Рианнон Томас - Долгих лет царствования

Если б он и вправду это верил… Если так, то я, пожалуй, уж ему точно могла доверять. А уж если нет…

— Мне хочется верить, надеяться на то, что вы говорите мне правду — что оно так на самом деле и есть, — промолвила наконец-то я. — И хочется надеяться на то, что всё пройдёт хорошо…

— Так и будет, Ваше Величество. Пока вы будете помнить о том, что Забытые выбрали вас. Вас, а не короля Йоргена, не его брата… даже не восхитительную Мадлен Вольф. Они ценят вас за сильные стороны — значит, так и должно быть!

Вот только к правлению державой мои сильные стороны никакого отношения не имели. Но я кивнула — ведь он хотя бы верил в меня! Это было куда больше, чем большинство могло мне дать. Даже больше, чем то, что я искренне могла бы пообещать себе самой.

И я… Я только выдохнула, пытаясь заставить себя стать немного сильнее.

— Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста. Мне нужен список присутствующих на банкете — все умершие и все выжившие. Я должна узнать об оставшихся придворных всё, что только возможно. Это ведь…

Он только кивнул.

— Конечно, Ваше Величество, и ваше беспокойство делает вам честь. Я прослежу, чтобы это было сделано.

— И… Не могли бы вы дать мне копию книги Густава? Как я могу исследовать, если даже не понимаю…

Он только быстро поднял руку.

— Ваше Величество, вот на это я не способен. Конечно же, копии у меня нет — я сомневаюсь, что это поможет. Люди, нынче называющиеся Густавитами… убеждения их очень сильно отличаются от первоначальных взглядов, и они тоже очень коррупионны. Они пользуются былой славой, чтобы идти к своей цели, и надеятся на то, что никто не увидит дыр в их суждениях. Здесь, позвольте показать… — он бросился к столу и вытащил из одного из ящиков всё содержимое, взялся его перебирать. — Да! — он вытащил потрёпанную дождями брошюру и вручил её мне. Я бросила на неё один взгляд, сжала пальцами бумагу, чувствуя, как к горлу поднимается дурнота. Дешёвая, с толстыми линиями, размытая — но всё это так легко представить… король на земле, обложенный золотом, кубок вылетел из его руки, и королева рядом, с линией, пересекающей её горло — кровавой, должно быть. И я, стоявшая на них сверху, вжимавшая в землю, стекающая драгоценными камнями и потягивающая из своего бокала.

— Убивайте коррупцию, — вещала я оттуда. А внизу были ещё какие-то размытые слова, что оскорбляли нынешний двор и моё правление — и они призывали сплотиться против нечестия, которое мы несли в королевство.

— Что это такое?

— Оно было разбросано по всему городу. Мы понятия не имеем, кто распространителем, но, Фрея, вы видите… Они не заостряют внимание на разуме, они не хотят вообще ни о чём думать…

— Это валяется по всему городу?!

— Да, но совсем немного. Мы уничтожаем всё, что находим, увеличили безопасность, увеличили количество патрульных — и ищем печатный станок. Мы их остановим.

Но после того, как стража поймает этих людей, их вера всё равно не умрёт. Они меня ненавидели — ненавидели нас. Даже если мы отыщем печатный станок, разрушим их жизни, они всё равно будут держаться за нас своими идеями — и я смяла бумагу в кулаке.

— Не беспокойтесь, Ваше Величество, — промолвил Холт. — Мы их найдём.

Мы провели ещё целый час, разбираясь в правилах этикета, но энтузиазм Холта приугас, когда он рассказывал об очередных эффектных ритуалах, что для него самого на самом деле ничего не значили. В итоге он решил, что поведал всё, что мог, и я поднялась.

— Спасибо вам, — промолвила я. — Спасибо за всё, что сделали для меня.

Он кивнул, и я быстро шагнула в сторону двери.

— Ваше Величество, могу ли я осмелиться посоветовать вам ещё кое-что? — его голос звучал вопросительно, словно он не мог рискнуть так сразу заговорить с королевой — хотя какая из меня там королева?! Но я остановилась и повернулась к нему. — Держитесь подальше от Уильяма Фицроя.

— Фицроя? Да я едва ли говорила с ним когда-то! — разумеется, это не казалось разговора в коридоре у банкетного зала в день моей коронации. И, разумеется, верен он мне не был.

— Разумеется, нет, — согласился Холт, — и пусть лучше так и остаётся. Фицрой всегда был очень популярен, а теперь ещё и весьма опасен.

— Вы считаете, что он…

— Он сын короля. По крови наследник он — вопреки закону. И если он пожелает захватить трон, то будет слишком опасным преступником.

Я вспомнила слова Фицроя в ночь коронации и содрогнулась. Он говорил, что мне здесь не место — но казался таким убитым горем… Это были не слова убийцы.

— Спасибо вам, — тихо промолвила я. — Я запомню этот совет…

Одиннадцать

Пение Наоми доносилось до моих покоев. Голос её был мягче обычного и гораздо печальнее, но всё так же твёрд. Многие пели, когда были счастливы, но Наоми — тогда, когда не хотела ни о чём думать, позволяла словам песни вытолкать из её мыслей всё дурное. Я заглянула в её спальню, обнаружив, что платье её уже висело в шкафу, а волосы были заправлены за уши. Посреди комнаты стояли три открытые коробки, а всё остальное, пожалуй, уже разложили — вот и вещи из её городского дома.

— Привет, Наоми, — я проскользнула в её комнату, и Наоми улыбнулась в ответ.

— Здравствуйте, Ваше Величество!

— Надеюсь, это была шутка, — я подошла к одной из коробок. — Потому что если ты всерьёз станешь так меня величать, придётся пересмотреть вопрос нашей дружбы…

— О, простите, Ваше Величество, ведь мне не ведомо, что я не имела права так величать вас…

— О, я б не стала казнить вас за другое обращение, ведь мою величественность сотню раз за сегодня подтвердили все остальные!

Наоми умолкла, и улыбка застыла на её лице — я внезапно осознала, что только что ляпнула.

— Мне… Я… Прости, я не имела в виду ничего…

— Всё в порядке, — сказала она, но голос звучал слабее, чем прежде, — знаю, что ты хотела этим сказать.

Я открыла рот, собираясь возразить, но не могла подобрать нужные слова. Спасло меня только требовательное мяуканье — в дверном проёме застыла Дэгни, распушившая свой задранный хвост. Она потёрлась о мои ноги, а после прыгнула прямо в открытую коробку с платьями Наоми.

— Дэгни! — я сгребла её в охапку. — Она так беспардонна…

— Ну, она просто ищет себе место, где ей удобно, — отозвалась Наоми.

— Да ведь она повсюду оставить шерсть! — быть обладателем пушистого кота весело до той поры, пока ты сам не начинаешь состоять из сплошной его шерсти. В итоге шерстинки Дэгни будто бы очерчивали её путь, покрывая тонкие дорожки ровным серовато-цветастым слоем.

— Ну что ж, в таком случае, у нас есть шанс стать придворными законодательницами мод! — протянула Наоми. — Первые, кто осмелился носить прекрасную шерсть Её Высочества! — она потянулась, взяв Дэгни с моих рук, а после прижала её к своему плечу, как младенца.