Сергей Алексеев - Волчья хватка. Книга третья

За столом Ражный никакого выбора не собирался делать, и, судя по поведению девиц, они тоже не спешили как–то проявлять внимание к жениху. Так что все ухищрения вдовы с застольем, вином из серебряных кубков и разговорами ни к чему не привели. К тому же Вячеслав не стал дожидаться окончания пиршества, молча поднялся и ступил на скрипучую лестницу.

— Завтра с утра виноград давить! — предупредила старуха. — Помогать будешь, мужские руки потребуются.

Он только согласно показал руки.

Застолье внизу продолжалось ещё около часа, но доносилось лишь бренчание посуды и приглушённый, неразборчивый шёпот: невесты что–то обсуждали с вдовой. Потом началась раздача рабочих нарядов, которые почему– то вызвали смех у девиц, уборка со стола и, наконец, каблучки застучали по лестнице на второй ярус.

Ещё прошлой ночью Ражный всё–таки отыскал потайную дверь в светлицу и оценил оригинальность вотчинника Булыги. Попробовал сдвинуть музейный сундук, и оказалось, он намертво прикручен к стене и полу, вроде бы от грабителей, если ворвутся в отсутствие хозяев. Две замочные скважины были, и после долгих розысков он даже ключ нашёл: сундук отпирался стволом старинного дорожного пистолета с невероятно большой и причудливой мушкой, которая и служила отмыкающим бородком. Однако замки оказались открытыми оба, а сундук был заперт изнутри! Тогда и пришла мысль лечь спать на него, что Вячеслав и сделал, перетащив постель на плоскую, решетчатую от оковки крышку, благо, что длина позволяла даже вытянуть ноги.

Во втором часу ночи он услышал в сундуке эдакий мышиный шорох, после чего внутри возникло некое движение и звук отпираемой задвижки. Он не стал ждать, когда отворят крышку, — откинул её сам, нырнул руками внутрь и пожалел, что выключил электростанцию, а фонарика в доме не нашёл. Схватить незваную гостью удалось, но только правой рукой и за какую–то тягучую одежду. Левая скользила, хотя он успел дважды сделать хватку, и потому вытащить добычу из сундука не успел. Встречный рывок был настолько мощным и стремительным, что в руке остался клок. Отбросив его в сторону, он сунулся внутрь и перехватил только крышку люка, которую с силой пытались закрыть. Однако Ражный оказался в выгодном положении, поскольку был сверху, упирался ногами и тянул на себя двумя руками. И всё равно пришлось напрячься, чтобы не дать затворить вход. Супротивник сдался, отпустил крышку, после чего послышался шорох, что–то глухо стукнуло, и наступила тишина.

Ражный выждал несколько минут, сбегал вниз и запустил электростанцию. Сундук был пустой и служил прикрытием потайного хода из светлицы. Люк оказался размером в половину дна, причём крышка толстая и обитая с обеих сторон войлоком. За ней был достаточно широкий лаз, уходящий под стену дома и дальше—в скалу. Оттуда дышало холодом подземелья.

Света не хватало, чтобы заглянуть вглубь, поэтому Вячеслав спустился головой вперёд и пополз наощупь по дощатой трубе. Через три метра руки наткнулись сначала на шероховатый камень, затем на массивную железную дверцу, запертую снаружи. Но и с этой стороны был засов! Могучий, кованый и открытый, смазанный маслом, затвор ходил по направляющим почти бесшумно. Возникло желание затворить его. Однако Ражный не стал запирать, оставляя возможность прийти ещё раз.

Он выбрался из подземелья, сел на край сундука и только сейчас увидел клок вырванной одежды. Гостья была обряжена в змеиную шкуру! По крайней мере, так показалось вначале: сверху мелко чешуйчатая, серо–синяя, со стальным отливом, как кольчуга, а изнутри почти белая и плотная. Однако при этом кожа была настолько эластичной, что тянулась во все стороны, словно резина. И только под лампочкой рассмотрели догадался —рыбья! Натуральная, с мягчайшей мездровой стороной, от какой–то очень крупной и редкостной рыбы. Возможно, белуги, но особой выделки, придающей мягкость и прочность одновременно.

И самое главное, клок этот выразительно пах лавандой. В руках Ражного оказалось свидетельство вполне плотского существования призрака. Вчера ночью по светлице ступала на цыпочках русалка в рыбьей чешуе! Она же парилась в бане, плескалась в речке, и она же летала совой! Причём эта ласковая на ощупь птица в самом деле оказалась невероятно мощной, как её хищные лапы, ибо не он сделал хватку и вырвал клок крепчайшей кожи; она сама вырывалась так, что оставила в руке часть своей одежды!

И хоть бы напряглась или обозначила рывок голосом, дыханием…

Вячеслав свернул добычу, спрятал в нагрудный карман, потом закрыл сундук на замки и выключил электростанцию. Он испытывал некое замешательство и одновременно торжество исполненной мести — за полёты совы у себя над головой, за запертого, связанного незримой нитью нетопыря под теменем. За спущенный банный жар и сожжённую в печи цивильную одежду! Мести, конечно, не равнозначной, мелкой, больше символической: вот если бы удалось выволочь эту русалку на свет, взглянуть на неё в живую и спросить, что нужно, чем не угодил, вот тогда была бы чистая победа.

Он снова лёг на сундук, некоторое время прислушивался, будучи уверенным, что русалка после такой встречи не захочет ещё раз клюнуть, пробраться в светлицу, и так незаметно уснул.

А она всё же вынырнула из своих подземелий, только уже с другой стороны, и отомстила с неожиданным коварством. Когда утром Ражный спустился вниз, чтобы сходить в туалет — всё благоустройство у вдовы состояло из деревянного сортира на улице, — входная дверь оказалась запертой снаружи. Причём так, будто её подпёрли чем–то тяжелым и незыблемым. Выбраться сквозь окно–бойницу нечего было и думать, тем паче ни одна рама никогда не вынималась. Выход на волю оставался один — через дверь на гульбище в светлице. Однако и её открыть удалось не сразу, самодельные затворы приржавели и поддались, когда он снял со стены боевой топор с клевцом на обушке. Этим клевцом и подцепил неуловимый пальцами шпингалет.

До земли было метров шесть, однако прыгать на камни с переполненным мочевым пузырем он не рискнул и, по–воровски озираясь, стал справлять нужду. И в тот же миг услышал смех, заливистый, ехидный, чем–то напоминающий смех вдовы, только юный. Русалка пряталась где–то у края виноградника, скорее всего, за пирамидой кольев, заготовленных для шпалер. Спрыгнув с гульбища, Ражный бросился к этому месту и никого не обнаружил, но когда оглянулся на дом, в первый момент слегка оторопел.

Входная дверь оказалась подпёртой угловатым, замшелым камнем весом эдак тонны в полторы, недавно вывернутым из земли и ещё не обсохшим.

Подобные глыбы лежали в основании уступов на винограднике, устроенных по южному склону, в фундаменте самого дома и за останцем. Ночью, когда русалка вырвалась в сундуке, оставив в руках клок своей рыбьей кожи, он хоть и отметил её силу, но как–то по достоинству не оценил. А сейчас узрел её явную демонстрацию, при чём Ражный был уверен, что за ним сейчас наблюдают и ждут действий. Медлить было нельзя, ибо он ощутил состояние некоего завязавшегося поединка, и следовало отвечать, особенно не раздумывая.