Эми Гринфилд - Певчая

— Не время, — перебил сэр Барнаби. — Можете сказать нам, что там, леди Илейн? Мы уверены, что это важно, ведь манускрипт был хорошо скрыт. Это песня для разрушения тенегримов?

Леди Илейн осмотрела страницы.

— Нет.

Острое разочарование било больно. И горько. А потом леди Илейн подняла голову, ее глаза были огромными, взгляд — странным. Она сказала:

— Это кое-что лучше.

— Лучше? — повторила я. Что она имела в виду?

Леди Илейн замешкалась и снова посмотрела на манускрипт.

— Я видела это давным-давно. Я помнила каждую ноту, а потом тенегримы забрали их из моей памяти. Вы правы: это очень важная чаропесня.

— И для чего она, миледи? — поинтересовался Пенебригг.

Леди Илейн сказала хриплым шепотом:

— Она уничтожит сам гримуар.

— А тенегримы? — спросила я. — Если они останутся у Скаргрейва, то какая разница, уничтожим мы гримуар или нет?

— Как только не станет гримуара, его творения пропадут с ним, — сказала леди Илейн. — Включая тенегримов.

— Вы уверены? — спросил Нат.

— Да. Так работает наша магия.

Атмосфера в комнате улучшилась. Пенебригг и сэр Барнаби переглянулись с надеждой.

— Мы можем строить планы, — сказал сэр Барнаби. — Леди Илейн, как долго вы будете учить крестницу этой песне?

— Не меньше шести месяцев, думаю. Может, дольше, — леди Илейн провела рукой по длинной нити бусин. — Ее прогресс будет зависеть от ее одаренности и дисциплины. Но она неопытна, у нее неверный опыт. Не стоит ожидать чудес.

Эта сухая оценка меня расстроила.

— Эту песню можно исполнять, где угодно? — спросил сэр Барнаби.

— Нет. Она должна держать гримуар в руках.

Я подумала о книге, прикованной к стене, которую видела глазами Скаргрейва. Моя рука и его рука двигались… Нет! Нельзя так думать. Я должна оставаться собой, не размывая края. Я заставила себя вернуться в реальность, в задымленную комнату, где посапывала Норри.

Сэр Барнаби обхватил пальцами подбородок.

— Нам нужно найти способ отправить ее в Тауэр незамеченной, довести ее до комнаты Скаргрейва, где хранится гримуар. Это будет сложно.

— Да, — согласилась леди Илейн. — Но я могу помочь в этом. Я помню скрывающую чаропесню.

— Чары невидимости? — спросил Пенебригг.

— Не такие сильные. Песня не даст остальным заметить ее, но те, кто будут пристально смотреть в ее сторону, что-то увидят — силуэт или вспышку. Они смогут ее так выследить. Но песня поможет ей, если она научится двигаться тихо и осторожно, умело скрываться.

— Нат может научить ее, — сказал Пенебригг. — Он делал для нас много работы в Тауэре, он знает скрытые места там. Что скажешь, мальчик мой? Научишь ее всему, что умеешь?

— Постараюсь, — сказал Нат, на миг я увидела энтузиазм в его глазах. Он простил меня за чтение его разума?

Может, нет. Я не успела ответить, а он уже помрачнел.

А чего я ожидала? И какая разница? Он был здесь не для того, чтобы заводить друзей, как и я. Мы хотели победить. Для него — и для всех здесь — я была лишь инструментом.

— Но, конечно, главным учителем будет леди Илейн, — сказал мне сэр Барнаби. — Пока вы будете учиться, мы будем планировать мятеж к моменту, когда гримуар будет уничтожен.

— Уничтожения книги мало? — удивленно сказала я.

— Скаргрейв останется живым, продолжит управлять королем, — сказал сэр Барнаби.

— Может, нет, — сказала леди Илейн. — Скаргрейв долго использовал силы книги, он почти связан с ней. Это слышно по его голосу. Уничтожение книги может убить его.

— Это было бы кстати, — сказал сэр Барнаби. — Но мы должны быть готовы взять все в свои руки.

— Жаль, что мы должны уничтожить книгу, — сказал Пенебригг, опечалившись. — Хотелось бы сначала ее прочитать. Кто знает? В ней могут быть не только плохие песни, а что-то, достойное спасения…

— Нет, — голос леди Илейн был резким. — В этой книге только зло. И тенегримы — меньшее из него. Нам лучше покончить с книгой.

— Согласен, — поддержал Нат. — Но странно слышать, что Певчая настроена против магии.

Я фыркнула:

— Думаешь, мы не знаем, что магия плохая, когда видим ее?

— А вы знаете? — сказал Нат, и я опешила, услышав в его голосе больше тревоги, чем враждебности.

— Конечно, знаем, — сказала леди Илейн. — Эта книга ужасна. Ее нужно уничтожить. И песня не может быть готова на половину. Или все, или ничего.

— Хорошо, — сказал Пенебригг. — Вы наш ответ получили.

— Тогда решено, — леди Илейн посмотрела на меня. — Я научу тебя петь безопасно, крестница. И ты уничтожишь книгу.

Я кивнула.

Леди Илейн повернулась к сэру Барнаби.

— Ведите нас в укрытие, чтобы мы приступили к работе.

Сэр Барнаби говорил о комнатах среди лабиринта подвалов дома Гэддинг чуть поодаль от комнаты, где встречался Невидимый колледж. Но было поздно идти туда сегодня, уже наступил комендантский час, хотя у сэра Барнаби и был пропуск, мы не смогли бы пройти незамеченными всей компанией. Мы соорудили кровати для Норри и леди Илейн на чердаке и договорились, что уйдем следующим утром.

Когда я проснулась, было еще темно, и я была уверена, что первой спущусь на кухню. Но, спускаясь по лестнице, я учуяла запах каши. Я открыла дверь кухни и увидела Норри, мешающей в котелке.

На звук моих шагов она обернулась, прижав ладонь к сердцу.

— Люси!

— Я тебя напугала? Прости, — я обняла ее и потянулась к черпаку. — Я это сделаю.

На острове Норри прогнала бы меня. Здесь она без слов отдала черпак и села на лавочку.

— Не стоит готовить для нас, — сказала я. — Это слишком. Ты ведь только прибыла, — я хорошенько размешала густеющую кашу.

— Я подумала, что мне будет проще, если занять чем-то руки, — тихо сказала Норри.

Я сняла котелок с огня и опустилась на колени рядом с ней.

Даже после сна она выглядела на десять лет старше, чем была на острове. Ее кожа была тусклой, глаза окружали морщины. Но меня сильнее расстраивало, какой потерянной она выглядела. А как иначе? Я утащила ее из дома.

— Прости, — виновато сказала я. — Прости, что притащила тебя сюда.

— Тише, дитя, — она покачала головой. — Пришло время. Я теперь это вижу. Может, это к лучшему. Хотя, признаю, я скучаю по своему саду. В Лондоне зелени мало. Я рада, что мы вскоре уйдем.

Она спала, когда мы строили планы.

— Норри, я должна кое-что рассказать…

Я объяснила ей, что мы будем жить в подвалах дома Гэддинга, и Норри побледнела.

— Мы будет жить под землей?

— Они думают, что так безопаснее всего.

— Возможно. Но я не люблю подвалы, дитя. Или пещеры, или что-то в этом роде. Мне там не по себе.

— Ой, — я не хотела снова расставаться с ней, особенно, когда мы только нашли друг друга. — Они подумали, что это лучшее место. Оставаться в доме слишком опасно, а из Лондона она нас вряд ли смогут вывести. Хотя ты одна, может,…