Татьяна Патрикова - Zombi in Russia

— Больше ты не поешь, — сказал осипшим голосом Всеволод обмякшему на нем Руслану и, сбросив с себя парня, поднялся из воды. Вышел на берег и, не оборачиваясь, направился к машине. Обтерся полотенцем, которое входило в обязательный комплект предметов, считающийся базовым для любых автотранспортных средств охотников на зомби. Натянул брюки на голое тело, обулся и только тогда заметил, что Руслан так и остался сидеть в воде возле плоского камня. Все больше раздражаясь, Всеволод пошел к нему.

— Ты долго еще собираешься… — начал он и осекся.

С умрюнцем происходило что-то странное. Руслан стоял в воде на четвереньках и скреб когтями многострадальный камень, словно от боли. Да в чем дело, он же сам хотел! И тут до воспаленного мозга, который уже не справлялся с обилием впечатлений, запоздало дошло. Всеволод оказался в воде прямо в ботинках. Обхватил Руслана руками, почувствовал под ладонями нечто странное, перевернул мальчишку и чуть не поседел от увиденного.

— Ты что… уже сейчас — сипло выдавил из себя капитан, видя как буквально на глазах растет белый полупрозрачный мозоль на животе умрюнца. То есть, это новообразование выглядело как мозоль, но судя по тихим стоном и тяжелому дыханию, имело совершенно иную природу. А уж когда прямо изнутри к внешней стенке прижались детские ладошки, и мелькнуло нечто отдаленно напоминающее лицо, Всеволод плюхнулся на задницу, прижал Руслана к себе спиной и держал до тех пор, пока тот, суча ногами по песчаному дну, рожал… Нет, ну а как еще это можно было назвать! Но это было еще не самое главное потрясение. Потому что когда кожаный родильный кармашек лопнул, из него как пробка из бутылки вылетел… ну, наверное, плод, точнее уже ребенок, и, проскакав по водной глади лягушкой, на пятом счете ушел под воду.

— Эй, куда! — вскинулся Всеволод, не зная, как теперь быть бросить полубессознательного Руслана и спасать тонущего ребенка, или не бросать и…

— Нормально, — раздался тихий голос умрюнца, который, — о, чудо! — больше не заикался. Правильно Велесов считал, что это его надрывное заикание не более чем повод не отвечать на прямые вопросы. А ведь как натурально притворялся, сволочь! — Это нормально, — повторил умрюнец, едва шевеля обескровленными губами.

Всеволод уже собирался сказать все, что он думает о некоторых угрюмцах, как неожиданно понял, что не мешало бы кое-что уточнить.

— Хочешь сказать, что он теперь так и будет здесь плавать Мы просто встанем и уйдем Умрюнец как-то подозрительно замялся. И Велесов понял, что хватит рассиживаться пора брать судьбу-злодейку за горло и начинать диктовать свои собственные правила.

— Значит, так. Мне плевать, как вы их там обычно воспитываете, но мой сын будет жить со мной, — и быстро поправился, — с нами.

Тут Руслан так резко дернулся всем телом, чтобы повернуть к нему лицом, что Всеволод невольно разжал объятья, но тут же снова обхватил руками своего умрюнца.

— Т-т-т-ы… — заикаясь начал тот и замолчал.

— Ну, вот. Опять заикаешься, — неожиданно улыбнулся Всеволод, который вдруг ощутил какое-то неописуемое родство с тем существом, что держал в своих объятьях.

Умрюнец шумно сглотнул и прильнул к нему всем телом. Всеволод успел заметить у него на глазах слезы, когда мальчишка положил голову ему на плечо. Глубоко вздохнул и начал говорить.

— Еще не привык. Раньше не мог. Ваши слова плохо складываются в звуки. Неблага… небла…бла…

— Неблагозвучные. Я понял, — вспоминая песню, которой разродился умрюнец в процессе секса, сказал за него Всеволод. — Так почему теперь можешь?

— Единение, — выдохнул умрюнец ему в шею так, словно это все объясняло.

Всеволод только собирался уточнить, как осознал, что действительно все понял, потому что начала оживать память. Чужая, инородная, но… уже своя.

— Раз я уже согласился и оказался с тобой в воде, ты мог и не петь, — сказал он, тщательно подбирая слова и прислушиваясь к себе.

