Таисс Эринкайт - Рыцарь, куртизанка и алхимик [СИ]

— Я не думала об этом, — честно призналась Исса.

— Да уж. И как у таких родителей могло родиться такое недоразумение? — незнамо кого вопросила Риэн. — Глупая, слабая… С твоего отца сталось бы бросить вызов даже богам, а ты просто взяла и сдалась, как какая-нибудь бесхарактерная человечка!

— Я не сдалась! — обиженно вскинулась девочка.

— А как это назвать? — ехидству в женском голосе могла бы позавидовать даже тетушка Лин, а у той язык острее бритвы.

— Не знаю!

— Теперь она еще и обижается! Ты настолько слаба, что сбежала ко мне вместо того, чтобы отстоять себя, а теперь имеешь наглость дуть губы?

— Нет…

— Что "нет"? — передразнила Риэн. — Боли испугалась? — по лицу женщины словно прошла судорога и оно изменилось.

— Ты преспокойно позволила какому-то старому извращенцу издеваться над собой и даже не попыталась бороться? — теперь перед девочкой стояла Марина. Обычно добрые зеленые глаза травницы сверкали гневом. — Тем более что он был один!

— Я… я… — по щекам Иссы катились слезы, но она их не замечала.

— И после этого ты еще смеешь плакать? — горько спросила Марина. — Жалеть себя? Я отдала за тебя свою жизнь! А ты просто сидела и ждала, пока тебя убьют!

— Я струсила, мама, — прошептала девочка.

— Ну хоть призналась, — грустно улыбнулась ей мать, знакомым и таким родным жестом погладив по голове. — Что, теперь жалеешь?

— А есть смысл? — шмыгнув носом, очень по-взрослому спросила Исса. В светлых глазах, все еще полных слез, мелькнул багровый огонек.

— Вот такой ты мне нравишься больше, — констатировала богиня, снова становясь собой. — Но да, ты права, смысла нет никакого. Такая трусиха, как ты, не смогла бы все исправить, даже будь у нее еще один шанс.

— Нет, я смогу! — решительно встряхнула головой Исса, вытирая щеки.

— Ах, сможешь. И что ты будешь делать, маленькая трусишка? Еще раз напьешься отравы?

— Нет! — девочка решительно сжала кулачки. — Богиня моя, я отомщу за себя!

— Не так быстро, — остудила ее пыл женщина. — Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Месть — паршивая цель, малышка, после нее ничего не остается. Изменять смерти можно только ради жизни. Я уж всяко в накладе не останусь.

Девочка растеряно молчала. Риэн усмехнулась, но по-доброму.

— Я тебя не прошу понять, только запомнить. Поймешь потом. Я же даю тебе твой шанс. В конце-концов, у тебя есть право на месть и не мне лишать тебя его. Иди и мсти, раз ты хочешь только этого.

Она стремительно наклонилась, целуя малышку в лоб, а потом оттолкнула от себя так, что девочка упала на спину. Черная воронка перехода сомкнулась, как темная вода, и она исчезла.

— Не слишком ли круто ты с ней обошлась? — давешний флейтист, незнамо откуда взявшийся, сидел на земле и не глядя плел венок из луговых трав.

— В самый раз, — фыркнула Риэн, усаживаясь рядом и немало не заботясь о чистоте белоснежного платья. — Такие, как она, не полетят, если их хорошенечко не пнуть.

— Да уж, что есть, то есть! Замечательная семейка… — странные глаза цвета зеленоватой бирюзы затуманились, юноша задорно улыбнулся своим воспоминаниям. Прошлое не отпускало, даже сотни лет спустя, даже после смерти… Парень встряхнул волосами, возвращаясь из своего "вчера", и поинтересовался: — Ты давно никому не давала второго рождения. Почему она?

— Есть в ней что-то, — неопределенно ответила девушка, прислоняясь к его плечу. — Да и не хотелось бы, чтобы настолько уникальный материал пропадал зазря.

— Теперь понятно, в кого все сидхэ такие циники, — усмехнулся флейтист и криво, как пиратскую шляпу, нахлобучил на голову подруги венок. — Почему сейчас?

— Сестры что-то затеяли… Еще не знаю, кто и что именно, но игра уже идет, — поправляя незамысловатое украшение, отозвалась Риэн.

— Прикрываешь тылы?

— Именно, — расплылась в хищной улыбке женщина.

Юноша только хмыкнул ехидно, обнимая ее и пряча лицо в смоляных волосах, а потом и вовсе засмеялся, щекоча дыханием чувствительную кожу за ушком.

— Что смешного?

— Представляю, какое разочарование ждет эту твою девочку, когда до нее дойдет, что ты с ней сделала, — хихикнул флейтист.

— Ей полезно, — лукаво отозвалась темная и дернула его за мохнатое ухо. Парень фыркнул недовольно, он терпеть этого не мог.

— Пойду предупрежу зловредных зеленявок, что у них новый подопечный, — он попытался подняться, но девушка не дала, закидывая тонкие руки на плечи любовника.

— Подожди… я сама.

*******

Бардак в лаборатории был жуткий. Несносная девчонка вместо того, чтобы убрать, расколотила все, до чего добралась! Мейз в сердцах ругнулся, помянув почему-то не только мелкую оборотниху, но и дражайшего патрона. Кто теперь возместит ему убытки? Де Лабре? Держи карман шире! А ведь девчонка уничтожила столько редких реагентов! Старых поставщиков после войны не сыщешь, придется напрямую работать с сидхийскими контрабандистами…

Бертран нашел полукровку случайно, споткнувшись в полумраке об ее ноги. Девчонка безвольной куклой валялась на полу и признаков жизни не подавала. По всей видимости, она мертва, решил алхимик, добавив освещения. Тело не просто остыло, кожа приобрела голубоватый оттенок и была настолько холодной, словно девочка кучу времени пролежала на леднике. В ладони она сжимала какую-то колбу со слегка светящейся серебром жидкостью. С трудом разжав закоченевшие пальцы трупа, Мейз стал внимательно изучать содержимое пузырька. Судя по свечению, именно в эту колбу были вбуханы все запасы баснословно дорогой сизой плесени! И как она только догадалась?

Ответ нашелся в сторонке. Книжка из орденской библиотеки, которую он взял у знакомого монаха. Сидхийская отрава… Пожалуй никто не знает больше о ядах, чем этот загадочный народ. Мелкая дрянь оказалась не только грамотной, но и весьма сообразительной!

— Так и запишем, — привычно забормотал себе под нос алхимик, дотягиваясь до лабораторного журнала, — смерть наступила в результате отравления… — он сверился с книгой, — зельем "Лунный саван". Состав…

Надрывный захлебывающийся кашель оторвал его от записей. Полукровка каталась по полу, судорожно пытаясь вдохнуть. Удивительно живучее существо! И теперь хоть будет на ком выместить злость…

— Маленькая дрянь! — он попытался пнуть ее ногой, но угол был неудачным, да и он сам не так ловок, как в молодости. Удар скользнул по касательной, а самого Бертрана занесло и он чуть не упал. Восстановив равновесие, он примерился ударить снова, но не смог. Глаза с удлиненными, как у эльфов, внешними уголками, смотрели на него, но без привычного выражения страха и тупой покорности, а зло, настороженно и… издевательски, что ли? Но остановило его не выражение, а недобрые багровые огоньки, горящие в этих глазах. Она словно выжидала момента для удара, сейчас больше похожая на маленькую хищницу, чем на затравленную лабораторную мышку.