Екатерина Бердичева - Художник. История первая. Рубиновое сердце (СИ)

- Чего же она не написала заявление?

- Жалко эту дуру стало. У нее двое детей. Представляете, если бы их мать посадили?

- А так она их тоже воровать научит. И посадят через несколько лет все развеселое семейство уже целиком. - Проворчал Фаркаш.

Юдифь уже снова хотела нажать кнопку, но Малховский развернулся к экрану, сделал страшные глаза и произнес:

- А некоторые аристократы и вовсе отказываются от своих родовых имен. Спрашивается, почему, вместо того, чтобы этим гордиться, они тщательнейшим образом скрывают тайну своего происхождения? Может, в этом кроются какие-то неприятные для потомков моменты? Сегодня мы в студию нашего ток-шоу пригласили известного специалиста по генеалогии древних родов нашего государства господина Лихтенштосса.

- Переключи! - Иржи протянул руку к пульту.

- Не-ет! - Улыбнулась Юдифь. - Похоже, намечаются весьма интересные подробности из жизни одного скромного художника!

- Я терпеть не могу Малховского. Мерзкий и наглый тип с глубоко запрятанным комплексом неполноценности. Думаю, в школе ему регулярно прилетало от одноклассников за отвисший животик, прыщи на лице и вечно жирные с перхотью волосы. А еще он ковырял в носу.

- Фу! - Засмеялась Юдифь. - Откуда ты взял такие подробности?

- Ты тоже ковыряла в носу и была пухлой, застенчивой девочкой. Вот!

- Неправда! - Обиделась та. - Ковыряние, так и быть, признаю, но я была ужасно худой и высокой. Меня дразнили вешалкой, и никто не хотел со мной дружить.

- Вот видишь, у каждого в шкафчике припрятан свой скелетик!

- Иржи, тут, между прочим, о тебе говорят! - прервал их дружескую пикировку Йожеф.

- Это Малховский мне мстит, за то, что я отказался подарить ему свой морской этюд.

- Послушай, это интересно!

Юдифь сделала звук погромче, и они стали смотреть в экран.

Маленький и сухонький господин Лихтенштосс, потряхивая седой бородкой и пушистым остатком волос, тыкал пальчиком в картинку с именами.

- Так вот, на основании всего вышесказанного, можно сделать вывод, что младший граф Измирский стал графом только в этом поколении.

- Да-а? - Удивилась Юдифь. - Я думала... Тогда ты что, усыновленный сын кухарки?

- Да, детка, переключи канал, прошу!

- Нет! - Она вцепилась в пульт мертвой хваткой, для верности запихнув руку с ним себе под попу.

- И ты считаешь, что я оттуда не достану? - Прошептал он, обнимая ее плечи.

- Таким образом, мы выяснили, - ворвался в их уши громкий голос Малховского, - что господин граф вовсе не Измирский, а кто, господин Лихтенштосс?

- Младший граф Измирский является урожденным герцогом Саминьшем, последним в своем роду. Его предки были доблестными воинами, политиками, вспомните хотя бы Кортинский союз, принесший нашему государству выход на побережье и дивный курортный Восточный край. Шандор Саминьш - это великий гражданин нашей страны!

- Тогда почему господин Иржи не носит принадлежащий ему от рождения титул?

- Думаю, в этом виноваты его тетя и дядя Измирские, взявшие на воспитание к себе в дом младенца после трагической гибели его матери.

Иржи встал и выключил экран.

- Бедненький! Ты мне не рассказывал! - Юдифь встала с дивана и, подойдя к Иржи, обняла его за плечи, прижав к своей груди.

Он вздохнул и положил голову ей на плечо.

Йожеф сидел и молча смотрел на них, обнявшихся, словно брат и сестра. Высокая молодая женщина и хрупкий красивый мужчина. Оказывается и там, в заоблачной обеспеченной вышине, случаются свои трагедии, а дети могут вырасти без родительской любви.

Через несколько минут экран снова был включен, но программу выбрали другую, со старыми, черно-белыми фильмами. На этом настояла Юдифь, как любительница винтажной одежды. Она с таким упоением разглядывала клеточки и рюшечки, то и дело толкая локтями сидящих от нее с двух сторон мужчин, что Иржи не выдержал и встал:

- Пойду немного порисую. А вы тут не балуйтесь!

Юдифь надула губки:

- Я, между прочим, всегда любила только тебя!

- Тут же изменяя направо и налево.

- Ты не путай любовь с бизнесом, зайчик! - Она послала ему воздушный поцелуй. - Ты когда мне подаришь какую-нибудь картину?

- Когда у тебя будет свой дом с любимыми обоями.

- А при чем тут обои? - подняла модель брови.

- Я буду писать картину под их расцветку, дорогая! - И он закрыл за собой дверь.

Усевшись на кровать с альбомом и карандашами, Иржи нарисовал головку Юдифи, а потом ее же, сидящую на парапете фонтана в шляпе и длинном сарафане. Но тут его словно что-то толкнуло изнутри. Он совсем забыл!

Вскочив с кровати, он подошел к своей легкой куртке, в которой сидел в ресторане, и достал оттуда серый камень. Аккуратно водрузив его на тумбочку, он сел на пол и позвал собственный огонь. Иржи пока еще никак не мог привыкнуть жить с ним постоянно и поэтому пламя, когда не требовалось его присутствие, деликатно сворачивалось в клубочек в солнечном сплетении.

- А давай-ка разобьем с тобой этот серый камешек. Мне кажется, под его оболочкой находится нечто для нас интересное!

Тонкие и прозрачные огненные струйки проникли в структуру камня, расщепляя ее на много мелких кусочков.

- Вот это да! - Иржи в восхищении откинулся на бортик кровати, вытягивая ноги на ковре.

Под грубой серой оболочкой скрывалось сапфировое сердце Иштвана.

- Мастер! Я нашел Ваше сердце! - прошептал художник, который уже давно догадался, что за человек занимается с ним. - Что будем делать? - спросил он огонь. - Тоже прятать в себя?

Когда пришло понимание процесса, Иржи снял рубаху и взял сапфир в руки, позволяя огню окутать свое тело и драгоценный камень. Немного подождав, он левой ладонью прижал сердце мастера к своей коже, немного ниже места, где билось алмазное сердце первого Саминьша на земле. И снова на ладони осталась лишь маленькая капелька крови.

Когда огонь закончил свое дело, Иржи задал вопрос, который давно хотел узнать:

- Скажи, как взрослое сердце становится таким маленьким и, без крови, воздуха, живя в камне веками, остается живым?

Огонь вспыхнул, словно рассмеялся. "Магия!" - пришло к художнику понимание.

"Оказывается, я совсем ничего не знаю..." - печально подумал он. Но огонь, не давая ему заняться самокопанием, напомнил про Фаркаша и белый туман вокруг искры. Иржи вскочил на ноги и распахнул дверь.

На экране девушки в разноцветных юбочках задирали в канкане стройные ножки в чулочках. Юдифь мирно спала, обнявши подушку руками. Ее длинные ноги лежали у Фаркаша на коленях.

- Накрой ее пледом и иди сюда! - позвал Иржи.

Йожеф кивнул и осторожно положил ноги на диван. Потом развернул плед и накрыл им плечи модели.

- Что случилось? - шепотом спросил он.

- Садись. - Кивнул Иржи на кровать и сам сел рядом. - Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на мою ладонь.