Эми Гринфилд - Певчая

Я подошла к Нату и указала на дымчатые флаконы.

— Что там?

— Всякие ингредиенты, — сказал Нат. — Штучки. Доктор Пенебригг собирает диковинки.

— Что он с ними делает?

— Мы используем их для наших экспериментов.

— Для каких? — спросила я, удивленно глядя на флаконы.

— О, нас интересует почти все: природа притяжения, свойства света, движение планет, музыка неба, циркуляция крови.

Я смотрела на него, удивленная энтузиазмом в его голосе. В этот раз он звучал не отталкивающе.

— Действительно, все.

— Точно. Новые мысли витают в воздухе, новые открытия делаются каждый день. Интересно быть частью этого, — энтузиазм угас, и он добавил. — Насколько это позволяет наша борьба со Скаргрейвом, — он взял ручку и склонился над столом.

Я коснулась свертка алой ткани в лодке.

— Это шелк? С ним вы тоже делаете эксперименты?

В этот раз он не отрывался от работы.

— Ты всегда задаешь так много вопросов?

— Ты бы на моем месте молчал?

К моему удивлению, Нат задумался над вопросом.

— Думаю, нет, — он отложил ручку, пытаясь проявить больше терпения, чем прошлой ночью. — Ладно, спрашивай.

— Для чего вам шелк? — спросила я.

— Мы растворяли немного в кислоте, когда изучали цвет. Но чаще он служит фоном для гравюр.

— Гравюр?

— Мы торгуем гравюрами. Ими и часами, если точнее. Но часовщики нынче не в почете, так что об этом мы не кричим.

— Это из-за Опустошения?

— Да, — Нат покрутил ручку. — После того, как тенегримы нашли виновников, часовщикам приказали закрыть магазины, боясь, что там будут мятежники. Всех, кого подозревали в связи с тем часовщиком, уводили на допрос. Этого мы избежали, ведь не имели с ними дел. Но даже если связи нет, нужно просить у Скаргрейва разрешения открыть заново дело. Доктор Пенебригг решил просто закрыть магазин и переехал сюда.

— Но он оставил часы, — сказала я, слушая их тиканье.

— Да. И он научил меня работать с ними. Но на хлеб нынче мы зарабатываем, в основном, гравюрами, — он что-то записал. — А теперь мне нужно работать.

Он работал над гравюрой? Я шагнула вперед и посмотрела на наклоненный стол с другого конца. Он писал на обычном листке бумаги, лежащем рядом с книгой. Было видно край обложки книги, и она была цвета темного мха.

— Книга из библиотеки? — догадалась я.

Ручка Ната замерла.

— А ты ничего не упускаешь, да?

— Что там? — я посмотрела на перевернутый текст. — Такое я читать не умею.

— Это на латыни.

— Зачем ты ее украл? — спросила я.

— Пока что слишком сложно объяснить, — Нат оторвал взгляд от работы и указал на дальний конец комнаты. — Я говорил, что на том столе еда? Я свою долю съел, как и доктор Пенебригг, так что ешь, сколько душе угодно.

Он пытался меня так отвлечь, я понимала. Но я проголодалась, так что решила пока что оставить расспросы. На столе среди стамесок, гвоздей, кусков металла я нашла корзинку с булочками и кусок сыра. Еда была хорошей, и когда я закончила с ней, я была готова снова слушать ответы Ната.

По пути к его столу я остановилась у сложного прибора, сделанного из медных трубок и стеклышек.

— Что это?

Нат бегло взглянул.

— Микроскоп.

Слово ничего мне не объяснило. Я склонилась ближе.

Теперь уже он посмотрел на меня.

— Осторожно! — предупредил он. — Его долго пришлось собирать.

— Ты его сделал? — я посмотрела на трубки с новым интересом. — Для чего он?

— Чтобы смотреть на мелкие вещи. Если все настроить, муха выглядит огромной, как овца.

Я была поражена.

— Но это невозможно.

— Так же невозможно, как твоя магия, — фыркнул Нат. — Но для этого требуются труд и терпение, а не пара спетых нот.

Он посмотрел на меня с презрением, и я отпрянула от силы его взгляда. Моя решимость спрашивать его рассеялась.

— Тебе не нравится магия? — сказала я. Нет смысла уходить от темы.

— Не нравится.

— Даже хорошая магия?

Нат пожал плечами.

— Скаргрейв скажет тебе, что тенегримы — хорошая магия. Так для него и есть. В этом вся магия. Она позволяет нескольким людям нагонять страх на всех нас.

— Значит, ты хотел бы, чтобы я никогда не появилась.

Он уклонился.

— Я этого не говорил.

— Ты ненавидишь магию, этого ответа мне хватило.

— Какая разница, ненавижу или нет? Нам нужна твоя магия. Я бы хотел другого, но этого варианта нет.

— И ты будешь зажимать нос и оставаться рядом, пока я полезна? — я скривилась. — Очень благородно с твоей стороны.

— Ты тоже участвуешь в сделке, — он скрестил руки. — Мы нужны тебе для безопасности.

— Безопасность? — я негодующе посмотрела на него. — Странно от тебя слышать. Ты бы расправился со мной как со шпионкой, если бы не доктор Пенебригг.

— Бред, — не поддавался Нат. — Я просто осторожничал. Если бы ты была шпионкой, и Скаргрейв узнал бы, что мы делаем…

Он замолчал и взял ручку.

Я шагнула к его столу, обойдя лодку и груду костей.

— Что ты делаешь?

— Не могу сказать, — он не смотрел на меня. — Пока что. Когда доктор Пенебригг вернется…

— И когда это будет? — спросила я. — Я думала, он уже должен быть здесь.

— Должен, — Нат посмотрел на ближайшие часы. — Он опаздывает. Не знаю, почему.

— Куда он пошел?

— Не могу сказать, — повторил он.

Меня охватил страх. Его арестовали? Или он оказался не другом?

— Ты не знаешь?

Нат упрямо покачал головой.

— Не могу сказать.

Я сжала кулаки. Сначала Норри, теперь это. Куда бы я ни пошла, люди пытались скрывать что-то от меня.

— Не люблю оставаться в неведении.

— Я тоже, — вдруг сказал Нат. — Терпеть не могу это.

Наши взгляды пересеклись, я ощутила искру, словно касание магии или начало песни.

Или это было мое воображение? Искра коснулась моей спины, а Нат отвел взгляд и заговорил все тем же холодным голосом.

— Я бы сказал больше, если бы мог. Но я не могу. Подожди доктора Пенебригга.

— Но…

— Я все сказал, — Нат склонился к работе. Но что-то беспокоило его. Его лицо покраснело, и я увидела, как он ослабил воротник.

Я заговорила и замолчала, потрясенная тем, что заметила, когда воротник опустился. Шрам на его горле был таким же белым, как моя метка Певчей.

— Привет, привет! — дверь распахнулась, и вошел Пенебригг, его щеки были розовыми от спешки в пути и волнения. — Вот ты где! — он улыбнулся мне. — Мы возьмем тебя с собой на встречу Невидимого колледжа сегодня. Что думаешь?

— Что такое Невидимый колледж? — спросила я.

— Не что, а кто, — Пенебригг сел у камина, его бархатная кепка съехала. — Мы — группа математиков, инженеров, философов и алхимиков, решивших свергнуть Скаргрейва. Не сказать, что мы достигли успехов. Но это наша цель.

— И вы становитесь невидимыми? — спросила я осторожно, сев рядом с ним.