Кира Соловьёва - Одиночество на земле

— Нет, — хмыкнул Альтвиг. — А и правда, чего это я? Одну минуточку.

Он поднялся, приблизил указательный палец к носу храмовника и взревел:

— Что вы себе позволяете?! Долой короля! Долой Академию! Сжечь богомерзкую ересь! — и, отдышавшись, уже нормальным тоном спросил: — Так лучше?

— Намного, — захихикал Жильт. — Вы мне нравитесь, господин Нэльтеклет. Хотите, расскажу одну забавную вещь?

— Валяйте, — благосклонно подтвердил инквизитор, усаживаясь на прежнее место.

— Служители Альвадора чаще всего становятся отступниками. Вам об этом не говорили? Бог правосудия поощряет честных людей, тех, кто любой ценой добивается правды. Рано или поздно все ваши коллеги осознают, что сглупили, и «проклятые еретики» — вовсе даже не еретики. Их называют ренегатами. Отец Риге, самый младший из трех глав вашей братии, лично занимается устранением… осознавших.

Альтвиг нахмурился. Можно было и раньше предположить. Отец Риге не гонялся за нечистью, не решал политические проблемы, но все равно очень редко появлялся на виду у рядовых исполнителей. Благодаря храмовнику стало ясно, почему. Был слишком занят убийствами своих же учеников…

— А вы, — пробормотал инквизитор, подхватывая компот, — работаете в храме лишь оттого, что умеете думать, или есть другие причины?

— Есть, — хитро улыбнулся Жильт. — И они просты. Во-первых, никто не поднимет руку на слугу Альвадора. Во-вторых, из Тринадцати Богов наш с вами покровитель — самый мягкий и светлый. Я часто слышу, что, мол, абсолютной белизны нет. Но уверен, что на деле ее можно отыскать тут. Вы подходили к алтарю, видели, каков он. Жертвоприношений в храме не было уже девяносто семь лет, а он продолжает хранить тепло. Альвадор не так требователен к своим чадам, как им иногда кажется.

— Требовательным его считают лишь те, кто лжет, — пожал плечами парень. — Хотя, признаю, лжи подвластен каждый из нас.

Храмовник постучал пальцами по столу.

— Вы спрашивали, нужен ли мне помощник. Полагаю, такой — пригодится. Я уже полгода хочу отправиться в Бартар, навестить родственников, но в мое отсутствие некому присмотреть за храмом. Вы справитесь, господин Нэльтеклет? Сюда редко кто приходит. За справедливостью люди обращаются к земным судьям. Однако в храме нужно убирать, следить за цветами. Я заплачу.

— Денег не надо, — отмахнулся Альтвиг. — Я буду рад возможности отдохнуть. Надоело мотаться туда-сюда, нигде толком не задерживаясь.

— Надо, — возразил Жильт. — Золото не бывает лишним.

Некоторое время они сидели, обсуждая грядущие перспективы. Мужчина прикидывал, какие подарки привезти племянникам. Инквизитор слушал, не подбрасывая лишних идей. Он не разбирался в детях и считал странным перерождение из маленького человека во взрослого, поскольку сам через такое не проходил.

Беситься парню расхотелось, настроение улучшилось. День сменился ранним вечером, небо стало бледно-розовым. Снежные хлопья облепили крыши домов, ветви деревьев и четыре храмовых скульптуры. Чей-то черный кот пересек площадь, встретил сородича и прижался к земле, шипя.

Альтвиг посмотрел на него без раздражения. Вон, у Мрети целых четыре кошки. В глазах инквизитора они подросли с отвратительных существ до нейтральных, пригодных к совместной жизни. Пожалуй, если бы мурчащий комок шерсти приходил к нему спать, парень был бы не против. Но ведь его надо еще и любить…

— Ладно, мне пора, — сообщил инквизитор, поднявшись. — Приду к утренней молитве. Будьте благословенны… то есть до свидания.

— Увидимся, — попрощался Жильт.

На пороге эльфийского дома, деловито вылизывая лапу, сидела Мряшка. Она отвлеклась от своего занятия, чтобы одарить Альтвига презрительным «ма-а-ау!», после чего отправилась обходить двор. Парень проследил, как кошка огибает слишком высокий для нее сугроб — не дай Бог туда провалиться! — и останавливается у ограды. Сообразил, что животное никуда не денется, и нырнул в уютное тепло за дверью.

Отряхнулся, разделся, поднялся в кухню. Там инквизитора ждал сюрприз в виде двух гостий, болтающих с Илаурэн. Первая была бледной, синеглазой и черноволосой, вторая, наоборот — смуглой, с карими искорками радужек и роскошными каштановыми волосами, собранными в высокий «хвост». Заметив Альтвига, девушка улыбнулась, показывая клыки — четыре на верхней и шесть на нижней челюстях. Они вполне гармонично сочетались с нормальными белыми зубами, но все равно привлекали внимание, будто магнитный камень — железные иглы.

— Я вас познакомлю, — спохватилась Илаурэн, оборвав рассказ о недавно приготовленном супе. — Святой отец, это — Лефранса Эгшер. Ей принадлежит западная часть Айл-Минорских графств. Правда, для госпожи Эгшер они — не родина. Ее светлость пришла из Хеанты Нароверт.

— Я подозревал, — кивнул парень, разглядывая вампиршу. Ее дружелюбная улыбка стала скучающей.

— Лефранса, перед тобой — господин Альтвиг Нэльтеклет, — продолжила эльфийка. — Он приехал, чтобы встретиться с Мретью.

— Понятно.

— А меня, — произнесла черноволосая девушка, — зовут Сима. Я не из благородных, раньше работала в Гильдии Мастеров.

— О, — заинтересовался Альтвиг. — Делали что-нибудь изящное?

— Если бы, — вздохнула Сима. — Но нет. Я всего лишь плела корзины. Как ни странно, за это хорошо платят.

— А чем вы занимаетесь сейчас?

— Ничем. Пока что. У меня есть… э-э… некоторые дела, и их нужно решить за ближайшие два месяца. Госпожа Эгшер была столь любезна, что позволила переселиться в ее замок. В меру возможностей, как бы благодаря, я стараюсь ей помогать.

Парень помрачнел.

— Не переусердствуйте с благодарностью. Приятно было увидеться. Илаурэн, если что-то понадобится — я наверху. Рикартиат спит?

— Нет. — Эльфийка покачала головой. — Бодрствует. Не знаю, что у вас случилось, но он ведет себя, словно осужденный на казнь.

— Я понял. Спасибо.

Альтвиг попрощался и отправился прочь. Перед выходом на лестницу ему почудился чужой озлобленный взгляд, но, обернувшись, инквизитор обнаружил, что девушки снова мирно беседуют.

Лефранса ему решительно не понравилась. Да, она не высказала вслух никаких претензий, но все равно так и лучилась презрением. Парень поймал себя на мысли, что с удовольствием ткнул бы вампиршу лицом в бочку с квашеной капустой. А лучше — с рыбой, м-м-м… Полностью мерзкое качество не сотрется, но утратит яркость из-за злости, обиды и, вероятно, слез. Женщины любят поплакать.

Альтвиг заглянул в свою комнату. Бросил на кровать сумку, покосился на мушиные трупики. Те все так же висели на паутине, и инквизитор начал подумывать, что они столь же древни, сколь и весь мир. Р-р-раз, и превратятся в пыль под неосторожным касанием.