Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму

– Всем сердцем. Как и я.

– А ведь если эльфы откажут нам в союзе, в следующий раз мы встретимся на поле битвы. Противниками. И тогда мне придётся его убить.

– Тебе не придётся.

– Надеюсь. Иначе Мириана мне этого не простит.

– Ты сам себе этого не простишь.

Тэйрант промолчал – и оба растворились во тьме.

Я зависла в обсидиановой пустоте, и сердце заледенила гадкая тяжесть. Особенно когда я поняла: вряд ли это последнее, что мне хотят показать.

И что я предпочла бы не видеть того, что увидела.

– Мне проще было бы думать, что Тэйрант был кровожадным монстром, – не поворачиваясь к Акке, негромко бросила я. – Который никогда никого не любил.

– Лёгкий путь редко бывает правильным, – заметил иллюранди за моим плечом. – Ты должна понимать, с кем имеешь дело.

Да. Наверное, должна. Должна понимать, что Алья действительно похож на Тэйранта. Оба чётко делили мир на «своих» и «чужих» – и своих никому не давали в обиду, тогда как к чужим не ведали пощады. До сих пор помню: темница, жгучая ненависть в глазах Альи, обращённых на Дэна, ненависть и страшная, бесчеловечная жестокость, и искреннее беспокойство за Лода…

Но Алья не был пленником навязчивой идеи о расовом превосходстве дроу. И у него была Морти, которая не отмалчивалась, когда брата заносило в опасные дали. И, всегда оставаясь на его стороне, не боялась с ним спорить.

А ещё у него был Лод, который не разделял многих его взглядов.

И возможно, последние два различия являлись причинами первого.

Потому что хороший друг – не тот, кто согласен с тобой во всём. Не тот, кто восторгается каждым твоим действием, и не тот, кто исступлённо поддерживает любые твои начинания. Хороший друг – тот, кто, оставаясь на твоей стороне, трезво оценивает тебя и все твои дела. Кто не побоится в решающий момент дать тебе затрещину, чтобы ты не сделал поворот не туда.

Даже зная, что на какое-то время ты возненавидишь его за это.

– Хочешь продолжения? Дальше будет тяжелее. Предупреждаю.

Я вздохнула:

– Хочу.

В глаза ударил яркий, слепящий свет, заставив зажмуриться. Солнце… от которого я успела отвыкнуть.

А потом я открыла глаза в городе эльфов.

Если каменные жилища дроу органично вписывались в то, что их окружало – жилища эльфов были частью окружения. Домами им служили деревья, живые и зелёные, раскинувшиеся под незабудковым небом, окружённые пестротой цветущих садов и огороженные плетнями – тоже живыми, похожими на ивовые. Стены каждого дома сплетали тысячи коричневых лоз, гибких и тонких, обвивавших двери и стеклянные окна, формируя два-три этажа. Лишь наверху, над крышей, они пушились листьями, маленькими и длинными, обращаясь в зелёные кроны.

Дома-деревья выстраивались в ровные ряды, меж которых пролегала широкая брусчатая дорога. Над иными дверьми виднелись пёстрые вывески. Мимо меня по дороге шествовали эльфы, высокие и златовласые, а рядом цокали лошади, понукаемые людьми, грохотали колёсами повозки и телеги…

Странный, поразительный симбиоз природы и урбанизма.

– Эльфийские города тоже впечатляли. – Я проводила взглядом одного из эльфов. Для меня все они были на одно лицо, как и дроу, однако этот щеголял тёмной шевелюрой, напомнив о Дэнимоне. Меня толпа явно не замечала, но тем не менее обходила стороной.

Впрочем, даже если я оставалась призраком-наблюдателем, – это ведь было не воспоминание, а сон по воспоминанию. Сон, который создали для меня.

А значит, в нём оставили место незначительным изменениям для моего комфорта.

