Стас Бородин - Звезды и стрелы

Табак был горький, с примесью каких-то незнакомых мне трав.

— Я рад, что ошибся, — сказал Сет Кипман и улыбнулся, выдыхая облачко белого дыма.

— Уже недолго осталось, — сказал Танцующий Волк, сгибая и разгибая руку мистера Конноли, лежащего в беспамятстве на закопченных жердях. — Видишь, его члены вновь обрели гибкость!

Я осмотрел обнаженное тело ирландца и кивнул.

— Главное, чтобы его разум остался прежним, — сказал я. — Иначе в этом нет никакого смысла.

Шаман улыбнулся, и принялся обмахивать мистера Конноли веером из орлиных перьев.

— Для этого я с ним и сижу, — сказал он. — Я слежу, чтобы маниту не уволокли дух твоего друга в свои подземелья.

Танцующий Волк кивнул на дыру в камне, из которой время от времени вырывались клубы желтого зловонного пара.

— У команчей много воинов, в тела которых вселились духи, и лишь немногим из них удалось остаться прежними, — шаман присел на корточки и закрыл отверстие в камне кожаной заслонкой. Вытащив из сумки баночку с каким-то маслом, он принялся энергично втирать его ирландцу в кожу.

Потом он достал из своих волос острую колючку и попытался воткнуть ее мистеру Конноли в грудь. Колючка согнулась, но кожи не пронзила.

— Они называют себя «Воинами Духами», — шаман вытер руки грязной тряпицей и вновь открыл отверстие в камне. — И с каждым днем их становится все больше и больше.

Я достал отцовскую трубку, развязал кисет с табаком и неторопливо принялся ее набивать.

— Насколько я помню, команчи всегда боялись старости, — сказал я. — Быть может, таким образом они хотят обрести бессмертие?

Танцующий Волк засмеялся.

— Нет, мой мальчик, — вздохнул он. — Какое же это бессмертие? Слишком уж велика цена, которую им за него приходится платить!

Шаман кивнул на иглу, которой только что тыкал мистера Конноли.

— Они лишаются почти всех человеческих чувств! — сказал он. — Они больше не чувствуют тепла и холода, они не чувствуют боли, им неведома усталость и голод! Они становятся совершенно не похожими на нас, на простых людей! Кому, скажи, нужно такое бессмертие?!

Я вспомнил маленького Айдана, и покачал головой, такого для мистера Конноли я не желал.

— Они быстро забывают, что такое дружба, любовь, привязанность, — шаман взмахнул веером, отгоняя назойливых мух. — Они живут лишь войной и смертью! Они живут лишь для того, чтобы выполнять приказы!

Я затянулся ароматным дымом и протянул трубку Танцующему Волку.

— Приказы Куаны Паркера? — спросил я.

Шаман закивал.

— Говорят, что духи первыми поселились в его теле. Говорят, что он встретил их на «Тропе Сна», и они поведали ему как изгнать бледнолицых с наших земель! — шаман выпустил через нос белесые струйки дыма и вернул мне трубку. — Куана великий человек, и только ему под силу с этим справиться!

Этой ночью я наконец-то решился сам пойти по «Тропе Сна».

Танцующий Волк постелил для меня на земле одеяло, сшитое из лоскутов шкур разных животных.

— Я пригляжу за вами обоими, — сказал он. — И помогу, тебе выбраться, если ты вдруг потеряешься.

Говорил шаман вполне серьезно, в его тоне я не услышал насмешки.

Достав из-за пазухи коробочку с сушеными кактусами пейотль, которые получил от Пятнистого Оленя, я высыпал их на ладонь.

— Ты раньше ходил по «Дороге Сна»? — спросил Танцующий Волк, глядя на сморщенные коричневые кружочки у меня в руке.

— Никогда, — я покачал головой. — Думаешь, у меня получится?

Шаман усмехнулся.

— Должно получиться, — сказал он, тыкая грязным пальцем мне в грудь. — Ты парень крепкий!

Уперевшись спиной в полированный камень, я бросил в рот три сморщенных кружочка.

Они были жесткими и упругими, на зубах заскрипел песок и рот наполнился такой нестерпимой горечью, что даже зубы заныли.

Старик засмеялся.

— Тебе нужно будет съесть еще горсть, — сказал он. — Иначе ничего не выйдет!

— Пятнистый Олень сказал, что для первого раза хватит и двух! — возразил я, кривясь от отвращения.

— Много он понимает! — фыркнул шаман. — Слушай меня, и делай, как я говорю!

Разжевав отвратительное снадобье, я попытался проглотить горькую кашицу. Какие-то упругие волокна, которые я так и не сумел разгрызть, заскребли по горлу и меня тут же стошнило.

Шаман хрипло рассмеялся, протягивая мне чашку с какой-то темно-коричневой маслянистой жижей.

— Выпей, это тебе поможет.

Жидкость оказалась еще более горькой, чем пейотль. Мое горло словно обожгло, а язык тут же одеревенел.

— В первый раз всегда так, — кивнул старик. — Глотай, пока снадобье действует!

Я набил рот сушеным кактусом и принялся его старательно жевать. Горечи на этот раз я не почувствовал, а Танцующий Волк уже тянул мне новую чашу.

— Ты должен спать, — сказал он. — Твои видения не должны быть связаны с реальностью.

Я сделал несколько глотков чего-то приторно-сладкого, и тут же покатился кубарем вниз, по бесконечному склону, заросшему пахучей бизоньей травой.

Вокруг меня мелькали какие-то образы, я слышал какие-то крики, музыку, пение, а потом опустилась тьма, в которой я продолжал кувыркаться, как перо привязанное шнурком к пологу типи, которое треплет студеный осенний ветер.

Было уже довольно жарко, не смотря на раннее утро. В небе все еще виднелись звезды, а весь наш лагерь уже давно был на ногах, разбуженный артиллерией янки.

— Крупные силы противника собираются возле Каменного моста! — доложил посыльный на взмыленном коне.

Генерал Борегар потянулся, заложив руки за спину.

— Прекрасно! — сказал он. — Передайте, пусть полковник Эванс остается начеку!

Всадник круто развернул коня и помчался вниз, спускаясь с холма.

Скауты, сидящие вокруг штабной палатки, переглянулись и заулыбались.

— Похоже, сегодня будет жарко, — Маленькая Птица ткнул меня своим кулачищем в бок.

Генерал осмотрелся по сторонам, шепнул что-то адъютанту и направился к нам.

— Господа скауты, — на смуглом лице генерала появилась улыбка. — Прошу прощения, что заставил вас так долго ждать!

Скауты встрепенулись, поднимая с земли свои мушкеты и вещевые мешки.

— Сегодня мы научим проклятых янки хорошим манерам! — судя по всему, генерал пребывал в отличном настроении. — Покажем им, как оставлять генерала Борегара без завтрака!

Господа скауты одобрительно закивали. На бородатых физиономиях появились щербатые улыбки. Всем было прекрасно известно, что снаряд, выпущенный янки, накануне разнес в дребезги кухню, в ставке генерала на холме.

Кроме меня и еще нескольких индейцев, которые с первыми лучами солнца тщательно причесались, и заплели волосы в косицы, все остальные скауты были больше похожи на медведей, очнувшихся после долгой зимней спячки, чем на людей. Растрепанные, волосатые, и грязные. Многие только что вернулись из разведки, и сидели в сторонке, сняв с ног стоптанные башмаки и выбирая из бород колючки.