Кира Соловьёва - Одиночество на земле

На следующем углу инкуб тоже оставил свои художества. И на следующем. И на следующем. Он закончил как раз вовремя, чтобы не позволить форту увидеть рассвет. Наполнил символы колдовством, переплел пальцы и выпустил из себя энергию. Преображаясь, она поползла от одной стены к другой, накрывая Шатлен чернильной пленкой. Пожирая тот слабый свет, что уже возник на улицах.

Прямо под Эстелем закричала женщина, тыча пальцем в застывшую на стене фигуру. На крик сбежались зеваки — человек пять, — и перепуганные стражники. Инкуб помахал им рукой, спрыгнул, но вместо того, чтобы разбиться в лепешку, легко приземлился на ноги.

— Доброе утро, — любезно сказал он.

Алебарды в руках мужчин рассыпались. Пленка сомкнулась, и форт утонул во тьме.

— Что за чертовщина?!

— Уже апокалипсис?

— Этот парень — ангел! Прогневили мы Богов, эх!..

В последнем голосе звучала ирония. Эстель улыбнулся, опустил ладонь со стилетом. Он собирался убить свидетелей, но, раз среди них есть такой шутник, пусть живут. Вобьют всем в мозги, что Шатлен стал жертвой неба, и избавят демона от лишних проблем.

Когда лекарь, посмеиваясь, шагнул прочь, в своей спальне проснулся Рикартиат. Вскочил, понял, что все это ему не снится, и бросился одеваться. Штаны, рубашка, куртка, шнуровка сапог… и конечно же биденхандер. Тяжелый двуручный меч в наспинных ножнах мерцал, словно молодой месяц. Извещая об опасности — и советуя ее избегать.

На ступенях между третьим и вторым ярусом стоял Альтвиг. Его глаза, принявшие мрак, изменились: в густой синеве возникли красные линии. Они окружали хищные вертикальные зеницы — такие же, как у Мрети.

Парни уставились друг на друга, и менестрель спросил:

— Чувствуешь?

— Да, — кивнул инквизитор. — В городе демон. Эстель.

— Скорее всего, так.

— Что за магию он использовал?

— Ну, — задумался менестрель, — нечто такое порой проворачивает Ишет. Называется «завеса». Выбираешь определенное место, накрываешь его пеленой темной энергии, и все. Она будет отражать страхи, надежды и мечты тех, кто окажется под ней. Но не в себе, а в реальности. Грубо говоря, Шатлен заполнят иллюзии. И если завеса достаточно сильна, нам всем не поздоровится.

— Ее можно разбить? — нахмурился Альтвиг.

— Да, если атаковать дар носителя. Он отвлечется и утратит контроль. Но мы противостоим демону, так что задача трудновата. Пойдешь со мной?

— Спрашиваешь.

Мреть улыбнулся. Затем снова посерьезнел:

— Знаешь, что меня пугает? Илаурэн не успела вернуться.

— Ваши переходные руны завесу не пробьют?

— Только отчасти. То есть она врежется в нее и завязнет. Как муха в паутине, черт возьми.

— В такой темноте, — неодобрительно процедил парень, — чертей лучше не вспоминать. Лично я не обрадуюсь, когда они отзовутся.

Рикартиат виновато развел руками. Он нервничал, сердце колотилось в груди, как бешеное. На каждом шагу оно словно подскакивало, причиняя боль.

Альтвиг первым вышел из дома, отшатнулся от неясной фигуры. Узнал ее, облегченно рассмеялся:

— Привет, Киямикира.

— Привет, ребята, — согласился инфист. — Тоже решили размяться? Да? Тогда я составлю вам компанию. Дивная ночка.

Улица недолго оставалась прежней. Стоило парням добраться до поворота, как оттуда выскочила шестилапая тварь с удлиненной мордой. Она взвыла, махнула когтями в ногте от лица Киямикиры. Села на задницу, проехала до забора и по-человечески простонала:

— За что мне все это?..

— А нам? — поддержал инфист.

— А вам, презренные людишки, — оскалилась нечисть, — всякая беда по заслугам!

Рикартиат дернул ладонью:

— Молчи, морок.

Тварь вспыхнула и пропала, оставив на дороге выжженный след. Снег поблизости почернел, и сквозь него проклюнулись тонкие ростки. За пару минут они выросли, распахнули листья, обзавелись бутонами, отцвели, сбросили лепестки и погибли, обратившись в пепел.

Мреть переступил через плетень, заглянул во двор ближайшего дома. Там, прижавшись к стене, сидела девочка лет шести. Заплаканная, черноволосая, она вскочила и убежала от человека. Поняла, что он жив и может стереть ее сущность, как только что стер крупного дакарага.

Менестрель покосился на Альтвига, мысленно попросил прощения и начертил в воздухе звезду. Острые грани зависли перед ним, налились алым сиянием.

— Именем ветра и тьмы, — начал парень, — именем голоса и звука, тишины и крика, боли и ласки, я приказываю: укажи мне путь!

Левый угол ослепительно полыхнул.

— Нам на запад, — обрадовался Мреть.

— Ого, — удивился Киямикира. — Мощно. Там же большинство храмов.

— Пустых храмов, — понимающе протянул Альтвиг. — Демону на них плевать. Без служителя обитель Бога — все равно что пустой орех. Вроде крепкий, но…

Он не закончил. Инфист сообразил, что к чему, и помрачнел. Изначально он относился к ситуации, как к забавному приключению, но теперь оно сделалось опасным.

— Я немного сведущ в демонологии, — поделился Рикартиат. — Убить, правда, не убью. Попробую загнать господина Эстеля обратно в Нижние Земли.

— А мы его отвлечем, — пожал плечами Альтвиг. — У меня есть ангельское волшебство. Хотите… — он запнулся, вспомнив, что плюнул на инквизицию. Потом подумал, что она — не единственная причина для веры. — Хотите, я молитву прочту?

— Давай. — Мреть был абсолютно серьезен.

Путешествие по темному форту оказалось делом увлекательным.

Рикартиат шел впереди, удерживая в ладони горсть зеленого огня. Порой он менял цвет на белый, синий и алый. Пульсировал, словно живое сердце, и придавал менестрелю сходство с ожившим трупом. Однако, по сути, парень был бодр — даже тихо напевал себе под нос. Киямикира, отвечая на изумление Альтвига, пояснил:

— Ему так спокойнее.

— В роли приманки? — не поверил тот. — Он же сейчас у любого на виду. И из мрака может выскочить что угодно.

— Рикартиат привык, — пожал плечами инфист. — Думаешь, он только выступать может? Наше Братство потратило немало сил, прогоняя с Белых Берегов нежить. И опыт показал, что охотнее всего она ловится, когда кто-то хрупкий и безобидный гуляет прямо под носом. Да и сейчас любая тварь — иллюзия. Она не имеет и половины возможностей оригинала.

— Но все равно впечатляет.

— Внешне? Согласен.

Мреть замедлился, бросил комок пламени в окно дома. Оттуда донеслись вой, шипение и детский крик.

— Черт побери! — Менестрель подпрыгнул и на развороте влетел в проем, оцарапав локоть об осколки слюды.

— Идиот! — заорал Киямикира ему вслед. — По-твоему, люди настоящие?!

Ответом ему послужил грохот, такой, будто рухнул шкаф. Ругнувшись, инфист выбил дверь и зашел внутрь. Слюда искрилась на деревянном полу, стены покрывала густая кровь. Рикартиата не было.