Ольга Куно - Чудовище и красавец

— Адон Брик все сказал верно, — во всеуслышание объявил принц. — Дуэльный кодекс действительно предусматривает требование сатисфакции в ситуации, когда оскорбление нанесено женщиной. И в случае, если сопровождающий или опекун откажется от поединка, сторона, бросившая вызов, автоматически считается правой. На вторую же сторону ложится несмываемый позор.

Итай жестко и, как мне показалось, немного насмешливо посмотрел на брата Тали Атиас. Тот явно робел, а сама Тали начисто растеряла весь свой апломб.

— Оскорбление действительно было нанесено, — продолжал Насих, не проявляя к Атиасам видимого сострадания. — Тому есть многочисленные свидетели. Оскорбление — серьезное, и никаких смягчающих обстоятельств я не вижу. Спутница омана ничем не заслужила унизительных комментариев, прозвучавших в ее адрес. Кроме того, я бы рекомендовал адонит Атиас не делать более утверждений касательно моих будущих действий либо будущих действий членов моей семьи. Ваши шансы предугадать их не слишком высоки.

Теперь Тали была буквально готова провалиться сквозь землю. Итай, впрочем, сим фактом не упивался, главным образом выжидательно глядя на ее брата. Последний заметно побледнел и, думаю, не от едких слов принца, а от страха перед предстоящим поединком. Раньше я бы удивилась: неужели художник так страшен в бою? Но, успев увидеть омана в деле, теперь понимала: да, страшен. И, вероятнее всего, молодому и не слишком опытному Атиасу его не одолеть.

— Тем не менее, — продолжил Насих, — учитывая, что это первый конфликт между сторонами, я рекомендую на сей раз обойтись извинениями.

Брик помолчал, затем медленно склонил голову в знак согласия. Устраивал его такой исход или нет, я не знала, но всем понятно, что рекомендациям особ королевской крови предпочтительно следовать.

— Приношу извинения за поведение моей сестры, — шагнув в мою сторону, отчетливо произнес Атиас. — Обещаю проследить, чтобы подобное не повторилось.

— Я… тоже приношу свои извинения. — Слова давались девушке нелегко, но она смирилась с неизбежным. — Больше подобное не повторится.

На этом инцидент был исчерпан, и бал вскоре продолжился как ни в чем не бывало.

— Признайся, это твоими стараниями Итай оказался так подкован в правовых вопросах? — поинтересовалась Нирит, легонько ткнув Алона в бок.

— Отчего бы и нет? — усмехнулся судья, и не думая отпираться.

Одобрительно кивнув, девушка упорхнула перекинуться парой слов с очередными своими знакомыми.

— Скажите, Алон, — я закусила губу, старательно формулируя свой вопрос, — откуда у адона Брика бойцовские навыки?

— Так он же служил во время Второй шахенской войны. Разве вы не знали? — удивленно вскинул брови судья.

Я молча покачала головой. Война с Шахенией, соседствующим с нами королевством, закончилась пять лет назад, и об участии в ней Итая Брика я ровным счетом ничего не слышала.

— Странно, что он ни разу об этом не упомянул, — пожал плечами Алон. — Он служил на северном фронте почти до самого перемирия. Был ранен буквально за три дня до подписания договора. Несколько недель провел в госпиталях — сначала на вражеской стороне, потом его передали нам в рамках договоренности об обмене военнопленными. Стрелковым оружием он владеет лучше, чем холодным, но этого мальчишку Атиаса, не нюхавшего пороха, конечно, одолел бы при любом раскладе.

— Понятно, — пробормотала я, хотя понятно ничего не было.

Новую информацию о своем работодателе еще предстояло осмыслить.

Под вечер к нам, как это нередко бывало, заскочил Нир Таль. Рыжеволосый Омер Даган как-то незаметно для меня выпал из их компании, а вот скульптор захаживал часто.

Сама я в посиделках не участвовала, неспешно доделывая свои дела в кабинете. По размерам он существенно превосходил комнату в старом доме в Аяре, использовавшуюся по тому же назначению. Здесь с лихвой хватило места для двух рабочих столов, двух стульев, книжного шкафа и даже небольшого двухместного дивана, купленного по моей инициативе, — не столько по необходимости, сколько для уюта. Количество бумаги, перьев, чернил и прочих канцелярских принадлежностей по моему настоянию тоже увеличилось.

В момент, когда Итай с Ниром заглянули в кабинет по дороге в прихожую (скульптору пора было уходить), я как раз подписывала очередной конверт.

— Пришло поздравление с Первым днем весны от баронессы Цвейг, — сообщила я, поднимая голову. — Текст стандартный. Я думаю, его рассылал секретарь, сама баронесса даже не в курсе, но, наверное, имеет смысл отправить ответное поздравление.

— Наверное, хотя оба послания будут в равной степени бессмысленными, — откликнулся оман.

— Дана, да ты просто сокровище! — восхитился Нир. Постепенно мы перешли со скульптором на «ты», и я даже склонна была предположить, что он говорит искренне, со временем перестав судить обо мне только по внешности. — Итай, ты, как я погляжу, получил два в одном. Не только архитектор, но в придачу еще и секретарь.

— Это что! Разве я не рассказывал тебе, как элегантно она отшила баронессу в прошлый раз? — Брик вкратце описал скульптору историю с баронессой, в определенном смысле тоже стремившейся получить два в одном: картину известного художника и обогреватель. — Как видишь, метод Даны сработал: баронесса не обиделась на отказ и продолжает поддерживать светские отношения, — заключил Итай.

— Поразительные способности, — хмыкнул Нир. — Служба секретарши всегда представлялась мне невероятно сложной.

— Для секретарши я лицом не вышла, — поморщилась я, припоминая свой единственный и кратковременный опыт работы на этом поприще.

— И что, ты считаешь это поводом для переживаний? — приподнял брови скульптор. — Я, например, для секретарши не вышел другим местом. Но, честно говоря, ни капли об этом не жалею.

Оставалось только усмехнуться, а вскоре Нир уехал к себе.

Итай работал в мастерской, когда тревожный звон колокольчика заставил меня подняться и, хмурясь в дурном предчувствии, пройти к двери.

…Он был огромен настолько, что едва помещался под потолком и стоял, пригнув голову. Его фигура напоминала столп клубящегося дыма, в котором лишь время от времени проступали очертания длинных рук и крупных ног. И только лицо, странное и пугающее, с раздувающимися ноздрями и буравящими прихожую глазами, оставалось незыблемым.

Конечно же, в дверь он не звонил, вошел сам, неведомым мне способом одолев засов, но, видимо, в процессе растревожил колокольчик. Это на миг показалось мне странным: посетившее дом существо не производило впечатление материального. Но, с другой стороны, ведь может же сильный порыв ветра раскачать язычок, заставив его биться о стенки.