Алексей Слаповский - Заколдованный участок

Прошел слух: Анисовку будут сносить.

Анисовцы сначала обрадовались.

Потому что неправда, будто русские люди не любят перемен, наоборот, они часто хотят все поменять, правда, желательно, чтобы при этом менялось как можно меньше, а в идеале вообще ничего.

Старая жизнь накапливает много хлопот. У кого курятник завалился, надо поправить или строить новый, у кого корова в возрасте, хорошо бы уже другую, у кого крыша прохудилась, требуется перекрыть. Это дела хозяйственные. Человеческие еще сложнее: кто-то приболел и решает вопрос, ложиться в районную больницу или потерпеть до осени, кто-то собрался жениться, но еще не знает на ком, кому-то сосед насолил, опыляя свой сад в сильный ветер и загубив заодно с вредителями молодые помидорные и огуречные грядки.

А когда впереди грозит новая жизнь, сразу большое облегчение. Не надо поправлять курятник и перекрывать крышу, глупо заводить другую корову, нет смысла торопиться в больницу, раз такие перемены (вылечишься, а из-за нервной мороки переезда опять заболеешь, придется перелечиваться), женитьба тоже подождет (может, в новом месте найдутся новые невесты), а сосед пусть хоть дотла уничтожит окрестности своей самодельной отравой: урожая все равно не собирать, не успеет вызреть.

Обидно только тому, кто, например, недавно построил новый дом, однако новых домов за последние пятнадцать лет в Анисовке никто не строил, за исключением Льва Ильича Шарова, но он начальство, его не жаль.

Никто не спрашивал, почему, собственно, хотят снести Анисовку, которая жила получше соседних сел за счет успешно работающего винзавода. Это тоже мудрость: нас рожали – не спрашивали, захотят с нами что-нибудь сделать – тоже не спросят. Сменили вон, научно говоря, общественно-политический строй, спросили разве? Сделали из совхоза ОАО, из рабочих – акционеров и пайщиков, опять-таки без спроса. А вы разговариваете.

Тут дошли уточнения: на месте яблоневых садов пройдет трасса республиканского значения, а через Курусу вдобавок перекинут железнодорожный мост, соединив напрямую два узла – Полынск и Мазуново.

Прибыли со своими хитроумными приборами и начали снимать местность два геодезиста, они подтвердили насчет моста.

Стало все окончательно ясно. Спорили только о том, какие суммы компенсации выдадут за дома и земли и куда переселят.

Решили, что суммы будут значительные, а переселят, скорее всего, в Полынск, благо он рядом, или даже в Сарайск, он тоже недалеко. Потому что куда же еще? Из деревни в деревню – какой смысл? Да и нет такого села, которое вместило бы анисовских жителей. На пустошь какую-нибудь? Тоже невозможно: никто не согласится.

Тут новые данные: не снесут Анисовку, а просто отрежут ее мостом и железнодорожной насыпью от окружающего мира, от садов и угодий, зажмут между Курусой и этой самой насыпью, и село умрет само собой, без посторонних усилий, как умер подобным образом пять лет назад совхоз «Маяк», поля которого пересекла ветка от того же узла Мазуново.

Анисовцы поделились на два лагеря: одни считали, что этого никто не допустит, вторые полагали, что именно это и случится. Некоторые совсем растерялись: с утра надеялись на одно, вечером были убеждены в противоположном. Но это все теория, а практика такова, что некоторые, пока не поздно, стали сниматься и уезжать. Пытались продать дома – никто не брал. Дурной знак. Заколачивали и уезжали так, налегке. Уехал сельский инженер Ступин с женой. Уехала к дальним родственникам совсем захворавшая и ослабевшая старуха Квашина. Уехали Славин, плотник (и хоть бы в рот хмельного!), Потапов, у которого дом и ворота изукрашены резьбой, Иван Низовой, последний балалаечник, Креснин и Соснин, мастера на все руки. Многие уехали. А кто и умер. В частности, славная собака Камиказа, погибшая все-таки под колесами мимоезжего чужого грузовика; при ее характере этого надо было рано или поздно ожидать.

А те, кто остались, находясь в подвешенном состоянии, настолько охладели к работе и к личной жизни, что братья Шаровы, руководители Анисовки, не знали уже, как повлиять на деморализованный народ.

И однажды Андрей Ильич сказал:

– Экстрасенса, может, позвать?

– Экстрасенса, может, позвать? – сказал Андрей Ильич рассеянно и предположительно – и тут же загорелся собственной идеей и напомнил Льву Ильичу, как лет двенадцать назад к ним явился из Сарайска экстрасенс и психотерапевт Александр Нестеров, человек молодой, умелый, наглый. Приехал с помощником, который продавал билеты на оздоровительный сеанс, и народ, насмотревшийся по телевизору подобных чудодействий, отдал последние деньги, забил полностью зал клуба. Как положено, крутили головами и махали руками, многие почувствовали себя лучше, а Читыркин, например, после этого две недели не пил. Правда, и не работал, лежал задумчивый, но, с другой стороны, как Читыркин работает, лучше бы уж всегда лежал – вреда меньше. В общем, воспоминания у анисовцев остались скорее приятные, чем наоборот. А потом экстрасенсов разоблачили, запретили показывать по телевизору, но, по слухам, они еще ездят по городам и весям на свой страх и риск. Лев Ильич усомнился:

– Не те времена, народ не пойдет, особенно за деньги!

– Выделим из бюджета, ты поможешь немножко, – уговаривал Андрей Ильич.

Бухгалтер Юлюкин, присутствовавший здесь, при слове «бюджет» сильно нахмурился, но он знал характер Андрея Ильича: если тому чего очень захочется, всегда сумеет убедить если не логикой, то напором.

И Андрей Ильич поехал в Сарайск, разыскал этого самого Нестерова. Тот был, конечно, уже не так молод, не очень успешен, уныло трудился в обычной поликлинике и на предложение Андрея Ильича ответил согласием, хоть и без особой охоты. И вообще, на взгляд Андрея Ильича, выглядел как-то неосновательно. Но гонорар запросил высокий, и это Андрея Ильича немного успокоило. К тому же в кабинете Нестерова случился бывший анисовец Прохоров, тот самый, которого обвинили когда-то в махинациях с цветными металлами. Он сумел не только уйти из-под суда, но сделался помощником депутата в Сарайске, заправлял делами гораздо интересней цветных металлов, стал совсем почти большим человеком, но при этом получил свойственные большим людям нервные расстройства, в том числе бессонницу, от нее и лечился у Нестерова. Он неожиданно горячо поддержал идею Андрея Ильича и даже сказал, что тоже поедет – посетит родину и попробует заодно принять сеанс не индивидуально, а в единстве с родным народом. Андрей Ильич довольно кисло воспринял его намерение, но именно Прохоров, кажется, сумел окончательно убедить Нестерова, что следует поехать.