Рианнон Томас - Долгих лет царствования

— Ваша тётя — это мать Стэна?

— Нет-нет, — покачала головой она и посмотрела на своего двоюродного брата, что нынче разговаривал с Холтом. — Не она, а младшая сестра моего папы. Она всего на десять лет старше Стэна… А родители Стэна умерли, когда он был совсем молод. Он жил с нами с поры моего рождения, а когда мама и папа умерли, моя тётя взяла имение в свои руки, а он вывел меня в двор, чтобы вытащить из её рук. Полагаю, по закону имение принадлежит мне, но… моя тётя любит работать, она к нему неравнодушна, а я хочу оставаться здесь. Думаю, как и Стэн.

— Он? Никогда мне не казалось, что ему так уж сильно нравится быть при дворе.

Она рассмеялась.

— Ну, ведь это просто Стэн! Он не столь серьёзен, если узнать его получше, обещаю!

Разумеется, нет. У короля Йоргена лучший друг должен быть с отменным чувством юмора, иначе просто никак.

Она подалась чуть ближе ко мне.

— Не смотрите, Ваше Величество, не оборачивайтесь. На вас смотрит Уильям Фицрой.

Я не могла остановить себя и бросила взгляд через плечо. Фицрой всё ещё стоял в углу, хмуря брови.

— Ну ведь я сказала, не смотрите! — вздохнула Мадлен. — Он наблюдал за нашим разговором. Я думаю, вам следовало бы присмотреться к нему.

Что б она сказала, если б увидела, как он смотрел на меня несколько дней назад… Вероятно, он хотел, чтобы мы остались наедине, чтобы вновь высказать всё, что обо мне думал — но когда я бросила на него ещё один взгляд, его уже там не было.

— А каково вам сейчас? — понизив голос, спросила Мадлен. — Стать королевой, так внезапно… Пожалуй, это очень шокирующе.

— Я и вправду не ожидала, что однажды окажусь на престоле.

Мадлен обеими руками сжала мою ладонь. Кожа её была сливочно-гладкой, не так, как моя, покрытая шрамами после неудавшихся экспериментов, а ногти её оказались идеальными, округлыми, розовыми, с маленькими камешками на кончике каждого.

— Фрея, я хочу помочь тебе, — прошептала она. — Пожалуйста, принимай меня за свою подругу… Если только тебе что-нибудь когда-о понадобится, я…

— Ваше Величество? — к нам подошла служанка, держа в руках поднос с пирожными. — Не желаете чего-нибудь?

На самом деле, не желала. Желудок мой всё ещё сжимался от страха. Но отказать было слишком неудобно, почти неудобно.

— Да, пожалуйста, — промолвила я, выбрав крошечное пирожное на серебряной тарелочке, и улыбнулась слуге. Она опустилась в идеальном реверансе, держа поднос до ужаса ровно, и Мадлен тоже потянулась за одним из пирожных.

Я держала сладость у своих губ, но не в силах была его откусить. Плоды приторно пахли, меня тошнило… Но там был ещё какой-то странный запах, немного горьковатый… Орехи? Я не видела там миндаля — и не увидела бы, если он запечён в тесте.

Миндаль. Да, я слышала о запахе миндаля что-то такое забытое, такое неизвестное…

Цианид. Цианид пах миндалём.

— Не ешь его! — я выбила пирожное из рук Мадлен. — Там может быть яд!

Служанка уронила поднос из рук. Тот застучал по полу, и пирожные разлетелись во все стороны. Кто-то закричал, а я смотрела на раскрошившееся тесто, на мазки малины на камне. Яд…

Два стражника бросились вперёд, хватая служанку за руки. Ноги её скользили по каменному полу, она спотыкалась.

Мадлен сжимала мой рукав. Она задыхалась, глаза её были огромными, а кожа казалась попросту алебастровой.

