Дарья Сойфер - Остров перевертышей. Рождение Мары

Вечером, покончив с вбиванием в компьютер табелей по успеваемости для Вукович, Мара рванула к домику Брин, чтобы поделиться новостью. Но исландка и сама еле сидела от нетерпения.

— Ты не поверишь, что я сегодня видела! — выстрелила она пулеметной очередью.

Теперь бесполезно было что-то говорить, пока она сама не выскажет все, что у нее накопилось.

— И что же? — вежливо поинтересовалась Мара.

— Пойдем, я хочу найти Джо.

— Они на улице, Нанду опять горланит свои песни.

— Надо срочно их позвать!

Когда все были в сборе, Брин дрожащими пальцами вытащила свой телефон и открыла галерею фотографий.

— Не могла просто выслать нам картинки? — спросил Нанду, недовольный тем, что его оторвали от стайки девиц.

— И пропустить вашу реакцию? — глаза Брин лихорадочно блестели. — Вот уж нет! Смотрите!

На снимках была пустая комната с бетонными стенами, исписанными сверху донизу.

— Что это? — спросила Мара, вглядываясь в нагромождение имен.

— Маяк. Верхнее помещение, где стоит прожектор. Это старая традиция: влюбленные парочки пишут на стенах свои имена, чтобы их любовь длилась вечно. Густав говорит, что это только грязь и варварство. Сегодня мы хотели все закрасить, он даже приволок огромное ведро белой краски. Но тут примчался Эдлунд и запретил что-либо трогать. Никогда его таким не видела. Орал, что красить будут, когда он умрет, а до тех пор пусть все остается, как есть.

— И что? — устало осведомился Нанду.

— А вот, погляди, — Брин приблизила изображение.

Ребята увидели сердечко с надписью на русском языке.

— Лена плюс Намлан, — прищурившись, прочитал Джо.

— Но как ты?.. — удивилась Мара.

— Он взял русский факультатив и не хотел рассказывать, — Нанду торжествующе усмехнулся. — Интересно, с чего бы…

— Не отвлекайтесь! — махнула рукой Брин. — Ничего особенного. Имя Лена я тоже смогла прочитать. Смотрите на дату. Октябрь девяносто восьмого. Чуть меньше четырех лет до твоего рождения. Спорим, если Лена — твоя мама, то этот Намлан…

— Прекрати! — перебил ее Нанду. — Сейчас ты опять напридумываешь какую-то ерунду и убедишь нас напасть на Эдлунда!

— А вот и нет! Про него я тоже нашла. Еще даже интереснее.

Брин перелистала несколько снимков и показала всем другую надпись: «Ларе + Инира».

— Инира? Это та девушка в рамочке, которая стоит у него на столе, — вспомнила Мара.

— А теперь внимание… Смотрите! — воскликнула Брин с таким видом, будто только что изобрела электричество.

Это была фотография маяка со стороны моря. На выбеленном кирпиче, по которому взбиралась бурая поросль морской растительности, было выведено следующее: «R.I.P [11] Requiescat in расе — Да упокоится с миром ( лат .) , Inira Nanuk 1975–1999. Finis vitae, sed non amoris».

— Кончается жизнь, но не любовь, — перевела Брин.

— Хочешь сказать, у нас тут могила?! — Мару передернуло.

— А что такого? Люди умирают, — равнодушно заметил Нанду.

— Нет, прямо здесь? Мы же тут живем!

— Успокойся, Мара. Не думаю, что она похоронена на острове, — Брин тронула подругу за плечо. — Я пыталась расспросить Густава, но он может болтать только о своей молодости. Как только заговорила про эту надпись, он буркнул: «Нет тут никакой могилы!» и велел дальше скрести стену. Я уверена, если даже он об этом молчит, то там точно бомба!

— Допустим, Эдлунд любил девушку, которая трагически погибла. Это печально, но причем здесь мы? — спросила Мара.

