Александр Никатор - Поход

— На костёр инквизиции, для очищения! При огромном стечении знати и простецов. Трибунал! — предлагал свой вариант Корсо.

— Провести в процессии по столице и на стадиуме, при собравшихся толпах людей: резать по частям — отрывая тайные органы и отрубая руки и ноги, а потом смолой прижигая и вновь — по частям… — сжимая кулаки, громко, словно в забытьи, предлагал свой вариант наказания отцу обыкновенно спокойный Лиутпранд.

Подождав, пока основной накал спора немного спадёт и наследники наконец выговорятся всласть, «престолодержатель» предложил вернуться к данной теме как только виновник обсуждения будет захвачен и привезён в кандалах в столицу империи.

Все быстро успокоились и вскоре заседание «малого имперского совета» было завершено и каждый из наследников отправился по своим делам, что бы перед подготовкой в скорое выступление в походы на мятежные королевства, немного отдохнуть в приятной лично ему обстановке.

Ромлеянин Джанелло орал на весь императорский дворец, своему первому министру Алавии, что они идут драть титькастых шлюх, которых Алавия нашёл своему господину среди танцовщиц балета некоего герцога в столице и сманил, правда всего на «пару дней», за совершенно невероятную сумму.

Они оба, наследник из Ромлеи и его первый министр, хохоча и подмигивая друг другу — вскоре самыми первыми, буквально выскочили вприпрыжку из кабинета где происходило заседание и тараторя о будущих постельных баталиях, рванули прочь по лестнице вниз, на выход, да так резво, что Тестомал, начстражи охраны Джанелло — еле за ними поспевал.

Правитель Гарданы Борелл, получив очередные суммы из имперской казны на востановление своего поместья «Берлоги», недавно повреждённого обстрелом из бомбард, при штурме поместья отрядами инквизиции в ночь после «Турнира на крови» — сейчас заканчивал там ремонт и переустройство, и готовился как следует попировать в честь скорого окончания и получения им «новой столичной обновки»!

Кельрики Амвросий и Корсо задумали провести в своей резиденции совместную молитву командиров и офицеров подчинённых им в походе отрядов, вместе с доверенными инквизиторами и жрецами: Великий инквизитор Корсо всегда в родных землях проводил подобные общие молитвы и песнопения, для лучшего слияния воедино, в одном боевом коллективе фанатиков Веры — «чёрных» инквизиторов из его личной службы, боевых отрядов рыцарей и кнехтов, и жрецов храмов — это давало ему некий совршенно иной, отличный от привычной имперской армии, собственный отряд, что готов был за Веру Святого Светила рвать противника зубами и бить пальцами в глазницы еретиков, откусывать им носы зубами — если оружие затуплялось или было сломано ретивым хозяином о тела врагов.

Совместные трапезы и молитвы, общие выступления и проживание священников инквизиторов и рыцарей в одних и тех же казармах или общих палатках — всё это позволяло Великому инквизитору получить дополнительное количество своих сторонников, из числа приданных ему в помощь бойцов имперской армии и уже с их помощью, всё более активно агитировать за радикальные решения вопросов с еретиками иноверцами и всеми прочими, кого он, как глава инквизиции, объявлял таковыми.

Следовало провести начало подобной церемонии ещё до заката Солнца, а потом, после начала ночной тьмы — устроить факельное шествие, с ритуальным сжиганием чучел врагов и клятвами, перед пылающим разведённым огромным огнём, в верности «чёрному братству» и беспрекословному подчинению любым, даже казавшимся невероятными или непонятными, приказам от его командования.

Уммландцы Лиутпранд и Тудджерри, выйдя из кабинета где проходило совещание «малого имперского совета», не спешили покидать комплекса императорского дворца: они собирались провести сегодня вечером грандиозный бал и празднество, на котором следовало произвести наиболее приятное впечатление на столичную знать и чиновничество, и по возможности начать вербовать себе сторонников из их числа.

По этой причине Тудджерри и наследник Лиутпранд решили задержаться во дворце усопшего правителя и лично отнести приглашения на вечернее мероприятие, о котором уже с неделю говорила шёпотом вся столица, передать приглашения наиболее значимым и желаемым для присутствия на балу чиновникам аппарата кабинета министров империи и людям, считавшимся правой рукой так ими ненавидимого главного имперского министра Дезидерия: даже если они и не захотят перейти служить к Лиутпранду, всё равно это зародит зерно сомнения между ними и Дезидерием, и даст ослабление их позиций в свите самого главного имперского министра.

Богатейший негоциант и банкир империи Тудджерри, пригласил во дворец своего господина несколько сотен музыкантов и художников, что должны были рисовать портреты наиболее миловидных дам для галерей дворца или самых знатных и тщеславных из вельмож — которым подобной лестью можно и нужно было понравиться.

Были заказаны сотни телег с редкостной провизией: живой поясоподобной рыбой из Южных морей, в огромных бочках, редкой солёной «драконночешуей» из Северных морей, клетями с тысячей птиц. Были приведены именно сегодня сотни баранов, быков, свиней — они шумными стадами прошествовали по улицам столицы и почти тут же, по прибытии, их освежевали и начали готовить изысканные блюда во дворце наследника правителя Уммланда, с самого сегодняшнего утра.

Было решено удивить прибывшую на подобный бал столичную знать приёмом и обхождение «будущего правителя», так и самими слухами о данном мероприятии, что распространяли во всех лавках и магазинчиках столицы приказчики, из числа служек друзей и клиентов Тудджерри, торговцев.

Вся столица уже неделю обсуждала какие наряды будут на самых знатных дамах, кого пригласят а кого обойдут, что будут есть гости и сколько музыкантов станет играть одновременно в парке, прямо перед дворцом Лиутпранда.

Спорили насколько грандиозным будет салют, из выданных ранее министром Дезидерием, отряду из Уммланда, бомбард из имперского арсенала, которые решил подобным образом «проверить», прямо перед походом, хитроумный господин Тудджерри. Правда после случая с обстрелом Берлоги Корсо, было решено при салюте выставить контролёров из числа имперцев, на что уммландцы согласились без раздумий.

Шёпотом пересказывалась история о сотне карет, с пятью или шестью куртизанками в каждой, что заезжали последние дни в поместье хозяина Уммланда в столице: женщин собирали со многих провинций и выбирали из тех, кто может усладить не только внешностью, но и беседой или музицированием и песней.

О красотках, приехавших на скорый грандиозный бал во дворец Лиутпранда, ползло столь много слухов, что Великий инквизитор Корсо даже было заикнулся о некой «проверке»- всё ли там благопристойно? Однако Тудджерри с хохотом гарантировал его проверяющим, из инквизиторов — залп рубленным металлом прямо в лоб, если полоумные «чернорясники» заявятся к ним, как ранее поступили с Берлогой правителя Гарданы Борелла, а главный имперский министр лишь пожал плечами и сказал что у него нет повода для недоверия к одному из наследников и если тот хочет провести увеселительное мероприятие на своей территории, почему бы ему этого и не сделать.