Светлана Казакова - Взгляд в темноту

Нетвёрдым шагом приблизившись к Флориане, он отодвинул стул и уселся рядом с ней.

— Что-то у вас здесь скучно! А ведь праздник же. Может, нам расскажут ещё какую-нибудь страшную сказочку, а? Или поведают о чужих секретах. О тех самых, что мой дядя любит покупать у других.

Али насторожилась. Покупать секреты? Должно быть, Сайлас Торнбран проделывал подобное не только с медиками, которые лечили ту несчастную девушку там, где закончились её дни. Если так, то ему наверняка довольно много известно о тех, кого он пригласил в замок. Ведь едва ли найдётся человек, у которого не имеется ни одного скелета в шкафу.

— Не обращайте внимания на моего племянника, — посоветовал гостям хозяин. — Он всего-навсего выпил лишнего. Наутро ему будет очень стыдно за сегодняшнее. А пока попрошу не забывать, что впереди самая длинная ночь в году. Ночь, в которую нельзя оставаться в одиночестве.

***

Следовало ожидать, что Эмрис напьётся. Ещё в юности он при первой же неприятности искал утешение в бутылке, прикладываясь к выпивке гораздо чаще и больше, чем обычно. Другой вопрос, что неприятности у баловня судьбы случались не так уж часто, а иначе не избежать бы ему пагубного пристрастия.

Киллиан заметил, что и остальные гости не отставали. Если поданные прислугой блюда оставались почти не тронутыми, то о питье сказать того же было нельзя. Да и вино, которое Сайлас Торнбран припас к празднику, не поскупившись на угощение для приглашённых в замок, заслуживало королевского стола.

Ристон нашёл взглядом Алиту и увидел, как она смотрит на Эмриса. С жалостью, которую ей плохо удавалось скрыть. Хорошо, что сам племянник хозяина этого не замечал, а иначе его гордость оказалась бы не на шутку задета.

Тем временем альд Торнбран напомнил о празднике. Ночь зимнего солнцестояния действительно не рекомендовалось проводить одному. Считалось, будто тогда к человеку наведывались мертвецы и далеко не всегда благодушно настроенные духи, пришедшие из иного мира. Разумеется, оставаться с ними наедине никому не хотелось. Даже тем, кто утверждал, что то всего лишь старое суеверие.

Также бытовало убеждение, что приносимые в эту ночь обещания и клятвы самые искренние, ведь нарушить их означало бы пойти против неназываемых опасных созданий, которые незримо находились рядом с людьми в нынешнее время. Может быть, ещё и поэтому так разозлился Эмрис? Ведь его дядя пообещал долю наследства вечером, когда волшебство приближающейся самой долгой и тёмной ночи уже вступило в силу.

— Прошу проследовать в зал с большим камином! — провозгласил владелец замка, когда со стола убрали десерт. — Мы ведь не хотим пропустить самое важное для сегодняшней ночи? Праздник продолжается!

Выражения лиц гостей выглядели далеко не радостными, однако все присутствующие покорно, как управляемые рукой кукловода игрушки, поднялись и устремились в указанном направлении. Стараясь не выпускать из поля зрения Алиту, Киллиан последовал за ними. Эмрис, чья походка ещё больше утратила твёрдость, ухватил его за локоть.

— Прости, друг! — с пьяной ухмылкой, произнёс он. — Если б я знал, что на самом деле задумал дядюшка, то ни за что не стал бы приглашать тебя сюда на эти дни. Проклятье!

Эмрис споткнулся и ещё сильнее навалился на своего спутника.

— Здесь нет твоей вины, — заверил его Ристон. — Не беспокойся. Я сам захотел приехать.

— П… почему? — Эмрис захлопал глазами. — Уж не из-за неё ли?

Киллиан предпочёл промолчать, но собеседник не желал успокаиваться.

— Я сказал тебе, что дядя пригласил девицу из Службы Правопорядка, и ты заподозрил, что она вполне может оказаться твоей знакомой, так?

— Тише! — одёрнул его Ристон. — Не так громко! Забыл, что, пока все здесь, она должна считаться твоей кузиной?

— Да, точно! Кузина! Кузиночка! — оглушительно позвал Эмрис. Али обернулась. — Иди к нам!

Ей ничего иного не оставалось, кроме как подойти. Так Эмрис её от себя и не отпускал. Держась втроём, они вошли в зал, где наблюдали за тем, как с громким треском догорало в камине огромное полено, которое обвивали алые и зелёные ленты, что символизировали женское начало и торжество жизни, побеждающее даже в самые суровые холода.

Снова подали напитки, на сей раз горячие, обильно приправленные имбирём, корицей и гвоздикой, пряный аромат которых смешивался с густым смолистым запахом, наполнившим весь зал. Альд Торнбран лично проследил за тем, чтобы никто из гостей не отказывался. Когда он подошёл к Алите и Киллиану, Эмрис уже безмятежно дремал в кресле, по-детски подложив руку под щёку.

— А это для вас, — произнёс хозяин. — По особому рецепту. Ну же, разве вы хотите прогневить духов, не воздав почёт зимнему празднику?

Али пригубила бокал, до краёв наполненный вишнёвого цвета напитком.

— Так не пойдёт, — остановил её Сайлас Торнбран при попытке поставить бокал. — Пей до дна! И вы тоже, альд Ристон, уважьте старика.

Вкус показался приятным, однако несколько необычным — сладким, самую капельку кислым и солоноватым одновременно. Киллиан собирался поинтересоваться составом, но обнаружил, что хозяин уже занялся другими гостями. Правда, им он предлагал что-то иное, отличающееся по виду.

— Не будем его тревожить, — шепнул Ристон Алите, покосившись на Эмриса. — Ему уже хватит. Может и до утра так проспать.

— А как же последний танец? — поинтересовалась оказавшаяся поблизости Флориана. В зале снова зазвучала музыка, но Эмриса та не разбудила. — Вы ведь потанцуете со мной ещё раз?

— Приношу свои извинения, альда Эдевейн, но сейчас я занят, — отозвался Киллиан и, пресекая вероятные возражения, взял Али за локоть.

Впрочем, она и не думала перечить. Громкая задорная музыка, больше подходящая деревенскому веселью, чем празднованию в кругу аристократов, так и звала в пляс. Отходили на задний план все заботы, валился с плеч уже привычный груз ответственности за город и семью, сливались и тут же выпадали из памяти лица всех прочих, оставалось лишь одно — звонкая озорная мелодия, тёплые ладони девушки в его руках, её раскрасневшееся лицо напротив.

— Тоже бы не отказалась лечь спать, — чуть отдышавшись, сказала она, когда наступил перерыв.

— Я тебя провожу, — заявил в ответ Ристон.

Высокая девушка с убранными в причёску тёмными волосами стояла перед окном, глядя на словно укутанный в пуховую шаль заснеженный сад. Алита видела её неясное отражение в стекле так, будто своё собственное, но теперь уже и во сне, понимала, что это не она, а другая — та, которой уже нет на свете. Однако всё, что происходило с ней, включая эмоции и мысли, передавалось спящей.

В комнате появилась другая девушка — светловолосая, облачённая в вечернее платье цвета утренней зари. Первая обернулась. На миловидном лице пришедшей появилась недовольная гримаска.