Рианнон Томас - Долгих лет царствования

— А моя мама пахла лавандой… — покачала головой я и тут же задумалась — а было ли это на самом деле правдой? Я прекрасно знала, что моя мать любила это растение, что пользовалась духами… Но помнила ли я этот тонкий запах, или, может быть, уцепилась за саму идею?

Мадлен провела красным по моим губам, а после отступила на шаг назад.

— Ну вот, теперь я закончила. Ну, что скажешь?

Наверное, она самая настоящая колдунья. Мои волосы теперь выглядели поразительно элегантно и причудливо, но всё равно не делали меня похожей на нечто неопределённое и смутно смахивающее на девушку из другого мира — я была сама собой. Тонкие линии румян подчеркнули остроту скул, мягкие локоны создавали объём, при этом не отягощая моё лицо. Тонкая линия чёрных волос, одна только прядь, завитком падала на лицо, теперь казавшееся не прямолинейным, а целеустремлённым, живым, а не пугливым.

Завершая образ, Мадлен повесила на мою шею рубиновую звезду Валанте. Единственная драгоценность, которую в этот день я позволила себе надеть.

— Я выгляжу просто замечательно! — воскликнула я. — Правда, спасибо тебе огромное!

— Ведь я уже говорила тебе — ты должна выглядеть по-королевски. Но ведь никто не говорил, что ты должна выглядеть, как последняя из наших королев.

Я кивнула. Шпильки не выпадали, как я боялась. Я чувствовала себя уверенной и цельной. Поднялась — и заключила Мадлен в свои объятия. Мадлен покраснела, но на лице её расплылась искренняя улыбка.

— Я рада, что тебе понравилось! Ну, разве ж моя искусность не была полезной? Теперь — иди и покажи всем этим людям, какой королевой ты на самом деле можешь быть!

Двадцать один

Всё утро моросил дождь. На дорогах раскинулись лужи, в воздухе застыл туман. Моя коляска медленно двигалась по улицам. Серые лошади казались царственно-чистыми, когда покидали Форт — но сейчас были все замызганы грязью.

Город будто бы спрятался, скрылся за стенами домов от дождя. Я выглядывала из кареты, отодвигая занавеску, но не увидела ни одного прохожего, только серым полотном простёрлось над нами немое небо.

— А где же все? Неужели они не хотят выйти, чтобы увидеть меня? — прозвучало высокомерно, но ведь это не было так, верно? Я просто не смогла бы убедить людей полюбить меня, если б не посмотрела им в глаза.

— Мы не объявляли им, что вы сегодня появитесь в городе, — сказала Норлинг, — потому что это небезопасно. Вы отправитесь в детский дом, но лучше бы сделать это довольно тихо.

— Мы не имеем права вести себя тихо! — ведь без людей всё это не имело значения. Я не смогу уберечь свою жизнь, свои нервы, если они мне не помогут — я должна показать людям, что я здесь была! — Остановите карету.

— Ваше Величество?

— Остановите карету, я нуждаюсь в прогулке.

— Но, Ваше Величество…

— Меня должны увидеть, — да, отец сумел бы меня удержать, но разве он был здесь? Только Холт и Норлинг — а ещё мой собственный ум, — и оставаться в стороне от народа я сейчас не могла. Действовать подобно старому королю, которого, казалось, ненавидела половина его же народа, когда все хотели избавиться от дворянства… Да что толку?! Мне надо доказать, что я не чванлива, не жадна. Что я — та девушка, которую одобрили сами Забытые.

И для этого я должна была выйти.

Стоило только карете остановиться, и я буквально выпрыгнула на улицу. Наоми и Мадлен выскользнули за мною, замерев за моей спиной. Оказывается, люди всё-таки были — просто их нельзя было увидеть из узкого каретного окошка. Несколько покупателей шагали, сжимая в руках корзины, на углу играли какие-то подростки, куда-то спешили бесконечные купцы, на ходу совершая выгодные сделки.

Холт и Норлинг выбрались из кареты следом за мной. Холт едва заметно улыбался, но вот Норлинг казалась совершенно грустной и разочарованной.

— Ваше право, — промолвила она. — Ваше право. Что ж, пусть стража идёт сюда — мы должны теперь пройтись пешком, раз уж сама королева этого желает.

— Будет исполнено! — крикнул один из стражников, обращаясь к нам, и зашагал уверенно впереди. — Поприветствуйте! Поприветствуйте Королеву Фрею!

Это заставило людей оглянуться. Я заставила себя выпрямиться, расправить плечи, вспоминая обо всём, что говорил о моём королевствовании отец.

Вот только это было не то, что мне следовало сейчас сделать. Хорошая осанка может помочь — и в тот же миг, навредить мне. Холт и Мадлен говорили иначе — твердили, что я должна быть самой собой, быть… быть проще, чем это бесконечное шоу, которое устраивали придворные одним своим появлением. Я улыбнулась каким-то покупателям у лавки — слабо, но всё уже улыбнулась. Одна из женщин присела в глубоком реверансе.

Кто-то из них окинул меня оценивающим взглядом. Она ничего не прокричала, не проявила агрессии, вот только я видела всё в её глазах. Она слышала, что я убила — и теперь оценивала увиденное. Думала, могла ли я совершить это на самом деле.

Один из купцов торжественно приподнял шляпу.

— О, приветствуем в городе, Ваше Величество. Что же вас привело к нам? — смело — подобным образом поприветствовать королеву. Согласился бы король Йорген принять подобное? Он бы рассмеялся и ответил, или, может быть, арестовал бы мужчину за его чрезмерную смелость?

Вот только это не имело значения. Важно было только то, что сделаю сейчас я.

— Приветствую и вас! — промолвила я. Голос слегка дрогнул, вот только всё равно звучал довольно уверена. — Что ж, я отправилась в Стоунгэйтский детский дом — тот, что на северной стороне города.

Второй мужчина рассмеялся.

— И вы заботитесь о подобных вещах именно сейчас, когда вас обвиняют в убийстве двора?

Стражник подошёл к нему, но я только вскинула руку.

— Я всегда заботилась об этом. Просто поняла, что следует сделать больше, чтобы продемонстрировать это.

Мужчина нахмурился, глядя на меня, и я воспользовалась этой короткой паузой, чтобы вновь зашагать вперёд. Покупатели опускались в реверансах, когда я проходила мимо.

— Ваше Величество, — прошипела Норлинг, стоило ей добраться до меня. — Это совсем не безопасно!

Да, я знала — вот только ложь, страх, игнорирование людей мне совершенно не поможет — а вдруг это сработает?

Мы миновали всё больше и больше народу, шагая по городу, и мимо нас грохотали другие кареты. Мне казалось, как сердце моё сжимается, пытаясь увеличить расстояние между мною и толпой, но я всё ещё держала свою спину прямо, старалась, чтобы вдохи и выдохи были ровными, пыталась сосредоточиться на деталях — на сером цвете неба, на том, как под ногами хлюпала вода, как уличные фонари отражались в витринах. Я должна быть спокойной. Не паниковать.

Когда мы свернули в сторону бедных районов на севере города, к нам рванулась женщина. Ей было около пятидесяти, и на худом лице отражалось нетерпение. Стража ступила вперёд, пытаясь её остановить.