Алексей Корепанов - Заколдованный остров

Влад выбрался из люка и уселся прямо посреди тротуара, подняв колени и обхватив их руками. Вокруг было тихо. Он продолжал думать о Дилии, о площади, о повторяющемся каждый вечер массовом безумии – и вдруг осознал, что его-то сейчас совсем не тянет на площадь, как тянуло раньше! Он изменился, он уже стал здесь чужим, он, даже добровольно вернувшись, уже не был жителем Города, и липкий кошмар, источники которого находились на городских площадях, кошмар, извергающийся из каких-то неведомых запредельных мрачных глубин, уже не имел на него влияния, не мог парализовать его волю, опутать душу тысячами скользких смрадных щупалец.

Он был полностью свободен в своих действиях – и ему ничего не мешало идти сейчас к дому Дилии и там, поплевывая на тротуар, спокойно дожидаться ее возвращения. А потом вместе с ней уйти из Города.

Навсегда уйти из Города, пребывающего во власти каких-то злых сил.

Хватит, достаточно уже здесь прожито, как в каком-то бредовом сне.

Злые силы более не властны над ним!

Но чем дольше он сидел под обреченно горящим и совсем не греющим унылым фонарем, тем сильнее его разбирало любопытство. Неужели он так и покинет Город, не узнав, что же именно в один и тот же вечерний час ежедневно творится на его площадях?

Влад задумчиво покрутил перстень, прикрывающий сложный механизм, сработанный в форме обыкновенного, ничем не примечательного кольца, и поднялся на ноги. Поднатужившись, вернул на место крышку люка, оставив лишь небольшую щель, – чтобы никто не сломал себе шею, ненароком упав в колодец, – и направился в сторону площади, не забывая об осторожности. Квартальный смотритель Скорпион вовсе не обязательно должен был принимать участие во всеобщем буйствовании – у него и его мордастой крепколобой свиты могли быть совершенно другие, более важные дела.

Площадь открылась Владу издалека, и он невольно замедлил шаги. У него мелькнула мысль о том, что он внезапно оглох – но этого никак не могло быть, потому что он отчетливо слышал негромкий звук своих шагов. И это был единственный звук среди полного безмолвия. Ни бормотания, ни воплей – ничего.

Он приблизился к площади и растерянно осмотрелся. Люди молча и неподвижно стояли под блеклыми фонарями, их глаза были открыты, но Влад мог поклясться, что они не видят ничего окружающего. Это были словно бы и не люди, а скопище статуй, только внешне похожих на людей. Взгляды статуй ничего не выражали, глаза были простыми кусочками стекол, в которых мертвенно стыл холодный свет фонарей.

Влад бродил в этой окаменевшей толпе, кое-где узнавал знакомые лица, но не решался коснуться рукой хоть кого-то. Ему вдруг стало жутко и он подумал, что надо бы побыстрее убираться отсюда, прекратив попытки отыскать Дилию, но в это время в центре площади, в пустом пространстве, почему-то не заполненном стоящими вокруг окоченевшими горожанами, взметнулась над мостовой огромная темная тень и воздвиглась выше фонарей, приобретя очертания человекообразной фигуры. Следом за ней вздыбилась над площадью вторая… третья…

четвертая… Внезапно все фонари разом усилили свет, превратив вечер в день, площадь теперь была буквально залита этим невиданно ярким светом, но никто из горожан даже не шелохнулся. Кроме Влада, невольно прикрывшего глаза рукой.

Он почти сразу опустил руку и устремил ошалелый взгляд в центр площади.

– А-а… – невольно вырвалось у него. Ничего другого, более вразумительного, он и не мог бы произнести.

Посреди площади, ярко освещенные, возвышались над неподвижной толпой фигуры каких-то невиданных великанов. Таких великанов могла бы, наверное, придумать и изобразить только Дилия. Их было шестеро, они стояли, образовав круг и положив руки друг другу на плечи, спиной к толпе, так что их лиц не было видно; возможно, у них и не было лиц.

Влад смотрел на них, как завороженный, он просто не в силах был оторвать взгляд от вырвавшихся неведомо из каких недр исполинов, и все обмерло у него внутри.

Фигуры великанов были непропорциональными, подобными отражениям в кривых зеркалах. Их ноги – короткие, массивные, колесом – покрывала густая свалявшаяся черная шерсть. Лоснящиеся от жира голые серые спины походили на длинные мешки, наполненные чем-то тягучим, почти непрерывно колышущимся. Широкие затылки заросли длинными, слипшимися, торчащими во все стороны черными волосами.

Великаны стояли, слегка согнувшись, подавшись друг к другу, словно о чем-то перешептываясь. Подергивались их большие оттопыренные уши, шевелились мощные мохнатые плечи.

Но все это: и ноги, и спины, и затылки – было не главным, Влад почему-то сразу же понял, что это было не главным.

Зады великанов.

Широкие зады с потертой бурой шерстью, свисающей сосульками, зады, обильно измазанные испражнениями.

Громкие отвратительные звуки вырвались из этих задов, по шерсти потекли новые испражнения, густой массой сползая по кривым ногам, оседая на мостовую – и в лицо Владу ударил тошнотворный запах. Он едва не задохнулся от смрада, он попытался попятиться, бежать прочь, но вместо этого, расталкивая застывших людей, вдруг решительно направился вперед, к испражняющимся великанам, не отрываясь глядя на их извергающие все новые и новые нечистоты зады. Вернее, словно какая-то неведомая сила повлекла его вперед.

Один из великанов был уже всего лишь в двух десятках шагов от него, вонь струилась от его зада неиссякаемым потоком, и Влад вдруг отчетливо осознал, что сейчас, пробравшись по нечистотам, он изо всех сил прижмется лицом к этому заду, и будет тереться лбом, носом, губами о перепачканную, испоганенную шерсть, и лизать ее, и целовать, и вдыхать, вдыхать, вдыхать, взахлеб вдыхать это зловоние…

Так он делал каждый вечер.

Его корежило, его выворачивало наизнанку от всепоглощающего чувства гадливости и омерзения, но он продолжал идти, и ничего не мог с собой поделать. Он просто обязан был выполнить этот мерзкий обряд, придуманный хозяевами Города для безропотных горожан.

«Но я ведь уже не горожанин, я покинул Город!» – пронеслось у него в голове.

Эта спасительная мысль заставила его остановиться у самой кучи нечистот. Он схватился за перстень, под которым скрывалось кольцо-Проявитель.

«Я уже не горожанин! Я вольный человек!»

Зловонный шерстистый зад расплылся, как винное пятно на скатерти, стал полупрозрачным – и исчез. Вместе с великаном. Вместе с пятью другими вырвавшимися наружу обитателями недр. Померк свет фонарей – и мгновенно улетучилось зловоние. Мостовая перед Владом вновь была чистой.

«Что же это?.. Как же это?..»

Ожили статуи горожан, начали молча расходиться, скользя по оцепеневшему Владу равнодушными взглядами. Кончилось наваждение…