Ольга Лев - Лишённые права (СИ)

- Можешь не притворяться. Ты не выглядишь настолько хрупкой, чтобы за семнадцать часов не отойти от снадобья, - прозвучал голос, против воли заставивший меня вздрогнуть. Низкий и хриплый голос.

Я открыла глаза и посмотрела в хмурое немолодое лицо с хищным гайратским носом, освещённое тусклым светом масляной лампы.

- Хорошо. Похоже, мы найдём общий язык, - кивнул он, но взгляд не сулил ничего хорошего.

- Я, право, удивлена, что всё ещё жива, - я постаралась говорить спокойно и уверенно. В моём положении это было довольно сложно.

- Да, моей первой мыслью было тебя убить. Но потом я понял, что если постараюсь, то смогу узнать от тебя много интересного. Например, на кого работает лишённый права маг? - он поставил фонарь на пол перед моим лицом. Теперь я не могла разглядеть его. Из-за близкого источника света всё остальное пространство погрузилось во мрак.

- Вы уверены, что я на кого-то работаю? - меня даже хватило на улыбку. Необходимо повести разговор так, чтобы он поверил, что за мной кто-то стоит. Иначе он прикончит меня здесь и сейчас. Моя жизнь зависит от его интереса к тому, кто и что знает о заговоре.

- Ты спрыгнула со Скалы Приговора и, вместо того, чтобы сделать ноги из страны, оказываешься в самом её центре. Я не думаю, что дело в женском любопытстве.

- И вы думаете, что я сдам вам своего покровителя? Чтобы вы могли спокойно продолжить подкоп под трон Хорэма? Так вот, спешу вас обрадовать! Спокойно уже не выйдет, - чуть-чуть мстительности, немного презрения и капельку фанатизма. Пусть поверит, что я горю общей идеей. И если он хоть что-то понимает в допросах, то пытки мне не грозят. Пытать фанатика бесполезно, он будет смеяться мучителям в лицо. А вот по глупости и вдохновению может чего-нибудь и сболтнуть.

- А тебе, стало быть, корона Хорэма не безразлична? - я почувствовала усмешку в его голосе. - Впервые встречаю патриота среди приговорённых.

- Меня осудил не король, а бездушный закон, не знающий слова «верность»! Когда его величество услышит мою историю, он подарит мне помилование! - ещё чуть-чуть фанатизма, но не переиграть. Противник может оказаться слишком умным.

- Кто сказал тебе такую чушь? - фыркнул он.

- Человек, которому я верю, - взгляд получился что надо. Я прямо почувствовала, как он изменился в лице, получив подтверждение своей догадке. За мной кто-то стоит. Теперь попробуй, выясни, кто. Будешь битья не один день. А за это время…

- Представляю себе твоё разочарование, когда ты поймёшь, что Эр Марэ не так уж благороден. Ты думаешь, кто подписывает смертные приговоры? - он отлично играл. Но тут он просчитался.

- Я капитан Тайной Гвардии Дракона. Я знаю, кто подписывает приговоры, - я доставила себе удовольствие излить всё презрение к его неудачной задумке. Ещё старый лев ввёл традицию лишний раз не пачкать чернилами царственные руки. Всё, что только было возможно, подписывали за него советники и королевские обвинители.

- И не заговорщику рассуждать о благородстве своего короля, - я постаралась буквально выплюнуть эту фразу. Опасно, конечно, могу и по лицу получить. Но допрос на сегодня будет окончен.

Удара, впрочем, не последовало, хотя я физически почувствовала хлынувшую от мужчины волну ярости. Он резко подхватил с пола фонарь и направился к двери. Рванул её слишком сильно, петли завизжали, и послышался восхитительный звон. Разбитый фонарь погас, а через миг за гостем захлопнулась дверь. С той стороны грохнул засов и заскрипел ключ. Шаги заговорщика и кого-то, его сопровождавшего, удалились по коридору.

