Надежда Михайловна - Цветик-2 . Обычные судьбы

-Слышь, Сашка, моя коза-дереза чё удумала? - перевел он стрелки, - я её в роддоме утешал, а она мне такое выдала! Я, пока она там рожала, всяких ужасов напридумывал, рубаха была мокрая от холодного пота. Стареет что ли, вон, старшеньких рожала, ничего не боялась!

Поговорив ещё немного, распрощались. Ванька выдохнул, нажав на отбой:

-Уфф, чёт у меня все утро в холодный пот кидает. Но приврал во благо!

Пошел к деткам:

-Хорош спать, у нас Сашка родился!

-Не, вы у нас - самые безбашенные родители, таких больше ни у кого нет, когда успели-то? - проворчала сонная Дашка.

А Митюха шустро подхватился:

-Наконец-то! Чё с мамкой? Какой вес - не маленький? Рост?

-Мамка нормально, мужик аж четыре кг, рост 55 см - похоже ещё один большой Чертов родился.

-Ну так и я не маленький, расту ещё, метр девяносто точно вытяну, а до тебя пусть мелкий дорастает. На кого похож-то?

-А не знаю, поедем вот в обед - телефон передадим, скажет, что и как...

-Так, бать, чё надо ей собрать?

-Ну, попить-поесть, памперсы для малышка, а там скажет ещё чего.

-Да у неё все давно приготовлено для Саньки, на верхней полке в шкафу посмотри, чего сразу не взяли? - спросила дочка.

-Когда? Она в третьем часу ночи меня разбудила, и мы сразу погнали рожать, до вещичек, думаешь, было, когда она зубы сжимала? Хорошо, что быстро родила, а то подолгу, бывает, рожают.

В обед передали вещи, еду и телефон Наташе и долго расспрашивали про братика.

Услышав, что маленький похож на мамку, заулыбались:

-Ну хоть один будет не похож на нас, надоели эти одинаковые рожи, - выдала Дашка. - Мамка у нас красотка, и Санька будет тоже видным мужиком.

-Можно подумать, мы с батей не видные мужики? - улыбнулся Димка. - Вон, на батю постоянно ба... ой, женщины, засматриваются, и ваще, Чертовы - мужики все со знаком качества, а поскольку нас, продолжателей фамилии в семье всего трое, нас беречь надо, а не выступать.

-Точно, сын, мы с тобой в бабском коллективе-малиннике, особенно мне довелось это испытать, четыре сестрицы и я один, маленький мальчик.

Через пять дней забрали Наташку из роддома, Ванька теперь уже безбоязненно взял сверток с сыном, долго вглядывался в лицо спящего малыша, потом с нежностью посмотрел на жену:

-Ох, какого ты нам мужичка родила славного!!

-Бать, дай мне!

-И мне!

Синхронисты осторожно подержали маленького:

-Какой хорошенький! - восхитилась Дашка, - мам, и правда - вылитая ты!!

Дома Ванька опять, как когда-то, долго сидел возле ребёнка и любовался им:

-Наташ, а ведь совсем по-другому осознаю его, тогда было страшно и любопытно, а сейчас... вот тут -он показал на грудь, - что-то теплое разлилось.

-Вань, то же самое, как мамка говорит, чем ты старше - тем желаннее ребенок, и опыт имеется, и дури у родителей меньше.

Александр свет Иванович в этот момент изволили заворочаться и издать недовольный рев:

-О, точно как я, - восхитился Ванька, - глянь, какой басовитый!

У Саньки с первых дней голосишко был громкий. Если он просыпался, слышно было всем, а поскольку нянек было много, долго рыдать у него не получалось. Папа и Димка с огромным удовольствием возились с ним, и к трем месяцам он больше всех отличал и радовался мужикам Чертовым.

-Вот ведь, только снаружи на меня похож, а так - ну чистый Ванька, один в один.

А для Тонкова наступили сладко-горькие дни. Сладкими они были из-за дочки, она ворвалась в его жизнь как солнышко в затяжном ненастье, и он реально начал обмирать по ней, вся его жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ Сонечки. И как-то мерзостно было ему вспоминать про 'до'. Если дочка в силу возраста приняла его, каким есть, то Алина... вот тут-то и была горечь. Он старался хотя бы не понравиться, но услышать свое имя из её уст - бесполезно, только Тонков.

Она не препятствовала общению с дочкой, уступила ему почетную обязанность - готовить с ней домашние задания. Тонков неожиданно увлекся и с огромным удовольствием просиживал вечера рядом с сосредоточенно занимающейся дочкой. Она постоянно спрашивала его:

-Пап, а почему? Пап, а зачем?

Папа, как говорится, цвел и пах от этого. Дочке учеба давалась трудновато,- совсем другая система обучения, труднее всего давался русский - грамматика, но она старалась и, тем более, за трояки никто не ругался. Тонков оплачивал репетиторов по математике и русскому языку, и девочка закончила четверть на твердые тройки. Классная сказала, что ребенок ещё всех удивит, просто ей пока не хватает словарного запаса русского, но все впереди.

Сонька, имеющая папино умение нравится людям и природное обаяние, быстро освоилась и легко влилась в коллектив - появились подружки и приятели, что радовало родителей - ребенок не был предоставлен сам себе. Ходили всем классом на выставки, экскурсии.

С родителями катались по выходным на коньках ,много ездили по окрестностям, обе девочки его были в восторге от Коломенского.

Алина пошла на работу - её взяли переводчиком на фирму. За годы жизни в Израиле она отучилась на курсах английского и французского языков, неплохо знала иврит и арабский, и давний друг Наума посодействовал её трудоустройству. Работа нравилась, она привыкала к коллективу и, неожиданно для себя, заметила, что ей оказывают знаки внимания несколько человек. Особенно старался один из коллег-Иван Денисов, он постоянно угощал шоколадом, приносил кофе, пару раз подвозил дому, хотя Алина с первых же дней пояснила Денисову, что ей не нужны ни ухаживания, ни флирт. Денисов вежливо сказал, что он никуда не торопится, а что получится - время покажет.

С первой же получки Алина купила себе деловой костюм и пару блузок.

Сонька тут же одобрила:

-Мамуля!! Ты у меня опять красивая становишься!

А Тонков только вздохнул, зная, что на свой комплимент или слова одобрения получит кучу негатива. Он неожиданно вспомнил, что с осени, как объявилась дочка, у него не завелось ни одного романчика, что-то не было охоты.

И с грустью осознал, что исподтишка любуется своей бывшей. Оказывается, очень здорово сидеть утром и вечером за одним столом на кухне со своими девочками, слушать смех и торопливый говор дочки, и незаметно поглядывать на неизменно серьезную Алину. Он слышал как дурачились они с дочкой без него, как заливисто смеялась жена, а только появлялся, все, она тут же замыкалась. И это сильнее всего цепляло и мучило Тонкова - он с горечью понял, что его красивые слова, клятвы, извинения ей не нужны, и больше всего убивало его её равнодушие.

А сегодня, заехав во двор, увидел, как из остановившейся девятки выпархивает его Алина... Глаза заволокло красной пеленой, едва сдержавшись, чтобы не выскочить и начать выяснять отношения с мудаком, он долго сидел в машине, собирая себя по кусочкам..