Оксана Лаврентьева - Основной инстинкт ведьмы (СИ)

Роксану они побоятся больше трогать, опасаясь гнева атлантов, а вот с ней наиграются вдоволь. Ведь она ведьма, а значит, никому не нужна… Поэтому сейчас она должна думать только о себе!

Линда демонстративно выгнула по-кошачьему спину. Затем сладко улыбнулась и томно выдохнула:

— А может, договоримся по-хорошему? Я тоже не прочь развлечься с молодыми колдунами.

Но её надеждам не суждено было сбыться. С похотливым взглядом один из колдунов вдруг схватил её за волосы и грубо потащил в соседнюю комнату. Другой отправился вслед за ними…

Как Линда и предполагала, для этого задания сестра Конте наняла отъявленных мерзавцев, которые довольно часто попадались среди молодых колдунов. Их повышенная сексуальность принимала порой самые отвратительные формы. И садисты среди них встречались нередко.

Словно в подтверждение её слов один из колдунов сильно ударил её наотмашь кулаком. Удар пришёлся по губам, и Линда тотчас почувствовала во рту солоноватый привкус. А потом удары посыпались как град. Но, несмотря на невыносимую боль, своими распухшими губами Линде всё же удалось прошептать заклятие забвения.

Говорят, именно благодаря этому заклинанию, ведьмы сохраняли своё лицо перед ужасающей смертью. Во времена инквизиции, в результате которой атлантам всё же удалось покорить себе их гордое племя, ведьмы смело смотрели своим палачам в лицо. И в то время как огонь уже лизал им ноги, они продолжали стойко выносить эту пытку.

По всей видимости, побои были лишь любовной прелюдией. После которой высокий колдун приспустил свои штаны и одним резким толчком оказался внутри неё. Он начал двигаться настолько яростно и ожесточённо, что Линде показалось, будто он хотел проткнуть её насквозь.

Благодаря заклятию забвения, она находилась словно в полутрансе. И только благодаря этому она почти не чувствовала боли. Линда лежала с закрытыми глазами податливая и покорная, подобно тряпочной кукле, и стойко выносила это унижение.

— А почему это наша похотливая шлюшка не стонет от удовольствия? Лежит как бревно! — Последняя фраза предназначалась уже его напарнику, который смотрел на них бешенными от страсти глазами. — Не иначе как успела применить заклятие забвения.

После чего колдун вслух проговорил антизаклятие, отменяющее заклинание забвения. И не успел он произнести последнее слово, как на Линду обрушилась невыносимая волна боли. Она с всхлипом прикусила губу, пытаясь сдержать в груди крик.

А вот дальше началась настоящая пытка. Линда только запомнила, как подонок неожиданно с неё слез. Затем, перевернув её на живот, этот же самый колдун грубо взял её сзади. Словно огненный клинок пронзил её, и вот тут она уже не смогла сдержать крика. После нескольких резких ударов он перевернулся вместе с ней на спину, и хриплым от похоти голосом позвал своего напарника. Последнее, что она запомнила — это абсолютно ненормальные глаза второго колдуна. Он с готовностью пристроился сверху и с силой сжал её грудь…

Линда медленно приходила в себя. Она лежала с закрытыми глазами и чувствовала, как её кожи нежно касается мягкая влажная губка. Она с осторожностью скользила по телу, оставляя за собой приятное ощущение прохлады. И вот уже тёплая вода стекала с её промежности, разрастаясь у неё под спиной большим мокрым пятном. Затем её приподняли и уложили на мягкую сухую поверхность. Её кожи касалось что-то невообразимо мягкое, пушистое, словно лебяжий пух. Но Линда боялась открыть глаза. А вдруг её чудесные фантазии разобьются о неприглядную действительность?

— Линда, хорошая моя. Открой глазки, ты сводишь меня с ума! — раздался совсем рядом знакомый мужской голос.

Кажется, она всё-таки спит и ей снится прекрасный сон. Потому, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ведь нет больше боли, в ушах не раздаётся ненавистное мужское сопение и её собственный крик. Ничего этого нет! Её окутывает лишь нега и невообразимое спокойствие. Сон, это всего лишь сон…

— Солнце моё, очнись. Я никогда себе не прощу, если ты не станешь прежней! Ты мне нужна, очень.

Линда смотрела в чуть приоткрытые щёлочки глаз. Её окружал густой сумрак, и лишь свет от свечи бился рядом с ней, бросая вокруг неё подвижные тени. В голове звенело, а всё тело ныло и зудело как наболевший зуб.

Да, вчера ей досталось… И слава Великой Магии, что она осталась жива. И это не сон, а неправдоподобная, совершенно нереальная действительность. Зачем он ведёт себя так, словно она ему по-настоящему дорога? Что это за душевные американские горки?! То нужна, то не нужна…

Линда широко распахнула глаза и тотчас встретилась с пронзительным янтарным взглядом. Причём Стах действительно выглядел очень расстроенным, таким она его ещё никогда не видела.

— Я хочу домой. Отвези меня, пожалуйста, — прошептала Линда.

— Боюсь, на данный момент это невозможно. Мы сюда слишком долго добирались. Но только здесь я смогу поставить тебя на ноги.

Тревожная догадка забрезжила в мозгу, и Линда внимательно осмотрелась. Глаза уже привыкли к сумраку, поэтому она без труда различила вместо привычных гладких стен… знакомый каменный рельеф. Он привёз её в свою пещеру!

А она-то подумала, что это Конте позаботился, приставив к ней профессиональную сиделку. Ведь эти прикосновения показались её настолько деликатными и нежными!

— Стах, зачем я здесь? Что скажет Роксана? Ведь когда у тебя пройдёт этот приступ нежности и заботы обо мне, то всё останется как прежде. Хотя, нет, как прежде уже не будет. После этого твоя жена меня со свету сживёт. В этот раз у неё почти получилось…

Лицо Зверя сразу же побледнело, и его скулы нервно задвигались. Он бросил на неё отчаянный взгляд и ответил:

— Об этом не беспокойся. Больше ты не работаешь на мою семью. Но не бойся, без дела не останешься, я тебе помогу.

— А как же мой контракт? Ведь я ещё должна…

— Ты уже никому и ничего не должна! Ты отработала всё сполна, — отрезал он властным тоном.

— Вот как… — растерянно протянула Линда, испытывая почему-то разочарование и дикую грусть.

— Я отпускаю тебя в прямом и переносном смысле, — горько усмехнувшись, добавил Зверь. — Рядом со мной тебе всегда будет угрожать опасность, а я не могу допустить этого. Моя любовь равносильна для тебя смертному приговору. Не Лиза, так Роксана…

«Моя любовь» — ей это не послышалось?! Стах действительно сказал это? Он, знатный атлант, произнёс эти слова ей — обыкновенной чародейке? Кажется, мир перевернулся.

Истинная ведьма внутри неё недоумевала по поводу такого эмоционального всплеска. Ведь Линда лежала, отвернувшись лицом к холодному камню, и беззвучно плакала…

Кажется, безмолвие надолго поселилось в этой пещере. Стах, по всей видимости, не услышав от неё никакого душевного отклика, замолчал. А Линда тихо выплакалась, причём так удачно, что Стах даже не заметил этого.