Татьяна Патрикова - Zombi in Russia

— Надо поговорить, — бесцветным тоном обронил умрюнец.

Арсений весь подобрался.

— Возвращайся на кухню.

Игорь развернулся и ушел куда велено, хотя на языке так и вертелась полная яда и сарказма фраза Есть, мой генерал!. А потом когтями по горлу и в окно с седьмого этажа. Хорошо, потому что насмерть. Но что потом Опять столетняя тишина

Арсений появился на кухне минут через пятнадцать, уже переодетый в домашнее. Главный охотник страны выглядел лет на десять моложе своего истинного возраста. Это справедливо для всех охотников, просто Арсений был первым из них. И таким же остается. Игорь выжидающе посмотрел на напарника. Тот невозмутимо прошелся по кухне, явно намереваясь сварить себе кофе. Достал из шкафчика турку, из другого вынул пакет с зернами. Кофемолка всегда стояла на столе, надо было только включить в сеть. Под мерное урчание простенькой молольной машинки, Арсений посмотрел на Игоря, но так ничего и не сказал. Ни один ни второй не желали признаваться как им трудно друг с другом. Еще труднее, чем было раньше, ведь тогда еще действовали негласные правила, выработанные обоюдным беспросветным отторжением. Теперь настало время сделать хотя бы по одному небольшому шажочку навстречу друг другу, но это означало бы пойти на уступки как с одной, так и с другой стороны. А к этому эти двое оказались не готовы.

Арсений разлил свежесваренный кофе по кружкам. Одну поставил перед Игорем, вторую взял себе и сел за стол слева от умрюнца. Игорь покосился на ароматный дымок, вьющийся над кружкой струйкой, и так и не притронулся к угощению. Арсений словно и не заметил этого, как будто ему было глубоко плевать, хочет Игорь кофе или нет. Главное, что сам генерал хотел обжечь горло пряной горькостью, а умрюнца он облагоденствовал чисто за компанию. Вот такие у них сложились отношения. Никто ни у кого ничего не спрашивал. Игоря молчал, но внутренне всякий раз злился и даже обижался, Арсений делал вид, словно так и должно быть. Грустно.

— О чем ты хотел… — начал Арсений, бросив на напарника косой взгляд, но их прервал Мир, осторожно проскользнувший на кухню. Вид у умрёнка был напряженный и даже раздосадованный.

— Почему ты никогда не спрашиваешь, что он хочет — Ошарашил малыш вопросом, адресованным генералу.

Арсений прищурился.

— А он не хочет

Но умрёнок словно не услышал вопрос. Занервничал еще больше, как говорится, поджал лапки и на цыпочках подошел ближе.

— Мне нельзя вмешиваться, потому что у вас не принято, чтобы дети влезали в разговоры взрослых

— С чего ты взял — Заинтересовался Арсений и притянул к себе сынишку, который облегченно выдохнул, как только оказался у него на коленях. Похоже, на протяжении этих недель Мирон твердо усвоил, что непевчий папочка проявляет свое отношение в тактильном контакте — если гладит по голове или берет на ручки — значит, не злиться и можно откровенничать. Игорь поймал себя на мысли, что хотел бы снова оказаться маленьким, таким, как Мирон. Общаться с Арсением сразу стало бы проще. Но с другой стороны, тогда охотник никогда бы не посмотрел на него, как на равного. Он и сейчас регулярно пытался задавить кузнеца авторитетом, не обращая никакого внимание на оказываемое сопротивление.

— Кирилла выгнали, хоть он и старше.

— Номинально старше, но ты ведь взрослеешь иначе. Кстати, что там были за разговоры

— Об этом я и хотел… — Мирон стушевался и бросил быстрый взгляд на Игоря. Тот ответил спокойным, выверенным взглядом и едва заметно опустил ресницы. Умрёнок кивнул, что не укрылось от Арсения. Генерал нахмурился и прожег умрюнца вопросительным взглядом, но Игорь решил предоставить слово сыну. Уже понял, что в отличие от него, Мирон не вызывает у Львова отторжение.

— Сегодня Кирилл водил меня к себе, знакомиться с друзьями…

Витя не понравился Мирону с первого взгляда. Ему было четырнадцать, и он возглавлял в микрорайоне Кирилла малый корпус тюленьего батальона. После первой волны зомбифицирования стало ясно, что нельзя отпускать подрастающее поколение бесцельно бродить по городским улицам и шататься по подворотням в поисках опасных развлечений. Тогда одним из идеологов пиар-отдела была возрождена из пепла триада октябренок-пионер-коммунист только в несколько видоизмененном варианте. Правильно говорят, все новое — хорошо забытое старое. Белек-тюлень-морж. Сейчас уже трудно сказать, почему был выбран такой на первый взгляд несерьезный подход к выбору названий для будущих адептов новопровозглашенной молодежной организации, тем не менее, они прижились. С пяти до двенадцати лет дети назывались бельками, с тринадцати до шестнадцати — тюленями, а с семнадцати до двадцати пяти могли претендовать на гордое звание моржа. Кирилл с друзьями входил в местный отряд бельков, курировали который ребята постарше, то есть тюлени младшего корпуса, атаманом которого считался Виктор Сочнев. Он с товарищами и поймал мальчишек на пустыре.

Район, в котором жил Кирилл считался не очень престижным. В современном мире престиж измерялся наличием у местного охотника умрюнца. Так вот у Романа Игоревича Капустина по прозвищу Иг напарника не наблюдалось, он был из одиночек. Но кроме него данный микрорайон охранял смотрящий от умрюнцев. Только последнего здесь видели редко, уповая лишь на порядочность странной зверушки, коими до недавнего момента считались умрюнцы, которая по договору должна была охранять спокойствие местных жителей по ночам. Иг жил в самом ближнем к пустырю доме. На третьем этаже, и окна его квартиры не закрывались даже зимой, охотник старой закваски был убежден, что так сможет услышать, если в его вотчине случится что-нибудь экстраординарное. Что интересно, он, правда, слышал и всегда первым оказывался на месте происшествия, даже если оно было связано, к примеру, с семейным насилием, а не с зомби. Охотника здесь уважали, и никто давно уже не заикался о том, что не мешало бы ему обзавестись умрюнцем, тогда бы престиж района резко подскочил, и жизнь его обитателей стала благополучнее в плане обеспечения благами цивилизации в виде супермаркетов, салонов красоты и прочих излишеств.

— Вы почему не на тренировке — Набросился на них Витька, вместо приветствия.

— Мы специально потренировались раньше, чтобы поиграть в футбол с Мироном, — чинно ответил атаману Кирилл. Его друзья робели перед старшим мальчишкой, умрёнок это почувствовал, переводя взгляд с одного на другого. Старший парней было трое. Их — пятеро. Мирон еще ни разу не принимал участие в драке, но из тех воспоминаний, которые почерпнул в момент зачатия от Арсения, знал, что в мальчишеской среде это не редкость. Правда, не был уверен, что должен принимать чью-либо сторону. Хоть и считал, что Витя не прав.