Эми Гринфилд - Певчая

— То есть теперь ты такая же, как и все мы?

Он радовался, что я потеряла свою магию?

Я недовольно посмотрела на него.

— Нат, я потеряла все. Свой дар, мастерство, все, над чем работала, все, чем могла защитить себя…

— Я защищу тебя, — возразил он.

— Я хочу защитить себя сама.

В тишине я смотрела на него, вдруг понимая о границе между нами. Я думала, что он мне ближе всех. Но он не мог понять меня, не мог даже принять меня такой, какой я была. Я чувствовала себя сломанной, но для него я без магии была лучше.

От этого удара я едва могла дышать.

— Мне нужно идти, — натянуто сказала я. Я не буду плакать перед ним. Я встала и пошла к двери. — Поклянись, что никому не расскажешь об этом.

— Клянусь. Люси…

— Нет, — я едва могла говорить. — Мы больше ничего не скажем. Ничего хорошего не будет.

Он не успел меня остановить, и я покинула комнату, расстроенная слишком сильно, чтобы даже попрощаться.

Три месяца спустя я сидела у моря, скрестив ноги, и смотрела на волны.

Одинокий берег, это место дал мне король. Он хотел дать мне что-то роскошное: замок в Лондоне или красивое поместье. Но я хотела уединения. Кроме короля, редкие люди знали, что я осталась в Англии, редкие знали, где мы поселились. Мы с Норри жили вдали ото всех, мы не видели никого неделями.

— Люси! Где ты? — позвала Норри.

Я услышала ее шаги на песке. Я помахала, и она направилась ко мне.

Время у моря пошло Норри на пользу. После стольких недель на свежем воздухе и свете она почти стала прежней. Это радовало, но она носилась со мной, как курица с единственным яйцом. Отвлекалась она только на сад, где и копалась, когда я сбежала сюда.

— Люси, милая, ты быда здесь все утро? — она стояла передо мной, щурясь на солнце. — Ты терзаешь себя слишком сильно.

— Я должна пытаться, — сказала я. — Здесь я слышу ее лучше всего.

— Но…

Я прижала палец к губам.

— Шшш! Снова.

Норри притихла, а я слушала ветер. Я почти уловила, почти…

Нет.

— Слышала? — спросила Норри.

— Не совсем, — я старалась сохранять голос ровным и бодрым. Норри и без того беспокоилась за меня, я не хотела усиливать ее тревоги.

— Всегда есть завтра, — сказала Норри. — Ты ведь не хочешь зайти слишком далеко?

Я скривилась. Она хотела сказать хорошее, но слова стали солью на рану.

— Это не опасно.

Две песни. Это все, что у меня было. Две песни за три месяца. И обе были пустяковыми, одна вызывала приливы, а другая их осушала.

Я говорила себе, что нужно радоваться хотя бы этому. Мы были тут шесть недель, когда я услышала первые тихие ноты в воздухе. И я не поверила. А потом ощутила страх. Дикая магия вела меня к смерти, как и предсказывала леди Илейн?

Но потом я вспомнила маму. Дикая магия оберегала ее много лет. Дикая магия помогла ей защитить меня. Да, она была опасной, это я знала. Но она была сильной, она спасла меня от гримуара. Камень был разрушен, и только она была мне открыта.

И я слушала, а потом, когда ощутила уверенность, запела. Две недели спустя я исполнила первую чаропесню. Вторая пришла ко мне вчера. И я надеялась, что сегодня услышу третью.

Но мой прогресс был ужасно медленным.

Я хотела, чтобы мама могла дать мне совет. Но у меня была только Норри, которая беспокоилась и не понимала магию. Так что я оставалась наедине с магией.

— Люси, ты меня слышала?

— Прости, Норри. Что ты сказала?

Норри посмотрела на меня с тревогой.

— Я сказала, что тебе стоит вернуться в дом со мной…

— Еще нет, Норри, — я повернулась к морю. Если я сосредоточусь сильнее, я смогу услышать слабую мелодию морской пены, которая отличалась от смутных нот, доносящихся из глубин.

— Но у нас гость, — сказала Норри, подавляя волнение.

Я недовольно развернулась.

— Никто не должен знать, где мы.

— Он знает, — сказала Норри. — Он пришел от короля. Юный Нат, — она улыбнулась. После того, как Нат провел ее под землей, он не мог совершать ошибок в ее глазах. И то, что он помог спасти меня, только подтвердило его достоинство. Она считала его сокровищем. И она беспокоилась, когда мы не получали от него вестей.

— Нат? — я слезла с камня. — Он здесь?

— Я подумала, что ты обрадуешься, — сказала Норри, взяв меня за руку, мы пошли к дому.

Я кивнула, но чувствовала смятение, а не радость. Я не видела Ната с той ночи в Тауэере. Пенебригг восстановился достаточно, чтобы вернуться домой, и я посещала его в свои последние дни в Лондоне. Но Ната там не было. Он словно намеренно держался в стороне.

Мы не сможем преодолеть разницу между нами. В этом была проблема. Если бы для меня не была так важна магия, и если бы он не ненавидел мою магию так сильно, может, мы бы все еще были близки. Но мы были не такими. И то, что он избегал меня, это подтверждало.

Я говорила себе, что это его потеря. Но ощущалось, как и моя. Ни дня не проходило без мыслей о нем, о связи, что была между нами, о том, как я увидела себя его глазами.

И теперь он был здесь. Зачем? Что это означало?

Я настороженно приближалась к дому. Мы были уже близко, когда я увидела Ната в саду, стоявшего у каменной скамейки, встроенной в стене. Он выглядел старше, чем я помнила, и выше, и он приветствовал нас вежливо, что меня поразило.

— Знаю, ты сказал, что не голоден, Нат, — сказала Норри. — Но после пути ты должен был проголодаться. Я что-нибудь сооружу на кухне.

— Не нужно, — сказал он, но она уже ушла, оставив нас в саду.

— Король прислал тебя? — спросила я. Генри сказал, что пришлет посланника, если подумает, что я в опасности, или если я ему понадоблюсь.

— Король? Нет. Я пришел сам, как только смог.

Как только смог? Прошло три месяца.

— Ты был очень занят?

— Можно и так это назвать, — сказал Нат. — Я провел четырнадцать недель, запертым в доме Рейвендона.

Так он не пытался меня избегать.

— Зачем…?

— Бумаги Скаргрейва, — сказал он. — Комната за комнатой. Король подумал, что там может быть что-то о защите королевства, и он захотел, чтобы их изучили быстро и в тайне, и он назначил меня делать это.

— Почему тебя? — спросила я, не подумав, как это прозвучит. Я смущенно добавила. — То есть, конечно, никто лучше бы не…

— О, я уверен, есть сотни лучше меня, — улыбнулся он. — Меня порекомендовал сэр Барнаби. Ты знала, что он теперь лорд-канцлер?

Я кивнула. Это произошло, пока я еще гостила в Тауэре.

— Он предложил королю мою помощь, и я согласился, не успев понять условия. Оказалось, что нам пришлось жить под стражей, и мы ни с кем не могли общаться. Я не мог даже Пенебриггу сказать, куда я пропал.

— Ужасно.

— Приятно снова быть на свободе. И не видеть очередные документы.

— Что в них было? — спросила я.

— В основном, признания, — серьезно сказал Нат. — Его жертв. Тысячи и тысячи признаний, спрятанных в склепе.