Мидари Гром - Нечистая, или сестры Медузы

В уголках глаз начали собираться слезинки. Это нельзя было назвать слезами, ибо он не плакал. Просто организм пытался спасти его зрение, смачивая слизистую солоноватой жидкостью.

Штора на втором этаже предательски дрогнула, выдавая того, кто только что не сводил с него золотистых глаз.

«Голос то женский, то мужской…Их несколько или это все проявление одной сущности?» — ещё один вопрос, который он не мог задать нечисти напрямую. От страха в горле пересыхало, язык парализовало, и он не мог выдавить из себя ни слова. Казалось бы, за 8 лет можно было бы и привыкнуть, но на практике за один день, который ему было суждено в компании нечисти, успеешь только до смерти перепугаться. Только и всего.

Глаза начали закрываться. Он больше не мог терпеть. Ещё чуть-чуть и звуки улицы растворятся в тишине его дома. Его рука машинально закрыла живот…Та рука, которая когда-то схватила его и поволокла сквозь пространство, может появиться в любую секунду.

Взгляд затуманился. Он ощутил ладонь на своем плече и, зажмурившись, задрожал. Открыл один глаз и осмотрелся. Чья-то рука продолжала тарабанить по его плечу. Ульрих по-прежнему стоял на тротуаре у своего дома.

Не дождавшись хоть какой-то реакции, незнакомец обошёл его и к огромному удивлению Ульриха оказался всего лишь почтальоном. Тот по привычке поправил кепку и кивнул.

— Вам газету в ящик класть или сами заберёте?

— Что? А…Газету…Вы до сих пор её разносите? Разве печатная продукция не доживает свои последние дни? — на его лице появилась деланная улыбка. Он взял за привычку даже виду не подавать, что с ним происходит что-то ненормальное. И на то были свои причины.

— Ишь ты. Разбежался. — усмехнулся старик. — Не бывать этому. По крайней мере, раздача бесплатной бумажной газеты вряд ли прекратится в ближайшие годы. Рассылка, которая приходит на эти ваши имейлы, часто остается непрочитанной. Бумажная газета будет постоянно мозолить глаза, а электронная что? Наш мозг любит делать вид, что чего сейчас нет перед глазами, того и не существует.

— Умно.

— Так что насчет газеты? — стопка газет зашелестела, тем самым подтверждая свое существование.

Ульрих поблагодари почтальона и принялся листать газету, чтобы отвлечься от своей участи на этот день. Бесплатная газета была особенна тем, что в ней обычно было много политической пропаганды, хвастовства на тему «у кого больше удой» и рекламы. Причем одно зачастую перетекало в другое.

Впервые за все 29 лет он решил просмотреть рекламные объявления в газете. Ульрих знал, что ищет. Он давно об этом подумывал, но одёргивал себя, буквально хватал за руку, запрещая себе связываться с экзо.

Они могут узнать больше, чем нужно.

Но терпеть мучения всю свою жизнь? У него было предположение, что все это издевательство над его психикой будет продолжаться ещё два года, не считая этого, так как птиц на браслете осталось всего две. Остальные был сложены в ванной. Но кто знает, вдруг нечисть передумает и решит, что 8 лет мучений — это слишком мало, и стоит продлить действие проклятья или того, от чего он страдал, на неопределенный срок.

Костяшки сжатых в кулаки пальцев побелели. Он больше не может и не хочет терпеть. И пусть его коллега, сидящий за соседним столом, то и дело пытается убедить его в том, что никаких потусторонних сил и миров не существует, а ведьмы и ведьмаки — шарлатаны из шарашкиной конторы, он-то знает правду.

Его смущало то, что соседи наверняка заметят у его дома фургон службы по изгнанию сущностей из тел и домов, и начнут задавать вопросы. А если не начнут, то наверняка поделятся догадками со своими друзьями или знакомыми, среди которых есть и его коллега. Если он узнает, это будет заметно по его идиотскому выражению лица, которое можно встретить на 99 % всех фотографий с изображением электрического угря. Если он узнает, эта тема станет таким благодатным полем для издёвок, что Ульриху придётся либо заехать ему в челюсть, либо нажаловаться на него начальству, чего бы он никогда не сделал. Что ж, придется рискнуть.

Его рука потянулась к круглой ручке. Дверь отворилась ещё до того, как он успел до неё дотронуться.

Глубокий вдох и выдох. И не такое бывало. Главное, чтобы ручка не оказалась раскаленной, как в старом фильме «Один дома». Он узнал о нем только благодаря бабушке, которая любила рассказывать обо всем, что связано с её детством и молодостью.

Нет. Все в порядке. Он зашёл в дом, вжав голову в плечи и сузив глаза, потому что так он, чувствовал себя немного спокойнее. Как если бы, чем быстрее он мог сгруппироваться в клубок, тем в большей безопасности находился.

Решено было передвигаться по дому подобно маленькой медузе, попавшей в небольшое течение. То есть плавно и с неизменной скоростью. Единственным, что отличало его от медузы, кроме внешности, были его прижатые к груди кулаки. Он понимал, что это так себе эгида для нечистой, но инстинкты есть инстинкты.

Ульрих сел в кресло и тут же встал, опасаясь, что оно начнет поглощать его, как трясина. Такое уже бывало. Он даже ощутил, как сиденье начало прогибаться под его весом. Так и должно было быть, но теперь любое дуновение ветра воспринималось, как проявление тех сущностей, которые над ним издевались.

Он завертелся на месте, пытаясь встать так, чтобы не ощущать за спиной чье-то присутствие. Как оказалось, найти оптимальное место просто невозможно — стены, как и пол, как и кресла, как и отсутствие стены, таили в себе опасность.

Он снял трубку с базы и замер. Нужно было определиться с э-конторой. Трудно делать выбор в том, в чем совершенно не разбираешься. Придется выбирать, руководствуясь самыми поверхностными параметрами — названием и рекламным текстом.

На одной только странице он насчитал три э-конторы, как они себя называли. Рекламщики любят играть словами. Был один умник, который предложил называть их экзоконторами, по аналогии с экзопланетами. Естественно в рекламе экзоконторы обещали качество работы, которое просто невозможно в Солнечной системе. Напрашивается вопрос — откуда доставляют экзо? Из другой звездной системы? Не очень разумная подача, учитывая всеобщую волну патриотизма.

Ему на мгновение показалось, что среди всех эти строчек он увидел что-то знакомое.

«Медуза».

Он уже встречал это слово и сам произносил его много-много раз. Иногда поддразнивая, иногда ругаясь, иногда шепотом, делясь секретами, иногда раздраженно выкрикивая его. Больше никто не откликнется на это имя. В какой-то момент ему даже стало казаться, что все это ему померещилось и никакой Медузы не существовало. Был страшный сон, настолько реалистичный, что он долгое время принимал его за действительность. Но вот он увидел её имя в газете, и ему показалось, что он слышит его. Кто-то тихо нашептывает ему в ухо, не обращая внимания на то, что тень выдает его с потрохами.