Надежда Михайловна - Цветик-2 . Обычные судьбы

-Ну вот, ты хоть раз на мою сторону встал.

-А с Михневым, думаю, сам разберешься. Архив вот поднимем о гибели Агапкиной Веры Ивановны - и с Богом, как говорится. Я в то время уже не работал, папа с сыночком меня 'ушли'за несговорчивость. -Он потёр руки. - Ух, я, прямо, как лет двадцать скинул, азарт кровь бодрит!!

-Митень, ты поговори с Вишняковым, он тебе больше про Лизуню скажет - она ж два лета в больнице подрабатывала, он её сильно хвалит, говорит прирожденный лекарь.

Через неделю Лёва перешел на новое место работы - в гараж к Дрозду слесарем. Охранники и два слесаря встретили его скептически - бомж, какой из него толк, только что хозяина старый знакомый. А бомж, посвистывая, приговаривая себе под нос, неспешно и аккуратно перебрал все запчасти и железки, отмыл, очистил от грязи, что-то подкрутил, что-то, наоборот, разобрал. Освободил стеллаж, забитый всякой ерундой, через пару дней гараж преобразился, мужики стали поглядывать с уважением, а Лева занялся стареньким 'Москвичонком', что давно ржавел в дальнем углу - остался от прежнего владельца гаража.

Вечером, пахнущий бензином и смазкой, забегал в больницу - там всегда находились дела для его золотых рук, да и имелась симпатия - пухленькая, шустрая медсестра Танюха, одиночка с двумя детками. Лёва было собрался жениться на ней, но ждал приезда Лизуни, надо было её официальное согласие на проживание в её домике целой семьи - медсестричка снимала угол неподалеку.

Дрозд встретился с Вишняковым. Долгий был разговор и тяжелый... Ох, как много узнал Андрей и про свою такую далекую, резко оборванную обстоятельствами любовь, и про дочку. И про козни Михнева... -Вот никак не пойму, Андрей Сергеич, где ты ему так дорогу перешел, ведь узнай он, что Лиза - твоя дочка...

-Дочка, доченька... это ж такой неожиданный подарок, я ж с Верунькой-то всего одну ночь и был, жениться хотел, а вот... помыслить не мог, что ребенок получится. Знал бы, что есть дочка, не оставался бы так долго на Колыме... Я ж тогда запрос посылал, мне ответ был, что умерла Вера. А Михнев?.. Стародавние наши дела, пакостные, - передернулся Дрозд, - а что с Вериной гибелью, что-то знаете?

-Я мужик простой, давай уже на 'ты'- тем более, мы почти родственники по Лизе. Там все сфабриковано. Как может человек, идущий по тротуару, попасть под машину, что едет в противоположную сторону на другой стороне улицы? Вот, и я не подписал протокол инспектора Федорова, а нашелся горе-коллега -Малофеев, подписал филькину грамоту. Через месяц на 'шестерке' стал ездить. А Лиза, она сильная, теперь вижу в кого, судя по твоим седым вискам, жизнь ох как потрепала. Вот и у неё, считай, за неделю вся жизнь перевернулась: узнать про подлость и предательство, потерять бабушку и ребенка, если бы не Лёвка, ушла бы девочка..

-Стоп, какого ребенка?

Вишняков вздохнул:

-Да от этой сволочуги беременна она была, а от всех переживаний выкидыш и случился. Левка-то в тот время худющий был, как он смог её до больницы дотащить? До сих пор удивляемся, "Скорых"-то у нас всего три, все вечно в разъездах, если бы стали ждать - кровотечение и все, ушла бы. Так что, Сергеич, Левка твою дочку с того света, считай, вытащил. Мы после больницы отчаялись, она с месяц как неживая была, а видать, Господь решил, что хватит девочке испытаний. Никитич вот приехал нежданно-негаданно, я уж и ждать перестал, он вот Лизуню-то и заинтересовал оленями и севером. Теперь она там - фигура. А нас с Левкой за родню считает, но ругается, что твой мужик. -Почему же?

- А, то у Левки глаза красные, то у меня отеки под глазами, то схуднули мы - вот и получаем за то, что не бережем себя. "Вас у меня всего трое, самых родненьких, имейте совесть, не мальчики уже", особенно на меня рычит, я постарше буду. Мы не обижаемся, понимаем, что беспокоится за нас. Через пару недель вот должна в своем Лянторе быть, квартира у неё там. Появится, как скажет, 'чтобы совсем не одичать в тундре-то'- будет у нас сеанс связи, опять рычать станет, да мы только рады. Пусть рычит и матерится, это ж любя, да она теперь дохтурка на весь свой север знаменитая, горжусь. Своей ученицей считаю. Просьба одна у меня, большая, к тебе, Андрей. Ты уж это... с твоим возможностями-то... найди этих мажоров, ну надо наказать, ладно бы Лиза сподличала. А так... скоты, ведь неизвестно, может этот, как Лёвка скажет, паскуда, ещё не одной девочке жизнь испортил.

-Виктор Федорович, я не из тех, кто подлость прощает, не переживай, разберусь со всеми.

Лиза позвонила Вишнякову, сказала, что домой, в Лянтор попадет не раньше, чем через полтора месяца - чтобы не переживали за неё, все нормально, обычная рутина, не более.

Такому повороту очень обрадовался Андрей - была у него одна задумка... Явился тот самый легавый -Синьков, стародавний недруг-приятель Андрея, арестовывал когда-то Дрозда и вел его дело. Мужик понравился Андрею своей честностью, не подтасовывал факты, никого не выпячивал и не топил, а проходили по делу аж шестеро. Только не дали Синькову довести расследование до конца, убрали, передав дело другому, более сговорчивому товарищу - Кузьмину. Синьков же на прощание и предупредил его, чтобы готовился к большому сроку, подельники явно выскользнут, в крайнем случае пойдут по небольшим срокам, а ему светит, как медному котелку...

Так и вышло, Михнева отмазали, этот 'свидетель', зная, что Андрею грозит приличный срок, старался изо всех сил очернить и как можно глубже закопать его - было из-за чего, у Михнева оставались чужие приличные деньги, вырученные от подпольной продажи, а поскольку Андрей был последним, кто знал об этом - остальные все парились на нарах, его надо было постараться как можно глубже утопить, что и получилось. Не было у Андрея ни мохнатых лап, ни богатых родственников, и поехал он по этапу, аж на Колыму. Кликуху ему ещё в СИЗО дали 'Одинокий волк' - он не старался сойтись с кем-то близко, но и в обиду себя не давал: жесткий, резкий, одиночка, немногословный и никогда не лезущий с разговорами и советами, он ещё на этапе заставил себя уважать и за долгие полгода, пока колесили по пересылкам, от кликухи осталось одно слово 'Одиночка'. И на зоне он не изменился, вместо вечерних базаров учился самостоятельно по попадающимся иногда умным книгам. Так по случаю ему попался учебник экономики Плехановского института, изученный им, как говорится, от корки до корки. Отрядный сколько раз пытался говорить с ним о продвижении по "тюремной лестнице", но Андрей вежливо отказывался, объясняя отказ неумением ладить с людьми. Поскольку у него все было ровно, почти не было замечаний - пару-тройку раз жестко отлупил нарывавшихся, то его через восемь лет перевели на вольное поселение. Сразу же подал документы на заочное экономическое отделение Питерского филиала в Магадане, отучился, получил диплом.