— Всё в полном порядке, — прошептала она. — Ведь ты ничего не съела. Всё в порядке…

Я вытерла руки о свои юбки, пытаясь избавиться от крошек.

Стэн протиснулся к нам через всю комнату, сжал плечи своей кузины. Он тихо шептал ей что-то, и она кивнула, а ещё один стражник схватил меня за руку, потянул за собой, выводя поспешно из комнаты.

И отец помчался следом, а стража почти что вытолкнула меня в коридор, вела так быстро, что я спотыкалась. Крики за спиной утихли, но я всё ещё слышала панику в воздухе, пронзившую весь этот отвратительный мирок.

Моя спальня казалась устрашающие тихой. Стража обыскала комнату, задёрнула шторы, открыла шкафы, будто бы где-то там мог скрутиться убийца. Из своей комнаты выглянула Наоми — её переселили ко мне, как только они всё закончили. Глаза её покраснели, а волосы были заплетены в косы перед сном. — Что случилось?

— Яд… — прошептала я. — Кто-то пытался нас отравить. Вновь, — слова заставили меня шумно выдохнуть воздух — ведь я имела в виду совсем другое. Не нас, кто-то пытался убить меня. Лично. Ноги мои так дрожали — и стоять я больше не могла…

— Что? — Наоми бросилась ко мне. — Ты в порядке? Никто не пострадал?

— Не знаю… Не думаю, что да… В смысле, не думаю, что кто-то пострадал, всё хорошо, да…

— Тут всё чисто, Ваше Величество, — промолвил стражник. — Вы хотите, чтобы эта девушка сегодня осталась с вами?

— Да-да, всё в порядке, — ответила я. — Она здесь сейчас живёт.

— Тогда, прошу вас, закройте дверь, Ваше Величество, пока мы не примем меры безопасности.

Я кивнула, не зная, что и делать. Подошёл поближе отец, сжимая моё плечо.

— Всё будет хорошо, Фрея, — прошептал он. — Мне надо идти, чтобы со всем разобраться… Я вернусь, когда мы узнаем больше, хорошо?

Я вновь кивнула — а что ещё я могла сделать? А потом папа ушёл, дверь закрыли, и я осталась наедине со своей бедной Наоми.

Она схватила меня за руку.

— Фрея, что случилось?

Я встала, чувствуя, как дикая энергия наполняла меня. Мне нужно было двигаться — и я рассказала ей о странном запахе, о собственных подозрениях, и пока я вышагивала, гулкими ударами распространялись звуки шагов.

— Но всё будет хорошо! — промолвила Наоми, слишком уж громко, слишгком уж быстро после того, как я наконец-то закончила свой устрашающий рассказ и смогла перевести дух. — Ведь на самом деле никто не съел ничего из тех отвратительных пирожных, верно? Значит, никто и не отравился, и всё будет хорошо! Я думаю, что…

— Мадлен брала его… — прошептала я.

— Но ведь не ела же! Она просто испугалась, Фрея, вот и задыхалась. У неё, скорее всего, просто шок.

Я кивнула — это казалось логичным. Но если она и вправду пострадала? Одного укуса хватило бы, чтобы цианид её убил. А если кто-то что-то съел, прежде чем пирожные принесли мне? Что делать, если Мадлен всё же откусила, а я не заметила? А если придворные вновь умрут, умирают, уже умерли от яда, что предназначался мне?

Служанка принесла поднос именно мне. Она направлялась ко мне.

Да, я ждала чего-нибудь в этом роде, но от этого легче не становилось на миг. Кто-то желал моей смерти — именно моей, а не всего мира. И я понятия не имела, кто это мог быть.

Убийца позволил бы и Мадлен умереть, если б я только не остановила её и позволила это съесть. Охначало ли это то, что она была невиновна в отравлении? Может быть, убийца на банкете не желал её короновать? А если служанка ничего не знала о яде, просто хотела угостить меня пирогами?