– Они и сейчас такие, – откликнулся Акке. – В отличие от городов дроу.

Одеяния здешних эльфов куда больше походили на то, в чём я привыкла их представлять: длинные, летящие, напоминавшие приталенные туники. Женские доставали до земли как юбками, так и широкими рукавами; мужские подобным похвастаться не могли, но обрывались они чуть ниже колена, показывая узкие штаны и мягкие сапоги. Не чета обыденной куртке Дэнимона.

Впрочем, я мигом сообразила, что принц путешествовал инкогнито. И носить традиционные одежды, выставляя принадлежность к эльфам напоказ, не собирался.

– Впрочем, – добавил иллюранди, – они не всегда были такими.

– Почему?

Чернота. Всего на один миг.

После которого мир обратился в ад.

Я стояла на том же месте, на той же дороге, – а сады, дома-деревья и живые плетни пожирал огонь. Он был везде, яркий, рыжий, будто поток золотой воды, стремившейся в небо. Он жадно глодал лозы и зелень, траву и цветы, рассеивал мрак ночи и заволакивал небо клубами чёрного дыма…

По дороге метались эльфы. Бежали, волоча за собой детей, крича и плача, убегая от огненной смерти, отныне владевшей городом вместо них.

Я не чувствовала ни жара, ни запаха гари, но знала, что они чувствуют.

…я сожгу ваше королевство дотла, мой маленький брат…

В отблесках пожара вдруг мелькнул иллюранди. Не Акке, другой – с длинными волосами. Он показался и исчез, видимо, разведывал обстановку. Передо мной брёл одинокий ребёнок, выкрикивая чьё-то имя, кулаками размазывая слёзы по лицу. Маленький, не больше пяти. Кто-то сбил его с ног, и он упал; а потом конь без всадника, ошалевший от пожара, промчался мимо, и малыш был прямо у него на пути.

Я рванула вперёд.

Но даже если б я не была лишь призраком – я не успела.

Хруст.

Когда конь унёсся вперёд, а ребёнок остался на брусчатке, и золото его волос окрасил багрянец – я зажмурилась:

– Прекрати! Не хочу, не хочу этого видеть!

Неужели этот писк принадлежит мне?

– Но ты уже увидела, – голос иллюранди оставался спокойным. – Впрочем, ты права. Это не то, за чем стоит наблюдать долго.

Треск пламени и крики стихли мгновенно, точно кто-то убавил звук. Когда их сменил стук копыт – частая, как шум дождя, дробь, будто на меня надвигался целый табун, – я неохотно разомкнула веки.

Ночь сменилась днём, но тучи делали свет серым, тусклым, приглушённым. Или клубы дыма? Не понять…

Вокруг меня было то, что осталось от зелёного города. Пепел вместо садов. Чёрные остовы – скелеты древесных домов. Порушенные плетни.

И тела. Тела. Тела.

Затоптанные. Изрубленные. Сгоревшие.

Наверное, я могла смотреть на них только потому, что спала.

А передо мной была армия дроу. В тёмных доспехах, на белых конях, грациозных и великолепных, чьи шкуры будто светились в окружающей серости. Дети Луны медленно ехали по мёртвому городу, и во главе, конечно же, был Тэйрант: в чёрной с серебром броне, гибкой и лёгкой, в длинном плаще со сливовым подбоем. Рядом с ним – Ильхт, сжимавший в руке тёмное знамя. Латы колдуна отделали палевым золотом, под цвет русых кудрей.

Должно быть, город зачистили ещё ночью, и теперь дроу двигались дальше. Тэйрант Кровавый и Ильхт Злобный, прекрасные и жестокие, ехали бок о бок, обозревая дело рук своих. Я не видела их личного участия в бойне, я вообще не видела этой бойни – но она была, и свершили её по их приказу. И когда эти двое смотрели на трупы, в их лицах не проявлялось ни жалости, ни сомнения, ни брезгливости.