Вячеслав Лешко - Точка Столкновения

Остатки отряда добрались до озера. Выбежав на середину ледяной глади, по приказу солдаты принялись доставать из подсумков плоские и круглые как мины маленькие противоазурные бомбы, которые они в дикой суете поспешно скрепляли, насаживая их одну на другую, по пять штук, в итоге получая цилиндрические стационарные бомбы, усиливающие в разы мощность взрыва. Из леса на лед вылетели несколько мутантов, к тому времени солдаты успели собрать только три большие бомбы, которые активированные светясь волшебными рунами на стальных корпусах, были установлены на льду. Один мутант гуманоидного типа, отстав от общей стаи, встал на задние лапы и протяжным ревом созвал остальных своих собратьев бродящих где-то неподалеку в поисках солдат. — Приготовиться к взрыву! — глядя на приближающихся мутантов, крикнул командир. На стальных корпусах, установленных на льду бомб, светящиеся руны переливались, образуя что-то вроде таймера отсчитывающего время до взрыва. Солдаты приготовились к столкновению с надвигающимися мутантами, командир, нервно смотря на таймер на корпусах бомб замер в ожидании подать приказ. И вот отсчет закончился, «Ложись!» — во все горло крикнул командир. Солдаты, закрывая уши, попадали на лед и прижались к его холодной тверди, так чтобы взрывная волна прошла над ними, Люди Волка последовали их примеру. Прогремел мощный взрыв, во все стороны разлетелись потоки голубого пламени, поднявшись в небо огненным грибком, уничтожив все порождения Азуры на многие километры в Мерзлом лесу. Находящиеся в эпицентре взрыва бойцы, не просто прижавшиеся, а буквально слившиеся со льдом, оглушенные, почти все потеряли сознание.

Покидая свое тяжелое тело, окружающий холод и боль привычного мира, Вэйнон погружаясь в сладкий мир грез почувствовал обволакивающее с головой ласкающее тепло. Открыв глаза, он оказался на цветочном лугу сокрытом тенью тополей, осыпающих все своим пухом в несвойственной для лета тишине. В небе сияло нежно голубое солнце. Его левая рука была на месте, раны на теле исчезли, вся боль осталась где-то там, из одежды на нем были привычные для дома спортивные штаны и футболка. Хладнокровный убийца незнающий слабостей остался где-то там, в ледяной реальности, оковы которой можно было с легкостью скинуть. Вдохнув теплый воздух, пропитанный цветочными ароматами несколько секунд, он сидел, просто наслаждаясь покоем и тишиной, нарушаемой только шелестом листвы тополей на теплом ветру. Суровая реальность обрывками из памяти врезалась в мысли криками боли, холодом, белым снегом и алой кровью, не давая расслабиться в полной мере.

Услышав прекрасное девичье пение, вырвавшее из плена мрачных осадков реальности, он побрел по тропинке в сторону тенистых аллей усыпаемых пухом в этой непривычной летней тишине, туда, откуда доносились звуки любимого голоса. Все его терзания из-за иллюзорности своего счастья таяли с каждым шагом по лесной тропинке. Какими глупыми ему сейчас казались свои переживания из-за отсутствия семьи и полноценной жизни. Перед встречей с ней все проблемы просто испарялись. Слушая доносящиеся звуки ее чудесного пения, хотелось просто расслабиться и забыть обо всем. Сердце билось, замирая в предвкушении радости. Хотя он знал, что после возвращения в реальность проблемы и переживания, обременяющие его там, снова обрушаться на него с новой силой. Сходя с ума, он снова будет разрываться между двумя мирами, но все это будет потом. Несмотря ни на что, он безумно любил ее, и радость встречи с ней затмевала все. За белой террасой, на берегу ручья лежала прекрасная девушка с нежно голубыми в цвет главного из здешних солнц волосами. Ничего кроме шелковой юбки до пола и золотой диадемы поверх волос на ней не было, воплощая в себе порнографические грезы, она была почти обнаженная. Вдоль берега ручья лежал растянувшийся на метры золотистый задний подол ее юбки. Она играла с водой, водя рукой по холодной глади ручья.

— Здравствуй любимый, что-то ты сегодня рано, — почувствовав его приближение, сказала она. — Хотя если учесть что вчера тебя не было тогда, наверное, поздно. Что случилось родной? — сев на камень на берегу ручья поинтересовалась она, своим нежным легким голосом, своей обнаженной грудью под голубыми локонами травмировав сердце Вэйнона. Ее шелковистые волосы тихо колыхались на ветру, скрестив свои идеально стройные ноги, она ожидала ответа. Пока она, улыбаясь, просто смотрела на него, пользуясь моментом, он любовался ее красотой сияющей вне времени. Взглядом своих медовых глаз она прожигала ему душу, как обычно заставляя его сердце приятно трепетать, возвращая чувства, что наполняли его в день, когда он впервые увидел ее прообраз где-то там, в холодной реальности, сейчас кажущейся кошмарным сном, который не хотелось вспоминать.

— Прости мое вчерашнее отсутствие. Бессонная выдалась ночь. В последнее время со мной там твориться какая-то чертовщина. Сейчас я и не понимаю, как среди того убожества прожил без твоей красоты так долго, — сказал он подойдя и коснувшись рукой ее гладких волос. Там она казалась ему сном, иллюзией, ожившим воспоминанием, а он сам себе больным психопатом, но здесь он видел, что она реальна. Она живет, думает, испытывает эмоции, она ожила в мире выдуманном им.

— Вечно ты куда-то спешишь, пытаешься успеть куда-то. Тот мир не дает покоя. В этом и отличие. Посмотри, — сказала она, потянув за руку прикосновением нежной ладони, заставив его сесть рядом. Она указала ему на отражение в ручье, в котором он увидел себя молодым восемнадцатилетним парнем, отчего печально шмыгнул носом. — Скажи, что для тебя реальность?

— Ты! — улыбнулся он, на нее глядя. — Ты для меня реальнее всего. Ведь я люблю тебя по-настоящему — сказал он, медленно по ее воле ложась на землю, возле тихо бегущего ручья.

— Времени опять мало? — легкая как пушинка поинтересовалась она, садясь на него сверху.

— Оно всегда против нас. Знаешь, — усмехнулся он, — я потерял руку!

— Дурачок, и что же в этом смешного? Хватит растрачивать впустую время — единственное, что здесь ценно, — прошептала она перед поцелуем. Ее сладкие губы заставили его забыть обо всем, развеяв осадок оставленный происходящим в реальности. Уставшая от одиночества она всегда была нежна как в первый раз.

Двадцатью минутами позднее, Вэйнон почувствовал, как его начал обволакивать холод, ненавистная реальность затягивала обратно. Сверкая обнаженным телом на солнце, на спине она лежала у ручья, он, сидя рядом любовался ее красотой, источающей манящее тепло. — Я должен идти, — с виноватым видом сказал он. — Так неохота. Блин.

— Возвращайся скорей.

— Я должен тебе признаться, — тяжело сознался он.