Всеволод Болдырев - Зарницы смуты

— Подскажи-ка, друг, — он остановил смуглого мужичка в ярко-зеленой тоге, — есть ли в городе заведение, где можно выпить днем?

— Дасул си-асио тао! — пропищал тот, красочно размахивая руками, даже не подумав остановиться.

— Недоросток засраный, — прорычал вслед Ларт.

Логика в поступках этих людей отсутствовала напрочь, и он отчаялся понять причины такого странного поведения. Другие люди — другие земли; иные правила жизни — иные обычаи. Только Ларт тот же. Большой, сильный, злой и напуганный, оттого — нервный. Нет, он не боялся темнокожих убийц, наводнивших Бухту, не боялся преследования властей и теней, которые тоже видел, хотя и не говорил об этом спутникам. В обжитых землях был один человек, по-настоящему пугавший опального Рубаку, — он сам. Сложно жить, когда не знаешь, что можешь выкинуть во время очередного приступа ярости, когда глаза не видят ничего, кроме багровой пелены, а кровь в венах превращается в бурлящий кипяток. Хочется потрошить и резать всех, кому не посчастливилось оказаться рядом. Ларт помнил, как крошились передние зубы, когда он с силой сжимал челюсти; помнил боль в растянутых мышцах, и, что самое страшное, угрызение совести.

Так было, когда он зарезал Антиру; так было, когда разделал ни в чем не повинного капитана хранителей. А еще не стоило забывать мертвых лошадей на отцовской ферме, когда Клогарт выпал из седла; обезглавленного соседского волкодава, неожиданно гавкнувшего из-за высокой поленницы…

Ларт сочно выругался и плюнул в клумбу, больше напоминавшую забор из безлиственных палок и серых обомшелых камней.

«Что красивого в этом убожестве? — недоумевал здоровяк. — Иное дело у нас, на севере! Сирень в цвету, хрустальные речки, ручейки… сверкающие белизной горные пики, высоченные ели и сосны, вкусно пахнущие смолой…»

— Забытые боги меня утащите, если понимаю, что люди востока находят в этих каменных огородах!

Клогарт обернулся, удивленно хмыкнул.

Рядом с ним стоял высокий чернявый мужчина. Немолодой, одет богато, в темно-синюю парчу; сапоги из мягкой кожи, пряжки отливали позолотой. Под мышкой незнакомец сжимал пакет из промасленной бумаги, в руках трость из эбенового дерева с ручкой темной меди.

— Смешно, но мгновение назад я подумал о том же, — ухмыльнулся здоровяк.

— О, ничего удивительного, — мужчина скривился, будто надкусил неспелую сливу. — Думаю, у всех приезжих мысли примерно одинаковые. Чего уж тут, паршивый город, если ростом ты выше собачьей будки и хотя бы немножко светлее чернослива. С тобой обращаются как с дерьмом, а ты недоумеваешь — почему? На всеобщее наречие горожане переходят только тогда, когда хотят что-нибудь купить.

— Один из моих компаньонов с вами согласится, — Ларт вспомнил Риасса, обругавшего утром местных торгашей. — Торгуются как бесы, так он сказал. А получат свое — делают вид, что совершенно не понимают, чего хочешь.

— Неужели ты тоже купец? — удивился чернявый. Он, заметно приволакивая левую ногу, отступил на шаг и оценивающе оглядел Клогарта. — При такой стати и размахе плеч — ни в жизнь не поверю.

— Охранник. — «Не сболтнуть бы лишка! А то влетит от кукловода с лекарем». — Торговыми делами не занимаюсь… а вот если разбойники где, или же какой-то прохвост попытается надуть компаньонов — мастера лучше меня еще поискать.

— Хм, какая, однако, удивительная компания. Вам обязательно следует заглянуть ко мне. Запомни: «Дом Юлера Сартона». Не откажусь пропустить стаканчик-другой винца в хорошем окружении — даже днем, смею заметить! — и, быть может, наладить новые связи. Жена обрадуется — любит гостей, а здесь, в дурацком городишке, даже пригласить некого.

Кукловод из дому не выходил. Его нервировали отряды хранителей, с завидным постоянством патрулирующих улицы Тал-Самор. Да еще и Риасс на пару с Лартом куда-то запропастились!

«Лекарь-то ладно, у прохвоста повсюду связи и влиятельные знакомые, а вот здоровила что поделывает? Как бы опять не влип в неприятности…»

Встал и прошелся взад-вперед по комнате. Половицы тонко поскрипывали под сапогами, что лишь усиливало раздражение Валиадо. Вроде бы все тихо и спокойно, никто не старается его прикончить или арестовать, но кукловод никак не мог отделаться от нехороших предчувствий. Он редко влипал в передряги до того дня, когда постучался в двери трактира «Слива Абаса». Затем жизнь дала трещину, превратилась в череду нелепиц, убийств и страхов. Смерть, зачарованный обруч, нападение темнокожих мучителей — завидный выбор! Избавит ли поездка в Карохар от всех бед? Валиадо не верил в это. Жизнь научила одному: спокойно можно спать лишь когда враг мертв. От Валиадо просто так не отстанут.

— Что же такого есть на юге? — Он подошел к окну, чтобы в очередной раз увидеть четверых молодцев в форме хранителей, прохаживающихся по улице. — И какой резон устраивать резню ради одного человека? Даже не человека, а его дара…

Люди сторонились вооруженных служителей порядка. Арбалеты, копья, мечи… многовато оружия. Иногда кукловоду казалось, что оружия вообще всегда слишком много и что без него жизнь стала бы лучше, а люди — добрее. Но он понимал — такое просто невозможно.

«Схожу-ка в городскую библиотеку. Раз уж толстяк не собирается делиться некоторыми тайнами, нарою что-нибудь сам. Все одно — делать нечего».

Он проскользнул через улицу незамеченным и скрылся в темных подворотнях.

На западе и севере самые бедные районы располагались в относительном отдалении от центра, но в Эйфариносе все иначе. Вдоль оживленных улиц высились роскошные особняки и магазины, за ними ютились высокие дома в три-четыре этажа, там в крохотных комнатенках жили горожане победнее. Следом тянулись нескончаемые ульи из дерева, холстины и натянутых на каркасы кож, где влачили жалкое существование самые бедные жители. Заходить туда опасно, даже хранители не всегда решались сделать это, но если хочешь скрыться от возможных преследователей — лучшего места не найти. Валиадо предпочитал ходить именно через нищенский район. Тем более Риасс научил, что нужно делать…

— Проводить, дяденька? — Не успел кукловод оказаться в трущобах, как словно из ниоткуда появился чумазый мальчонка.

На ногах обмотки, волосы, слипшиеся от грязи, всклокочены; лицо усыпано прыщами и гнойниками. Зато протертую тунику стягивал крепкий кожаный пояс, за которым торчал нож с обмотанным тряпкой лезвием.

— Крусан и еще вот это, — Валиадо вытащил из небольшой сумки четвертинку пропеченного белого хлеба, — сойдет за плату?

— Ага, давай сюда!

Пацан вгрызся в краюху с яростью, едва не подавившись крошками. Корочка хрустела на зубах, послышалось довольное урчание. Конечно, кукловод запросто мог подчинить юнца, тогда бы не пришлось платить, но… не мог заставить себя сделать это. К тому же сопляк неплохо говорил на всеобщем, так что можно было кое-что вызнать.