Р Скотт Бэккер - Великая Ордалия

— Тогда какое имеет значение, одобряю я твои действия или нет? Правда есть правда, вне зависимости от того, кто её высказал…

— Я прошу лишь твоего совета. Скажи, что ты видишь… И ничего больше.

— Но я вижу многое….

— Ну так скажи мне!

— Я лишь изредка вижу проблески будущего. Сердца людей… то, чем они являются… Вот что я обычно вижу.

— Тогда скажи мне… Что ты видишь в моем сердце?

Пройас с Кайютасом и прочими спутниками мчался вдоль озарённых ярким осенним солнцем пляжей. Он попытается перехватить ушедшие далеко вперёд отряды Ордалии, размышлял экзальт-генерал, сплотить их и восстановить порядок. Но глаза его души видели одно лишь смертоубийство. Его восставшее мужское естество болело от бесконечных тычков седла во время скачки. Справа от него, теснящиеся на побережье заудуньяни тысячами карабкались вверх, обтекая словно ртуть запутанный лабиринт утёсов Олорега. Поблескивавшие пятна парящих в воздухе колдунов окружали его покатые вершины, окутанные дымным покровом Пелены. Обширные пространства были залиты запекшейся, перемолотой тысячами сапогов темно-фиолетовой кровью, напоминавшей перезревшую, измельченную свёклу и сплошь покрывавшей перевалы на пути восходящего Воинства, засохшей пастой пятная даже склоны окружающих гор. Яростная схватка кипела, сплетаясь с головными отрядами наступающих Колонн, образуя протяженные участки беспощадного истребления, где люди ударами разящих копий и кромсающих клинков прокладывали себе путь сквозь шранчьи толпы. Из пустот, образовавшихся в море Орды в результате безумной атакой Сибавула и его кепалоров, теперь оставались видимыми лишь немногие.

На какое-то время Пройас почти поверил в то, что смотрит вниз — столь благоприятствовали подобному впечатлению круто забиравшие вверх склоны. Твердыня Даглиаш стояла на положенном ей месте, каменным наростом возвышаясь над Антарегом, макушка которого торчала за отрогами Ингола, всё также наводненными толпами шранков. Он заметил Келлхуса сияющим бриллиантом венчающего чёрную струю, извергаемую горой, и тройки Свайали, выстроившиеся вдоль виднеющихся вдалеке укреплений и изливающие на окружающие пространства Абстракции, подобные миниатюрным магическим знакам. При виде этого зрелища сердце Пройаса застучало и воображение его разыгралось, являя оку его души образы столь же яркие, как пророчество: вот он прокладывает себе путь сквозь неисчислимые множества тощих , вот взбирается по наваленным тушам на парапеты древних стен, чтобы, вскричав, воззвать к Саубону — «Видишь!»

Видишь !

Но с каждым пройденным ими локтем, казалось всё больше и больше препятствий воздвигалось на их пути. Всё ближе были чёрные скалы. Берег становился всё более каменистым и обрывистым, плавающие в прибое трупы теперь всё чаще лишь ударялись о прибрежные валуны и оставались болтаться в море. При попытке обогнуть полузатопленные ковры из шранчьих тел, его, вместе с лошадью, захлёстывали волны. По мере сужения прибрежной полосы всё больше воинов Ордалии пробирались рядом с ними прямо сквозь фиолетовые от шранчьей крови воды. Пройас рискнул проложить себе путь сквозь эти разноязыкие и разноплеменные толпы, но эта попытка едва не стоила ему жизни. Когда его лошадь, споткнувшись, сломала себе ногу, Пройас вылетел из седла, а болтавшееся из стороны в сторону копьё шедшего рядом шайгекца едва не воткнулось экзальт-генералу прямо в глаз, поранив щёку. Темные воды сомкнулись над ним, соль ущипнула губы, обожгла порез на лице. Тяжесть доспехов давила на спину, пригвоздив его к каменистому дну. Пузыри воздуха потоком струились из его рта — видимо он что-то кричал.

Затем чьи-то руки вытащили его, задыхающегося и плюющегося, на поверхность. Солнечный свет ужалил Пройаса сквозь слёзы, разорвав Мир на волокна из теней и сияния. Сквозь стекающую по его лицу отвратную жижу он увидел Келхуса и успел запаниковать ещё до того, как понял, что в действительности перед ним Кайютас — Кайютас, взирающий на запад — в сторону Антарега. Воды пенились и бултыхались от идущих вброд воинов Ордалии, и он мог видеть бесчисленные бородатые лица, повернутые в ту же сторону, в которую вглядывался и имперский принц.

Он вновь посмотрел на Кайютаса, поняв вдруг, что ранее никогда не видел на его лице ничего напоминающего страх или удивление.

До этого самого мига.

А затем он услышал это — невероятно отчётливо, учитывая стоявший вокруг оглушительный шум.

Возлюбленный некогда голос.

Антарег. Земля, расколотая и изломанная самым причудливым образом, изрезанные трещинами и расселинами склоны, скалы, уступившие напору бессчетных столетий, хлеставших их дождями и обтачивавших ветром. Заваливающиеся на юго-запад громады утёсов — словно сокрушенная гора сама прислонилась к побережью, собравшись там умереть. Море Нелеост. Безмятежные аквамариновые просторы полнятся косяками торчащих над волнами белесых спин, покрываются целыми коврами, сотканными из мёртвых тел и водоворотами мерзкой фиолетовой жижи. Даглиаш. Очертания башен и парапетов, нависающих над вздымающимися от моря отрогами. Орда. Ужасающие, полинялые полчища, простирающиеся по предгорьям и склонам, словно чудовищное пятно на теле прокаженного — омерзительная сыпь из мириадов стиснутых фигур и лиц, палево-бледных, будто паучье брюхо.

Сибавул Вака в одиночестве прокладывал свой путь сквозь нечеловеческое кишение, с отталкивающей безучастностью взирая куда-то вперёд. Ряды гнусных созданий один за другим расступались при его приближении, существа огромными массами начинали отпрыгивать, царапаться и суетится, спасаясь бегством. Тех из них, кто будучи опрокинутым, оказывался в непосредственной близости от него, охватывал паралич; в его тени они могли лишь слабо подёргиваться, рыдать и хрипеть. Мимоходом он колол этих созданий копьём, протыкая сочленения их грубых доспехов, пронзая их шеи или лица… и равнодушно двигался дальше.

Примерно в миле позади него опрометчивый бросок Ордалии увяз в рукопашной схватке вблизи ущелья, разграничивающего громады Ингола и Олорега. Тучи стрел призрачными сплетениями мелькали над сражением. Осознав уязвимость положения, в котором оказалась Ордалия, адепты Завета начали спускаться вниз по склонам Ингола, каждый словно плывущая в воздухе точка, плюющаяся огнем и светом, и буквально выжигающая себе путь в тающих перед ними грудами снега шранчьих толпах. Поддержанные с фланга, люди Кругораспятия вновь ринулись вперёд, повергая по-кошачьи визжащих тощих в прах у своих ног. Некоторые крича, некоторые рыдая, они прорезали и пробивали себе путь к окровавленным склонам Ингола. Люди, молча стискивая зубы и кривясь, зажимали свои раны. Шранки, подыхая, дёргались и сучили конечностями прямо там, где и упали.