Стас Бородин - Звезды и стрелы

Кайзер со своим импресарио сидели за столом, заставленным пустыми пивными кружками. Гремела музыка, и я сквозь стекло мог видеть, как открывается и закрывается рот великана. Слов я не слышал, но почему-то решил, что поет он по-немецки.

Дверь в бар распахнулась, и на пороге, в прямоугольнике света, появился пьяный бородач.

— Пошли за компанию, Билл! — закричал пьяница, обращаясь к кому-то внутри помещения. — Или я тут, прямо на месте обоссусь!

Я торопливо отступил в сторону, а пьяная компания прошла мимо, и нырнула в темный проулок между домами. Через несколько минут они вернулись и, хохоча, принялись застегивать штаны.

— Билл, там такая темнота, что я чуть тебя не обоссал!

— А я тебя! — ответил Билл.

Бросив последний взгляд на немца через стекло, я оттолкнулся от стены, и направился в темный переулок, смердящий фекалиями и мочой.

Оскальзываясь и спотыкаясь, я прошел несколько метров и вжался в небольшую нишу, вынимая нож Боуи из ножен. Сегодня у моего друга точно будет провожатый в царство мертвых!

По популярности мой переулок мог бы поспорить с любым баром, или даже с заведением мадам Рози. Посетители сменялись каждые несколько минут, а вонь становилась все невыносимее.

Я сжимал в потной ладони нож, и возносил молитвы маниту этого гнусного места, чтобы помогли мне осуществить мой дерзкий план.

Ждать пришлось долго, почти до рассвета, однако, мои молитвы были услышаны!

Мое сердце забилось в груди как птица, когда свет, идущий с улицы, заслонила собой громадная фигура.

Кайзер вошел в переулок. Ощупывая стену рукой, он прошел мимо, не заметив меня. Кряхтя и бормоча что-то себе под нос, он принялся возиться со своим ремнем. Спустив брюки, он присел на корточки. Он был так близко, что я мог коснуться его затылка, если бы протянул руку.

Волна необъяснимого ужаса вновь накатила на меня, превращая колени в студень. Я задрожал и стиснул зубы, чтобы не закричать.

Немец громко пустил ветры и захихикал. Отвратительная вонь ударила мне в нос, и в тот же момент что-то влажное шлепнулось на землю.

Сделав шаг вперед, я взмахнул ножом и перерезал сидящему на корточках человеку горло.

Умирать немец не хотел. Отшвырнув меня с дороги, он зажал рукой перерезанную глотку и ринулся к выходу из переулка.

Ударившись затылком о стену, я рухнул на колени. В ушах зазвенело, а мир вокруг затянуло кровавой пеленой. Медлить было нельзя, еще секунда, и он ускользнет! Оттолкнувшись от раскисшей земли руками, я бросился догонять.

Немец путался в спущенных штанах и громко хрипел. К зловонию переулка прибавился еще и запах крови. От этого запаха у меня совсем помутилось в голове.

Толкнув здоровяка в спину, я повалил его на землю и успел отпрыгнуть в сторону, прежде чем огромный кулак сумел до меня дотянуться.

Кайзер утробно зарычал, и попытался вновь подняться на ноги. Кровь пузырилась на его губах и стекала по подбородку.

Ударив ногой по руке, на которую он опирался, я вновь свалил великана ничком в грязь.

Было просто удивительно, насколько живучим оказался этот немец!

Отталкиваясь ногами и цепляясь за землю пальцами он упрямо полз к выходу из переулка, полз к свету.

Этого я допустить не мог! Оседлав немца, я коленом прижал его руку к земле, а грудью навалился на голову, впечатывая ее в жидкую вонючую грязь.

— Опаньки! — над моей головой раздался густой бас. — Простите, что помешал!

Тень, заслонившая было свет с улицы, исчезла, послышался приглушенный смешок.

— Эй, Бобби, ты туда не ходи, — вновь зазвучал знакомый бас. — Там два содомита кувыркаются!

Я изо всех сил навалился на содрогающееся в предсмертных судорогах тело, и отчаянно зашарил рукой по земле, в поисках выроненного ножа.

— Тьфу! — сплюнул Бобби. — Сомневаюсь, что они на меня позарятся.

Запах крови стал совершенно невыносимым, однако, Кайзер уже почти перестал дергаться и тело его постепенно обмякло.

— Ну как знаешь! — засмеялись на улице. — Я тебя предупредил!

Бобби еще раз смачно харкнул на землю, но в переулок сунуться не рискнул.

Я встал на четвереньки, наскоро вытер руки о куртку мертвеца, и, ухватив его за ноги, потащил прочь от света.

Тело немца было тяжелым, как каноэ, выдолбленное из цельного ствола дерева, а на каблуках огромных черных башмаков красовались стальные подковы.

У меня в пояснице что-то хрустнуло, и горячая волна боли пронзила все тело до самой макушки.

Задыхаясь, я сполз по стенке, и застыл, прислонившись к ней спиной, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Все было не так уж и плохо. Я был жив, а немец, лежащий в грязи, не придавал признаков жизни. Мистер Конноли был отомщен. Теперь нужно было поскорей найти ирландца, да «делать ноги», пока дружки Кайзера не спохватились.

Оставив труп в темном переулке, я осторожно выбрался на улицу и никем не замеченный направился к гостинице, сторонясь редких прохожих, да света из открытых дверей кабаков.

— Что с вами? — всполошился ночной портье, выходя из-за конторки. — Вам, наверно, нужен врач?

— Пустяки, — я только отмахнулся. — Слегка повздорил с местными. Это не моя кровь.

На полу под лестницей мирно похрапывала компания трапперов в меховых куртках. Их сумки из волчьих шкур были свалены в кучу, а старинные длинноствольные мушкеты были построены аккуратной пирамидкой.

— Это, кстати, к вам, — оживился портье, протягивая мне чистое полотенце. — Они пришли вместе с мистером Кипманом. С тем сумасшедшим траппером, что мы видели утром.

Я вытер лицо полотенцем, посмотрел на свое отражение в зеркале и кивнул. Пропитанная кровью куртка была у меня под мышкой, в остальном, я выглядел вполне пристойно.

— И где сейчас этот траппер? — спросил я, рассматривая причудливые наряды охотников, которые спали, не раздеваясь, и даже не снимая головных уборов.

— Он наверху, вместе с мистером Шеймусом, — портье вздохнул. — Поминают мистера Конноли.

Бросив полотенце на пол, я поднялся по лестнице наверх и толкнул приоткрытую дверь.

От богатырского храпа Сета Кипмана пол содрогался у меня под ногами. Траппер лежал в углу комнаты, на развернутой медвежьей шкуре. В одной руке он сжимал пустую бутылку от виски, а другой обнимал старинный мушкет.

Шеймус спал, откинувшись в кресле. Он устроился лицом к двери, а на стол перед собой положил револьверы.

С грохотом покатилась перевернутая бутылка, и звякнула о ножку кровати, на которой покоилось тело мистера Конноли.

Я сделал еще шаг вперед, и торопливо захлопнул за собой дверь.

Из груди мистера Конноли торчала стрела, которую я вытащил из умертвия.

Подбежав к кровати, я склонился над мертвецом. Глаза мистера Конноли были открыты, а грудная клетка мерно вздымалась!