— Пока точно не понимаю, — Брин закусила нижнюю губу. — Но чувствую, что это связано. Смотри: твоя мама была здесь в девяносто восьмом, а годом позже загадочно погибла Инира.

— А два года назад скончалась бедная донна Жасинда с улицы Оливейра! — в тон ей продолжил Нанду. — Мы должны немедленно сообщить в Верховный совет!

Мара не удержалась и фыркнула, даже у Джо рот растянулся в улыбке. Брин обиженно выхватила у подруги свой телефон и сунула его под подушку.

— Ну и пожалуйста! Не верьте. Все равно потом выяснится, что я была права.

— Как с Коркмазом?.. — начал Нанду, но Мара пнула его по ноге.

— Нандинью, — процедила она, напоминая про истории донны Зилды, и парень примирительно поднял руки вверх. — Брин, ты нашла очень важную информацию про мою маму. Я обязательно спрошу у Вукович про этого Намлана.

— Это бурятское имя. Я выяснила. Означает «восход солнца». Значит, он зимний.

— Почему? — не поняла Мара.

— Это старая традиция, — пояснила Брин. — Сейчас ее почти никто не соблюдает. В фамилиях и именах летних обычно упоминается тотем, а у зимних — солнце. Вот Рашми в переводе с хинди — «солнечный луч», а ее отец Сурадж — просто «солнце»…

Нанду театрально запрокинул голову и захрапел.

— А Вукович? Или Смеартон? — Мара снова лягнула несчастного показушника.

— Я же говорю: почти никто не соблюдает. Вукович — зимняя по материнской линии, а тотем ее отца — волк, — учительским тоном поведала Брин.

— А у нас — соблюдают, — сказал Джо. — И у нас нет смешанных браков между зимними и летними.

— Подожди, Брин, откуда ты все это знаешь про Вукович? — Мара подозрительно прищурилась. — Я с ней две недели бок о бок, и ничего…

— Мне мама рассказывала. Но сейчас важно другое. Нам необходимо выстроить новый план действий. Джо, ты должен искать фотографии тех лет, пока твое наказание не закончилось. Потом мы раздобудем координаты Намлана и попробуем выяснить, какая связь между ним и Инирой. Например, Нанду в облике дрозда сможет проникнуть в кабинет Эдлунда, пока мы будем его отвлекать. И вот тогда…

— Э, нет! — твердо пресекла подругу Мара. — Хватит. Больше никакого шпионажа и заговоров. Я сама подойду и спрошу.

— Действительно, — согласился Нанду. — Я не собираюсь никуда проникать. Закрыли тему. Лучше расскажи, что у тебя там с перевоплощениями. Смеартон до сих пор издевается?

— А вот и нет, — Мара встала, закрыла глаза и показала свое новое умение.

Нанду присвистнул, а Джо улыбнулся. Второй раз за неделю, подумать только! Он становился чересчур эмоциональным. Лишь Брин вместо того, чтобы обрадоваться за подругу, задумчиво изучала ее новые волосы. Она так пристально сверлила их взглядом, что, казалось, сейчас еще и понюхает.

— Странно… Наверное, перескочила через поколение… У тебя нет фото бабушки? Хотя… — она говорила скорее сама с собой, чем с Марой. — Нет, я должна посмотреть, что пишет на эту тему профессор Ханьжи… Как назло, взяла с собой только шесть книг по зимним…

И она сорвалась с места и кинулась в общую комнату, где под ее личные книги освободили от настольных игр две полки.

— Это надолго, — вздохнул Нанду. — Не хочешь послушать мою новую песню?

Они вышли на крыльцо, устроились на деревянных лавках. Ласково перешептывались липы, шуршало объятое штилем море. Нанду затянул что-то лиричное, ласкающее уши, то и дело слышалось слово «Рио». Красивый язык. Пожалуй, в следующем году Мара обязательно возьмется за португальский. А пока стоит сосредоточиться на этом Намлане. Вдруг Брин права? Главное, ей не говорить. И никого не втягивать. На сей раз надо разобраться самой.