Max Austen - Спаси мою душу

Босиком предпоследней шла Аксинья. Туфли-лодочки пришлось снять — уж случай для них неподходящий. Ведьма поправила ремень на плече и сказала:

— В последний раз мы прошли шестьсот километров. И в снегах тонули, и под град с шаровыми молниями попадали, грипповали, сил не было идти, но добрались же до безопасного места. Тогда мы не знали, куда идти-то, сегодня уж знаем. Все хорошо будет. С нами удача, а безвыходных положений не бывает.

«Где она силы находит, чтобы много говорить?», — с раздражением подумала Хмылка.

Она постаралась расслабиться. Постоянно носить в себе негативные эмоции нельзя, иначе это приведет к саморазрушению. С каждым разом контролировать свой гнев становится все сложнее, порой кажется, что чанк живет сам по себе. Хмылка рассчитывала обратиться за помощью к Лейсане как к единственному мудрому человеку, разбирающемуся во всех тонкостях магии, но гордость так и не позволила. Неужели она сама справиться не сможет? Уж точно когда-нибудь гнев перестанет ее беспокоить.

— Нам главное до ночи как можно дальше уйти, — сказал Марк и вздохнул. — Эх, угнать бы машину.

Лейсана, следовавшая за ним, резко остановилась, сбросила сумку и уселась на нее.

— Нам едва удалось удрать от охотников. Где гарантия, что в Челябинске с нами ничего не случится?

— Мы это обсуждали.

— Гарантию могли бы дать твои родители, Марк! Живут себе в Москве, депутатствуют, в новостях мелькают как влиятельные личности. А их сын сбежал шестнадцать лет назад, и ни слуху, ни духу! Они бы нас защитили!

Сатана стала тыкаться Лейсане в ноги. Матвей не остановился, продолжал идти. Остальные, с счастьем побросав сумки и рюкзаки, следили за конфликтом.

Марк не мог ужиться с лицемерием родителей: они искренне старались ненавидеть магов, хотя сами таковыми являлись. В пятнадцать лет он полюбил девушку, с ней и сбежал из Москвы. В Казани их приютили власть имущие. Через четыре года девушка погибла, спасая сотрудника Министерства. Марк полностью погрузился в работу, и лишь работа помогла ему справиться с утратой. Несколько лет он трудился почти круглосуточно, и труд стал его неотъемлемой частью. Поэтому он не терпел расхлябанности. Поэтому всегда выбирал самые сложные пути. И чтобы он вернулся к уже пожилым родителям, возможно, изменившим свои взгляды на магов? Да никогда.

— Порой я жалею, что познакомилась с тобой, — заявила Лейсана.

Она схватила сумку и поспешила за Матвеем. По телу Хмылки пробежала дрожь — явный признак холодного гнева. Если кто-то поблизости злился, она чувствовала и заряжалась эмоцией. Марк с медлительностью ползающего ленивца шел предпоследним, когда слева от него разлетелся на щепки клен.

— Жизнь — борьба, — обратился Марк к синеволосой девушке, — борьба с ленью, откладыванием дел и бессмысленной болтовней.

— С тобой я точно до самого Челябинска разговаривать не стану, — ответила она.

Жаркий лес вскоре закончился, и группа вышла на грунтовую дорогу. Вблизи располагались деревянные домики с огородами, где попало бродили козы, овцы и коровы. Олесь сразу же примкнул вплотную к Хмылке.

— Чего не к Матвею? — спросила Хмылка.

— Ага, чтобы он нарочно быка натравил на меня? Ты посмотри, какие у него рога! — Олесь взглядом указал на занятую травой корову. Хмылка расхохоталась. Олесь до жути боялся домашнего скота.

— Найдем колонку с водой, затем передохнем, — решил лидер и захромал в деревню.

Улица пустовала. Наверное, люди посчитали жару опасной для жизни и остались отдыхать дома. Зато блеяли козы, мычали коровы, кудахтали куры. Колонка не находилась, и Хмылка с остальными завернула за угол.

— Вы откудова такие, ась? — пробасила старая женщина с крыльца одного из домов.

— Туристы мы, — ответил Марк, стирая пот со лба. — А где мы, матушка? Село ли, деревня?

— Чай в Биме, село. А чагой-то светловолосые так жмутся друг к другу? Али женаты?

Олесь слегка отстранился от Хмылки и с вызовом чуть ли не прокричал:

— Женаты! И любимся, и ребеночек скоро появится!

Хмылка от наглости друга чуть не треснула его по голове, но сдержалась: рука у нее сильная, а головушка Олеся слабая. Вместо этого она приблизилась к изгороди и присмотрелась. Старуха похожа на маленькую тучу, но безобидную: лицо ее вроде как доброе.

— Рада за вас, миленькие, — то ли охнула, то ли крякнула старуха, — рожать надо. И любить — дело доброе.

Хмылка отвернулась и с презрением скривила лицо. Люди. Проклинают тех, кто любить умеет, а тех, кто симулирует любовь, благословляют.

— Матушка, умираем — пить хотим! — Марк захромал к крыльцу. — Где воды найти, родимая?

— Ох, сынок. А далеко ли путь стелете? Чай отдохнули бы у меня, одна я живу, любому гостю рада.

Марк переглянулся с каждым. И согласился на приглашение. Оказавшись в прохладном коридоре дома, Хмылка подумала, что, будь сказочные существа реальными, сейчас она вполне могла оказаться в гостях у Бабы-Яги.

Ведро упало, и холодная вода скрылась под босоножками в земле. Хмылка, оставшись наедине с собой, позволила гневу выплеснуться. После обеда старуха, которую звали Таисией, велела ей наносить воды для бани. Но не это злило Хмылку. Марк решил переночевать у Таисии, сказав, что нога уж очень нещадно хромает.

«Вот же! Знает, что нужно скорее убираться в другие края, и тут ногой отговаривается! Хоть без него иди!», — мысленно разругалась Хмылка, поставив ведро под колонку.

Она привыкла никому не доверять. А все из-за того, что два очень старых мага, нашедшие и приютившие ее семилетнюю, пару лет за ней ухаживали, а потом забросили в лабораторию. Там она была сродни мышке: пришлось терпеть опыты и издевки. К большому счастью, в четырнадцать лет гнев вырвался наружу во всей мощи и разрушил часть лаборатории. Хмылка сбежала, но спустя год и восемь месяцев вернулась, чтобы отомстить. И в одиночку отомстила сполна, уничтожив большое здание полностью вместе с научным сообществом. В тот же день ее, раненную, подобрали Марк, Матвей и Стас.

В селе было жарче, чем в лесу, и Хмылке хотелось укрыться в тени деревьев. Магу-охотнику, управляющему атмосферными явлениями, лучше было не понижать, а повышать температуру. Подставив второе ведро под кран, Хмылка села и прислонилась к холодной колонке. Сзади послышалось неуклюжее шуршание — сразу угадывался Олесь. Обернувшись, Хмылка увидела и бесшумного Матвея.

— Мы знаем, что ты думаешь, — хмуро сказал Матвей, — но без Марка нам будет тяжелее. Лейсана, Стас и Аксинья не бросят его, а нам лучше не бросать их.

— Марк всегда был расчетливым, — добавил Олесь, — вряд ли он согласился на ночевку, не подумав.

— Вот кому доверять нельзя, так старухе. На ее месте я бы уже звонил куда надо: тут и «туристы», которых в этих краях не бывает, и собака с ними, и вроде как очень хорошо играют влюбленных.