— У меня… никогда раньше. Я не знал, что ты так легко согласишься. Не думал. Что может понадобиться в ближайшее время. Я… не спрашивал, как нужно… что вообще принято делать и как… как благодарить.

— Сына покажи, вот и вся благодарности. И, кажется, ты сейчас на пару суток отрубишься. Я правильно… — слово далось ему с трудом — вспомнил?

Руслан кивнул, а потом сказал:

— Ты сам можешь его позвать. Раз… — помедлил, словно все еще был в чем-то не уверен, — признал, значит, он и твой… он придет… наши дети, не такие, как у вас…

— Догадываюсь, — хмыкнул Велесов и отвел руку в сторону. — Ну-ка, мелкий, иди сюда.

— Не беспомощные, — слабо пробормотал Руслан, уже засыпая у него на плече.

Но это было еще не все. Потому что в утреннем свете на поверхности воды на расстоянии метров двух от них появилась макушка с кокетливым рыжим хохолком на самой маковке. И на Всеволода уставились огромные, как у кукольного пупса глаза. Красные, что интересно. Они с Велесовом посмотрели друг на друга. Капитан пришел к выводу, что как бы ребенок не выглядел, он все-таки его. Это даже сомнению не подлежит. Хоть Львов и сказал, что его Игорь вынашивал Мирона две с лишним недели. Но отголоски чужой памяти услужливо подсказали, что в скорострельности Руслана виновато все тоже единение.

— Ну, чего ты — сказал он, как можно приветливее. И улыбнулся, — Не укушу.

На что малыш высунулся полностью, подплыл, смешно, по-лягушачьи перебирая пухлыми, как у херувимчика конечностями, и… цапнул новоиспеченного папочку за палец. Всеволод руку отдернул и выматерился. Ребенок снова ушел под воду. Мелкий поганец! Ясно же, что Велесов только от неожиданности так отреагировал. К тому же, воспоминания, которые ему достались от Руслана, имели неприятное свойство проявлять себя только постфактум, как реакция на уже произошедшее, а не предупреждать о предстоящем экстриме заблаговременно. Но тут тоже были свои плюсы. Например, кроме того, что так маленький умрюнок знакомится с любым живым существом, пробуя, так сказать на зуб и запоминая по крови, Всеволоду удалось выцепить знания о том, что малыши умрюнцев не только способны постоять за себя, но и несут в себе отголоски памяти обоих родителей. Значит, с ребенком, несмотря на малый возраст, можно нормально разговаривать, не опасаясь быть непонятным.

— Значит, так, — начал Всеволод тем самым тоном, которым совсем недавно разговаривал с Русланом, — мы едем домой. Не будешь слушаться, оставлю здесь. А, когда твой второй папа проснется, попрошу, чтобы отловил, и лично всыплю по мягкому месту, — пригрозил он и… едва успел выхватить из воды и прижать к плечу метнувшегося к нему умренка.

Как он со спящим Русланом на руках выбирался на берег, это отдельная песня. Хорошо, что умренок оказался раза в полтора меньше обычного человеческого младенца и с успехом мог твердо стоять как на четырех конечностях, так и на двух ногах. Он устроился у Всеволода на плече и крепко вцепился в волосы. Правда, лишний раз не дергал. За что Всеволод, поддавшись порыву, не преминул его похвалить. Ребенок растерянно захлопал рыжими ресничками, а потом неожиданно расплылся в такой искренней и счастливой улыбке, что Всеволод невольно улыбнулся в ответ. Поднял его обеими руками, как обычного младенца и чмокнул в лобик. И был награжден заливистым смехом, похожим на звон колокольчиков. От него даже Руслан завозился на заднем сиденье, но не проснулся. Только улыбнулся во сне. Всеволод никогда не видел его улыбку. И вообще, до сих пор не умолкали жаркие споры о том, способны ли эти существа улыбаться и чему-либо искренне радоваться. Оказывается, очень даже способны. Только жизнь у них тяжелая, вот и угрюмничают. Ведь теперь Всеволод точно знал, почему умрюнцы превращаются в умряков, и почему для тех и других важно родить именно от человека, а не от сородича. Так что теперь, выруливая из парка на автостраду, он мысленно поблагодарил генерала Львова за то, что тот открыл ему глаза на Руслана и те мотивы, которые побуждали умрюнцев держаться за людей. Теперь все встало на свои места, осталось только придумать, как помягче рассказать правду ребятам. Но об этом можно подумать потом. Дня через два.