А теперь за работу, Лиа. Только бы в окошко никто не заглянул. Я изогнулась так сильно, как только могла, и нащупала онемевшими пальцами узел той верёвки, что стягивала ноги. Узел этот затянули с душой. Первые пять минут сражения с ним не дали ничего, кроме окончательно отнявшихся кончиков пальцев. Я вытянулась поудобнее, дала рукам отдохнуть, а крови - снова забегать по жилам, и предприняла ещё одну попытку. И ещё одну. И ещё. На пятый раз, когда пот уже тёк по вискам ручьём, узел поддался. Медленно. Неохотно. Осталась последняя петля, когда за дверью послышалось какое-то движение. Кто-то неторопливо приблизился к двери и неожиданно рявкнул:

- Не спать!

- Чтоб тебя мыши съели, - выругался мужской голос, прозвучавший откуда-то из-под двери. - Я просто присел. У меня ноги не казенные.

Так. Значит, за дверью есть постоянная охрана в количестве одного ленивого человека.

- А ты куда? - спросил всё тот же голос. - Кормить её что ли?

- Не, я как раз сказать тебе, что чтоб ей ничего не давать. Что бы ни попросила. Его милость, похоже, крепко зол. Сказал, что голод и жажда - лучшие помощники при допросе.

- Если помрёт, то и не скажет ничего, - фыркнул стражник.

- Не дай Хранители! Его милость дал понять, что груз ценный. То есть, должен мучиться, но жить. Чего-то, видать, эта девчонка знает, и пока не сказала, за её жизнь отвечаем головой.

- Я понял. Это всё?

- Всё. А если уснёшь…

- Отвали, а? Сказал, не сплю, значит, не сплю.

Крикливый что-то недовольно пробормотал, и шаги утопали прочь. За дверью послышался шорох, а потом и стук. Кажется, эфеса о дверь. Видимо, стражник для очистки совести заглянул в окошко, и, судя по звуку, снова сел на пол. Извернувшись, я посмотрела на дверь и убедилась, что больше за мной не следят. Ох, некоторые мышцы у меня долго болеть будут.

Наконец, с верёвкой на ногах было покончено. Я осторожно, стараясь не шуршать, высвободила ноги и поднялась на колени. Надеюсь, лень твоя, солдат, достаточно сильна, и ты не заглянешь в самый неподходящий момент.

Совершенно бесшумно я доползла до двери. Извернувшись, дотянулась до лежавшего на полу осколка. Плюнув на боль в стянутых кистях, вывернула пальцы, дотянувшись осколком до верёвки. Подрезав пару волокон, расслабилась. Две минуты отдыха, чтобы пальцы не потеряли чувствительность, и снова принялась за дело. В камере было довольно сыро и промозгло, но к тому моменту, как верёвка всё же лопнула, рубашка была мокрой от пота. Осторожно положив стекло на пол, чтобы не зазвенело, я зажала пальцами ног освободившийся конец верёвки. Для этого мне снова пришлось по-змеиному извернуться. Миг спустя, руки были свободны. Я позволила себе бесшумный вздох облегчения и выпрямилась. От боли в освобождённых плечах и локтях в глазах сверкнули искры. Ничего, Лиа, и не такое переживали. Размяв конечности и дождавшись, пока всё пройдёт, я снова оглянулась на дверь. Значит, за мою жизнь отвечаете головой? Пожалуй, наведём небольшую панику.

Я снова подняла брошенное стекло и вернулась на то место, на котором меня последний раз видел охранник. Из верёвок я соорудила несколько петель, чтобы можно было просто положить их сверху на ноги и руки и на первый взгляд казаться связанной. Потом, закусив губу, стеклом надрезала вену на левом мизинце. Набрала в рот крови, а заодно и прижала зубами ранку. Потом приняла исходное положение - руки за спиной, зарылась ими под верёвку и выплюнула кровь. Вокруг лица растеклась эффектная лужица. Теперь моя неподвижность вызовет не подозрение, а панику. Прикрыла глаза, но не закрыла совсем, чтобы из-под ресниц присматривать за обстановкой. Чуть изогнулась, чуть закинула назад голову, чтобы поза смотрелась пугающе, как после судороги. А теперь ждать. Как бы ленив солдат ни был, он заглянет хотя бы со скуки. Руки, правда, не получилось свести так плотно, как они были стянуты верёвкой, но я надеялась, что зрители моего маленького спектакля подлога не заметят.