, циновка, горящая на столе свеча и даже пламя в камине — все потухло мгновенно, словно на каждое проявление огня накинули невидимый плотный покров.

— Определенно, я это могу, — с уверенностью произнесла еще ошеломленная Фреда.

Она обвела место сражения со стихией удовлетворенным взглядом, ничуть не сомневаясь, что именно ее воздействие стало причиной внезапного отступления огня. Сердце забилось чаще: одно дело теоретически почти согласиться, что обладаешь какими-то интересными способностями, о которых и не подозреваешь, и совсем другое — по-хозяйски, со знанием дела использовать эти таинственные силы.

Соприкосновение со сверхъестественным не вызвало немедленного отрицания и оторопи, только вопросы. Отчего это полено так быстро разгорелось и вспыхнуло? Как могло буквально выпрыгнуть из очага? А коврик что, пропитан чем-то горючим?

Впрочем, ответы на эти вопросы, она уже, кажется, знала.

«Смирились?» — как-то спросил ее Вагнер. Голос его отчетливо раздавался и сейчас в ушах Фреды.

Теперь да, почти смирилась.

Завтра нужно позвонить Метте и попросить, чтобы та привезла какие-нибудь ботинки. На всякий случай.

Полено и уголь Фреда водворила туда, где им и положено быть, камин снова разожгла, придвинув к нему кованую решетку, за ней на безопасном, но достаточно близком расстоянии поставила сапоги — досыхать.

Добрый огонь снова пылал, согревая и даря ощущение уюта, а вовсе не опасности. Фреда перебрала стопку компакт дисков, обнаружила альбом «Hammerfall», прибавила громкости и, впитывая льющийся из динамиков аудио-допинг, принялась уничтожать остатки происшествия, яростно зачищая подпалины на полу и на подгоревшей циновке.

«Будто я застрял между двух миров…» — доносились до ее слуха слова одной из композиции.

А она застряла или уже понимает, какое место занимает во всем этом?

Отдышавшись, Фреда приглушила пережитое потрясение остатками вина. И на исходе этой более чем странной рождественской ночи снова ужасно захотелось услышать голос Вагнера, и не в своем воображении, а наяву, пусть хотя бы и в динамике телефона.

…Вагнер движением руки загасил горящий в каменной чаше огонь. Клубящийся дымок стал медленно таять, унося образы, которые только что были видны в серовато-голубой завесе, еще вьющейся над остывающим пеплом. Разрушилась ментальная связь, протянувшаяся сквозь пространство. Затраченные на ритуал силы растаяли вместе с дымом магического огня, но все было не напрасно.