Лидия Евдокимова - Тёмное солнце

— Медноликая госпожа, прошу тебя и твоих спутников проследовать за мной. Нам стоит поговорить в более подходящей обстановке, — прошуршал голос элементала. Его конь снова стал прозрачным единорогом. Подошедшая вместе с людьми варвара Киоми тихо что-то сказала на ухо своей госпоже. Та поменялась в лице, её глаза вспыхнули зелёным огнём.

— Ты зовёшь меня в гости или на казнь, вождь? — спросила она звенящим от гнева голосом. — Мои люди донесли мне только что, что твои земли раздирает война. И чума, что пришла в ваши владения, только и ждёт крови имперцев, которая, как вы считаете, должна очистить вашу жертву для гнусных богов! Что случилось с тобой, Элратан, что ты обманываешь ту, чьи жрицы воевали с тобой плечом к плечу? Зачем устроил это представление, словно бродячий циркач, расходуя силу на показушные действия, если твой народ гибнет?

Элратан переменился в лице. Его спутники поступили по-разному. Упрямый дварф остался на месте, фея мгновенно взлетела на каменную сетку, выстроившуюся прямо на глазах, и блеснула там острыми крылышками.

— Не считай чужую силу, госпожа Медноликая Лаитан. Думай о своей, — ответил ей элементал. — Взять их и доставить в центральный шпиль!

Отовсюду появились незримые воины элементалов, и каждый из них мог получить раны только от определённого оружия. Стихийники, которые в малом числе сопровождали имперские силы, пытались возвести защиту от десятков дрожащих в мареве слуг Элратана, но им плохо это удалось. Лаитан крикнула вслед вождю элементалов:

— Ты околдован, лорд лордов! Ты бы никогда не позволил пролить кровь своих людей из-за глупого суеверия!

— У моих людей нет крови, Медноликая, — холодно бросил элементал, поднимаясь вверх на воздушных потоках. — Ты скоро убедишься в этом.

— Госпожа! — рядом с Лаитан оказалась Киоми, тряхнув тяжелыми черными косами на голове. — Если мы укроемся в тенях, мы спасёмся. Но как быть с варварами? Им не знакома такая магия.

— Мы не должны убивать людей лорда лордов, иначе мира между нами никогда не наступит вновь.

— Но они собираются убивать нас! — звонко возразила Киоми.

— Не думала, что моя личная свита телохранительниц и жриц способна так легко дать себя убить.

— Да, нам незнакомо перемещение в тенях, Владычица, — вмешался в разговор Ветрис, видя, как маска спокойствия Киоми уже почти дала трещину. Сестра-служанка Лаитан ему была симпатична, и потому вождь решил, что стоит сказать и за себя. — Но мы можем сражаться достаточно долго, чтобы прикрыть отступление. И довольно долго продержимся после того, как вы уйдёте. Если я останусь… То мои люди выдержат практически любой натиск. Защита тоже. И мне кажется, что без вас, Владычица, мы станем им неинтересны. Кроме дварфов, но их тут не видно, кроме того угрюмца.

Словно в подтверждение его слов, полотнища защитных полей над небольшим отрядом полыхнули радугой, наливаясь силой. Первый элементаль, пламенеющий огнём, коснулся прозрачного пузыря, и, взревев, как трещащий костёр, рассыпался точками огоньков, разбежавшихся по пологу защиты. Один из Безымянных покачнулся, но Ветрис надеялся, что властительница этого не заметит. Сил пока хватало. И знание того, что неведомая зараза порчи коснулась и этих земель, подталкивало к решительным действиям.

— И куда мы побежим? — хмыкнула Лаитан. — Дальше только их владения, за ними пустынные леса и тропы песчаников. Мы должны сдаться, но войти в город не пленными, а всего лишь позволившими себя пленить, — она улыбнулась, что смутило Киоми. Та смотрела на варвара с некоторой долей подозрительности, явно не ожидавшая, что он вступится за неё. Кажется, это пошатнуло стену холодного пренебрежения служанки.

— Сдаться? — сдавленно произнёс варвар. Его глаза сузились, в них забилось серебро силы и власти. — Короли Долины не сдаются!

— Хорошо, — легко согласилась Лаитан. — Деритесь. Если тебе не важна судьба твоих людей, которых, как ты сказал, остаётся все меньше, а мы даже не выбрались за пределы приграничных земель, дерись.

— Он прав, — решила вернуть долг Киоми, — они убьют нас, если мы сдадимся.

— Мы? — не поняла госпожа. — Сдаюсь только я. А ты и остальные сестры-жрицы по моему приказу должны не дать себя убить или пленить.

Она посмотрела на варвара, понял ли он, что она задумала? Решит ли её поддержать, или снова будет рассказывать про королевское семя, привычки и гордость?

Киоми поняла свою госпожу. По её приказу остальные имперские воительницы веером рассыпались по полянке, нанося быстрые точные удары и уколы людям варвара. Не ожидавшие такого предательства, они взревели. Киоми и её люди выводили из строя людей варвара, чтобы сохранить им силы и жизнь. При этом пришлось пожертвовать целостностью и манёвренностью. Ветрис смотрел на Лаитан со смесью ненависти и презрения. Та отвернулась и пошла в сторону элементала.

— Драки не будет, варвар, — бросила она через плечо. — Во всяком случае, здесь и сейчас.

Любая ненависть проходит, а презрение — улетучивается. Ветрис понял, что хочет увидеть, что задумала Лаитан. Не зная, насколько он вносит искажение в её выверенные планы, вождь Долины на мгновение задумался, но потом тряхнул головой, и произнёс:

— Будь по-твоему, Владычица. Но тогда я пойду с тобой, раз уж нас объявили союзниками даже эти народы. — он махнул рукой своим воинам, уняв их вопли ярости, и прошептал им что-то, после чего варвары сосредоточились, и перестали сопротивляться.

Вождь двинулся вслед за Лаитан, чувствуя боль и раны каждого своего человека, но не позволяя им отразиться на своём лице. «Надеюсь, твой расчёт верен, — подумал он, глядя на уверенную походку Владычицы. — Делай своё дело, Мать всех Матерей».

«Хрусталь на высеченной из гранита подложке повторял очертания известных стран, от Соленморья до пустошей предгорий Барьерных Гор. Он вспучивался возвышенностями, проваливался морщинками холмов и дюн, раскалывался плавными речными долинами и голубыми дырами озёр. Цвета, застывшие в прозрачной толще, давали понять тому, кто мог бросить взор на это произведение искусства, где растут леса, где колосится пшеница на возделанных человеческими руками полях, а где вьётся дымок от растущих шахт и мрачных мануфактур.

Тот край стола, который по задумке создателя этой живой карты мира должен был окраситься в темно-фиолетовый цвет бесконечных вод Соленморья, топорщился осколками, словно обкусанный неведомым чудовищем. Побережье, изуродованное неведомой силой, побелело и помутнело, навсегда замерев, и не меняя ни формы, ни цветов.

Но это заботило меня меньше всего, признаюсь. Потемневшая земля Империи, серая дымка возле далёких гор, набрякшая грязью территория Старых Рас — это беспокоило сильнее. Выжигало в душе пламенные струпья, как сказал однажды придворный поэт. Незадолго до того, как сам свёл близкое знакомство с жаром огня и растворяющей лаской текущей лавы.